Меняю колоду! - Александр Евгеньевич Сухов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подготовка следующей реперной точки заняла от силы пять минут. Далее пошло еще веселее. Несколько раз мимо меня проносились конные пограничные разъезды. Со слов патрульных я узнал, что в караульном помещении в настоящий момент столпотворение чистой воды. Комиссия нагрянула аж из самого Вознесенска Черноморского во главе с целым генералом. Тот жутко недоволен, что главного виновника праздника (то есть меня) не оказалось на месте. Ладно пускай пока Дробышев отдувается, вещует моя чувствительная задница, что вскоре и моя очередь наступит. Ну да, навели мы вчера шороху знатно, теперь только расхлебывай. Скоро московские товарищи нагрянут выяснять, откуда у контрабандистов приличная партия предметов весьма специфического назначения. Оно и правильно, непозволительно, чтобы случилось, как во время одной войсковой операции из прошлой моей жизни — военные склады забиты всяким добром, а добро-то оказывается еще времен ВОВ молью и мышами поеденное, при этом деньги на новое непонятно где растворились, получилось так, что воевать-то и нечем. Впрочем, чего там непонятного, имена известны, вот только озвучить их опасаются, типа какая-то мифическая «пятая колонна» весь бюджет скоммуниздила к ипеням собачьим. Так называемые ответственные лица всё знают и понимают, но языки в задницы позапихивали, тем временем наглое ворье преспокойно слиняло из страны во главе с самым главным рыжим жуликом, а тех, кто остался пальцем тронуть нишкни. Суки драные! Судоплатова на них и Петрова с Башировым, да так, чтоб яд не просроченный и ледоруб поострее…
Ладно, не стану заводить себя в праведном гневе, проблемы иной реальности для меня остались навсегда за бортом. Теперь главное, чтобы здесь не случилось того, что было там. И я, как законопослушный гражданин, обязан всемерно этому содействовать. Я хоть человек скромный, но, коль совершил подвиг (а я, вне всяких сомнений, его совершил) медаль (лучше орден) мне подай. Вспомнил опять-таки из первой реальности малолетних курсантов всяких суворовских училищ, иже с ними тех же казачков, бодро марширующих по улицам позвякивая непонятно за какие подвиги заработанными медальками и орденами. Чистой воды клоунада и профанация. Хихикнул про себя и продолжил движение, согласно намеченного маршрута. Сегодня закрою участок границы длиной в десяток километров. Общая её протяженность в ведении сто тридцать седьмой пограничной заставы составляет более сорока кэмэ, так что работы невпроворот.
К шести вечера намеченные на день задачи были мною выполнены. Активные манипуляции тонкими материями периодически вызывали у меня волчий аппетит. Так что пришлось раза четыре останавливаться на перекусоны. Зная об этой беде, заранее запасся парой десятков банок тушенки, рыбных консервов и сгущенки, к ним доброй ковригой ржаного ноздреватого хлеба. Хомячил консервы, не разогревая, с помощью ножа прям из банки, сгущенку высасывал через дырочку, при этом урчал от удовольствия, будто стая счастливых котов. Маман подобный режим питания вряд ли бы одобрила.
Не перестаю удивляться, насколько быстро и гармонично мне удалось влиться в эту реальность, мама, папа, братья, сеструха. Как бы, само собой разумеющееся, у меня появились родные люди, коих, как оказалось, в прежней реальности мне очень и очень не хватало.
Впрочем, и прежняя моя ипостась все сильнее и сильнее отражается на моем внешнем облике. Мордой лица я теперь вылитый Илья Мурашкин с небольшой поправкой на Вовку Зубова. Волосы чуть темнее, и цвет глаз становится все более и более синим, неуклонно приближаясь к оригиналу из прежней реальности. Статями уже превзошел Мурашкина — в талии и бедрах не такой массивный, как Прохор Петрович Зубов и мои братья, но росточком и шириной плеч, пожалуй, всем им дам фору в самое ближайшее время. Иногда гляну на себя в зеркало и глазам не верю — всего лишь без полутора недель шестнадцатилетний вьюнош, а внешне меньше двадцати не дать, а то и побольше. Впрочем, особо над этим вопросом не парюсь, что дадено, всё моё, тем более, объективно красавчик, молодые девки млеют от одного лишь моего вида, да и женщины постарше томно вздыхают, косясь в мою сторону. Хоть сейчас в синематограф подавайся на роли коварных обольстителей прекрасных дам. Господи, да что ж это за ерунда в башку лезет?! Неужто первые признаки спермотоксикоза?
В караульное помещение вернулся затемно. Тихо, всё вокруг спокойно, комиссия вместе с генералом слиняла в расположение заставы. Автостоянка практически пуста, на ней лишь маячит дежурный грузовик, из которого парочка бойцов выгружает термосы с харчами, доставленными из солдатской столовой погранзаставы. Вместо лейтенанта Дробышева в комнате начкара обнаружился старший лейтенант Матвеев Геннадий Евгеньевич. Поручкались. Старлей в нескольких словах обрисовал обстановку, царившую днем на погранзаставе. Ничего интересного: допросы, опросы и прочие следственные мероприятия — все как я и предполагал. Меня покормили только что привезенным ужином. Затем, оседлав Зорьку, преспокойно отправился до дому до хаты.
Утро началось с форменного шухера. Толком не успел привести себя в порядок, как за мной примчался, едва не высунув язык от усердия, ефрейтор Тихонов.
— Вашбродь, срочно к начальнику погранзаставы!
— И вам не хворать, Касьян Васильевич. — Прикинувшись лаптем, поинтересовался: — С чего такой переполох, часом, не знаешь?
— Как не знать, Владимир Прохорович, второй день комиссия в штабе заседает во главе с их высокопревосходительством генералом Ермолиным Александром Степановичем, а с им куча офицеров в званиях пожиже, но дотошные, аки вша портошная — во все углы и дыры носы пихают, всё недостатки примечают. Инспе-е-кция.
Ну да, все как обычно в армии, героическая вроде бы застава, захватила десяток нарушителей и всякого ценного добра кучу. Причастных награждать впору. Ан нет, проверку на предмет выявления всяких недостатков учиняют вместо того, чтобы ловить реальных преступников, окопавшихся в военном ведомстве. Хотя, вполне допускаю, что я излишне критичен, и все причастные к нелегальному вывозу за границу изделий военного назначения уже томятся в тюремных казематах Вознесенска Черноморского. А инспекторская проверка чисто проформы ради, дескать, так положено. Пока шли с ефрейтором до здания штаба, я успел убедиться, что наш Николай Дормидонтович воробей еще тот стрелянный. Травка, кустарники и кроны деревьев подстрижены, на дорожках, газонах и плацу ни соринки, краска на стенах и крышах зданий сверкает новизной,
