Анти-Авелин - Наталия Земская

– Понятно, – заключил Саламатин.

– Давайте вернемся ко дню убийства. Что было дальше?

– После того, как был убит Габриэль Каре, я подумал, что моя очередь следующая, но ситуацию спасла Оленька. Она вбежала в зал и подняла крик. Полагаю, что именно она и вызвала полицию. Я помню, как она кричала: «Обманщики, убийцы, будьте вы прокляты, я уничтожу ваши планы!»

– Какие планы?

– Не знаю.

– Поднялась суета. Прибежала сестра Оленьки и все с криками переместились к парадной лестнице. Помню, как Оленька побежала в сад, а за ней Елизавета, выхватив у Кима лабрис.

– А дальше?

– А дальше приехала полиция.

– Куда же делась Ольга Федоровна?

Боголюбов всхлипнул и отпил из бокала.

– Полагаю, ее убили.

– И вы после этого продолжали, как ни в чем не бывало, общаться с этими людьми?

– Я не знал, что ее больше нет. Думал, что ее по-тихому вывели через подземный ход. Ведь ее присутствие нарушала общую легенду.

– И в чем же заключалась тайна семейства Бжозовских? И как вы ее собирались в дальнейшем раскрыть? – спросил Саламатин.

Боголюбов осушил бокал до конца.

– В двух словах об этом не расскажешь. Можно попросить открыть окно? Душно стало.

С этими словами Боголюбов потянул вниз шелковый платок от ворота рубашки. Внезапно его лицо исказилось от боли, и он поднялся с кресла, схватившись руками за горло. Глотая ртом воздух, он хрипло выдавил из себя:

– Оленька…

И, повалившись обратно в кресло, выгнулся в нем, запрокинув голову. Через мгновение он обмяк, широко раскрыв рот, из которого начала пузырилась пена.

– Не трогайте его! Это отравление, – Егерев вскочил со своего кресла. – Провал, ребята! Полный провал! Сейчас мы вызываем всех: скорую, криминалистов, оперативную группу. Теперь нам всем мало не покажется: и за самоуправство, и за сбежавшего преступника, и за пропавший вещдок, и за труп…

– Ведь все это уже произошло? – с олимпийским спокойствием, спросил Сомов. – Давайте без паники обсудим сложившееся положение вещей. В нашем распоряжении оказались чертежи дома, которые может прокомментировать профессор Бжозовский. Так?

– Так.

– Иннокентий Петрович может спокойно удалиться с бумагами через подземный ход, показать их профессору Бжозовскому и, таким образом, продолжить наше расследование. Так? Сюда явятся, между прочим, наши люди, которым мы ничего не обязаны объяснять, так как у нас «специальное поручение сверху». Разве кто-то усомнится в наших словах?

– Дело говоришь, Николай. Это нас не спасет, но хотя бы отсрочит наш приговор, – согласился Егерев. – Предлагаю срочно покинуть этот кабинет, чтобы облегчить работу криминалистам, и обсудить сложившуюся ситуацию внизу.

Уже на лестнице Сомов с наивным любопытством поинтересовался у Егерева:

– Игорь Семенович, а чьи фамилии были указаны в сообщении по нанодактилоскопии?

– Какая, к чертям собачьим, нанодактилоскопия?! – устало выругался Егерев. – В каких таких слоях могут сохраниться отпечатки пальцев? Они либо есть, либо их нет. Мужики, вы же профессионалы! Если бы этим злодеям дали время на размышления, они и то догадались бы, что это блеф чистой воды. Я телефон включил на звук, вот он и пискнул, как будто пришла СМС-ка, а на Кима я первым взгляд бросил, так как он ближе всех ко мне стоял.

– Так это был мастер-класс представителя старой следственной школы? – дружелюбно усмехнулся Петрович. – Мне кажется, этим методом лучше пользоваться в специально оборудованных местах.

– Шутить изволите? А мне, ребята, как-то не до шуток.

Только теперь Петрович увидел, что рукав куртки около кисти, прижатой к голове, сильно набух кровью.

– Игорь Семенович, давайте мы уже вызовем скорую.

– Вызовем, не переживай. Ты чертежи захватил? Молодчина. Давай, уходи тайными тропами за информацией, а мы будем здесь разыгрывать рисковую партию.

У Петровича было ощущение, что он покидает поле битвы перед решающей схваткой, но мысль о предстоящем объяснении с Милой приглаживала воинствующий пыл и оправдывала отступление.

– Мужики, сюда. Смотрите! Вход в тайную комнату, – закричал Сомов.

В этот момент плита под парадной лестницей сдвинулась в сторону, обнаружив лестницу, ведущую вниз.

Единственный лестничный пролет, и все очутились в достаточно просторном помещении подземелья, подсвеченном и мебелированном в стиле дорогих ретро гостиниц. В глубоком кресле «серебряного века» сидела изящная женщина. С царственной осанкой, тонкими запястьями, правильными чертами лица и волоокими серыми глазами – она была само воплощение музы из произведений Блока.

– А это наша парижская Елизавета Федоровна, – сделал заключение Егерев.

Первым к ней подошел Саламатин. Муза никак на него не отреагировала, продолжая с загадочной улыбкой смотреть в вечность. Тогда он аккуратно приподнял волнистую прядь волос около самых корней, и обнажил страшный зарубцевавшийся шрам.

– Не трогайте ее! – с визгливым окриком буквально вкатилась в подземелье Шарипова.

Она упала на колени перед Бжозовской и, благоговейно приподняв кисть руки хозяйки, начала перебирать ее пальчики, приговаривая:

– Ироды, что же они сделали с ангелом моим? – и, строго посмотрев на присутствующих, скомандовала: – А вы уходите отсюда как можно быстрее, если она вас испугается, за последствия я не отвечаю.

Наверху Егерев спросил у Сомова:

– Коля, как ты ее обнаружил?

– Зазор заметил в мраморных плитах. Толкнул, оно и распахнулось.

– Понятно. Петрович, дуй, пока не поздно, к профессору. Пусть расскажет, какие еще тайны запрятаны в этом доме.

Уже в тоннеле подземного прохода Петровичу показалось, что он услышал вой сирен экстренных служб.

Предательство

Тамара Романовна очень напоминала Миле маму. Такая же уютная и хозяйственная, как это бывает с женщинами, которые умеют варить борщи, а также печь пироги, – и не из замороженных полуфабрикатов, а из обычной муки. А еще они умеют читать толстые потрепанные книги, ходить в музеи и разбираться во всех названиях растений, стран и явлений, как полагается человеку с полноценным кругозором. Одним словом, представительницы уходящей культуры, зародившейся в самой читающей стране, самой посещающей театры и имеющей самое большое количество бардов на душу населения. А на смену им пришли мы – разменявшие все на деньги, сбившиеся с ног в погоне за достатком и воспринимающие информационные тексты, содержащие не более двухсот слов по теме.

За разговорами о премьерах и знаменитостях, о тонкостях ведения домашнего хозяйства и ухода за садом Мила не заметила, как помогла Тамаре Романовне прибраться во дворе и в доме, приготовить обед и даже получить азы обустройства домашнего уюта: