Сожженные мосты - Александр Маркьянов

— Вот здесь, сэр.

Лейтенант примерно прикинул. Между этой камерой и первой, которая выписала штраф, была только одна большая дорога — Норт Глеб Роад. Значит, с большой долей вероятности, погибший ехал именно отсюда — съехал на трассу и погнал как сумасшедший. Интересно, куда он так торопился — ведь его должность, пусть и высокая, не освобождала от обязанности уплатить штраф за превышение установленного скоростного режима.

Все? Нет, не все…

— Э… Том, а можно еще один вопрос?

— Конечно, сэр.

— А вы… отслеживаете и полицейские машины?

Том улыбнулся.

— Вообще то нет, сэр, но… Видите ли, у нас есть список полицейских автомобилей. Для простоты сделано так — камера отслеживает и их тоже, делает снимок, выписывает квитанцию — но уже потом, на отсылке ее сверяют со списком, и если это полицейская машина — ее просто отправляют в мусорную корзину. Видите ли…

— Нормально, сынок. Не надо больше объяснений. Проверь еще одну машину. Вашингтон, дельта-один-один-семь-альфа-виски. То же самое время. На нее есть что-нибудь?

— Сейчас, сэр… посмотрим… есть! Да еще как…

— Где? Когда?

— Пять засветок. Та же Кастис Мемориал, а начались они еще в Арлингтоне.

— Когда?

— Первая — двенадцать пятьдесят две, последняя — тринадцать семнадцать.

— Точно? Ты уверен?

— Уверен, сэр.

— Распечатку мне сделать сможешь?

— Конечно сэр. Одну минуту…

Почти бесшумно заработал новомодный лазерный принтер, выплевывая листки в лоток — держатель.

— Вот так вот… все.

— Спасибо, сынок…

Уже на стоянке, лейтенант Мантино еще раз достал из кармана распечатки, еще раз взглянул. Сверил время…

— Ну и куда же ты так спешил, детектив Мюллер? — тихо, одними губами проговорил лейтенант…

Примерно через десять минут после того, как автомобиль лейтенанта вырулил за ворота, к воротам Додсон Секьюрити подрулила еще одна машина — черный Крайслер 300. Двое мужчин — неприметных, в черных очках быстро прошли в здание — в отличие от шефа полицейских детективов им не пришлось ждать, и Марси встретила их сразу.

Том, воспользовавшись минуткой затишья, решил перекусить, когда в кабинет вошли сразу трое — Марси и эти двое. Они были здесь уже не раз, и Том звал их «мистер Бим и мистер Бом».

— Что на этот раз?

— Нам нужны данные по движению на Кастис Мемориал вчера, примерно в полдень. Все данные.

— Опять?

Том получил истинное наслаждение от того, как эти двое переглянулись. Он не раз пытался вывести их на эмоции, как он это делал со всеми людьми кто к нему приходил — и это ему не удавалось. А вот сейчас он с наслаждением видел и наблюдал — получилось! Совсем неожиданно — получилось!

— Что вы хотите этим сказать, сэр? — вежливо спросил мистер Бом.

— А то что ко мне только что приходил полицейский лейтенант. За теми же данными. И я их ему дал…

Мистер Бим повернулся к девушке.

— Мисс Марси?

— Лейтенант Рикардо Мантино из полицейского управления округа Колумбии. Восемнадцатый участок, начальник детективов.

— Вы его пустили?

— Сэр мы работаем с полицией и не могли его не пустить.

— Какие данные он забрал?

— Его интересовали две машины — злорадно сказал Том — номера Вашингтон, браво-один-три-четыре-виски-зулу и Вашингтон, дельта-один-один-семь-альфа-виски.

Том заметил, что если первый номер не вызвал особых эмоций — то при произнесении второго мистер Бом побледнел.

— Вы дали ему данные?

— Нет, сэр.

— Заверенные?

— Нет, сэр, просто распечатку из системы.

Мистер Бом — он был старшим — повернулся к мистеру Биму.

— Сообщи!

— Есть!

Мистер Бим покинул комнату.

— Вот что. Нам нужен массив данных, как раз тот, что по Кастис Мемориал. Прямо сейчас. И нам нужны данные с ваших мониторов слежения по этому лейтенанту полиции.

— Хорошо, сэр… — кивнула Марси.

В отличие от полицейских, у сотрудников АНБ доступ в этом здании был всюду и Марси это знала. Потому что Додсон Секьюрьтиз как раз и была незаконным филиалом АНБ, осуществляющим слежку за североамериканским гражданами — пока в ограниченном масштабе. Но все было готово и для более масштабных проектов — и Том мог рассчитывать на новенький «Крей» в любом случае. Хотя пока он и сам не знал об этом.

Ближе к вечеру лейтенант Мантино заметил за собой слежку. Отрываться не стал…

Картинки из прошлого

Лето 2000 года

Герат, Афганистан

Располагавшийся на стыке трех границ — Афганистана, Персии и принадлежащего Российской Империи Туркестана, город Герат не мог не стать крупным центром торговли. В Российской Империи он бы еще стал крупным производственным центром, рассчитанным на нужды соседней страны — но в Афганистане этого не произошло. В Афганистане вообще не производилось ничего, чтобы заинтересовало соседние страны, за исключением одного. Белой смерти. Героина.

Но Герат, как можно было того ожидать, не стал крупным центром торговли героином. Все дело было в том, что здесь невыгодно было его транспортировать. Если смотреть на эту часть Афганистана — то путей транспортировки открывалось два: на Персию и на Туркестан. При этом в Персии человека, пойманного с героином, ждали узаконенные пытки, чтобы узнать сообщников — а потом обезглавливание, если наркоторговец до этого не умирал от пыток. В Туркестане на границе стояли русские войска и тех, кто не был убит в скоротечном бою в пограничной зоне, ждало двадцать пять лет каторги. Поэтому, желающих испытать судьбу было немного. Играло свою роль и то что в этой местности шиитов, приверженцев «течения изгоев» в исламе было намного больше, чем в среднем по стране — сказывалась близость Персии, мирового центра шиизма. Король Гази-шах, наполовину пуштун, наполовину хазареец, да к тому же и суннит, знал это — и демонстративно притеснял северо-западные провинции Афганистана в угоду юга и востока, населенного пуштунами. Армия Афганистана, слабая и жестокая целиком держалась на пуштунах, и если бы король посмел ввести какую-то другую политику — на своем троне он продержался бы недолго. Поэтому, основные центры производства и оптовой торговли наркотиками были в Кабуле, Кандагаре и Джелалабаде — а в Джелалабаде держал ставку Джелалабадский синдикат, возглавляемый губернатором провинции и братом короля,[173] принцем Акмалем. Это был своеобразный семейный синдикат — старший брат был легальной властью а младший — нелегальной, причем младший совсем не стремился сбросить с трона старшего брата и объединить две власти в одну. Ему это было совершенно не нужно. Так и существовал в стране «семейный подряд» — травивший своим товаром русских, китайцев, японцев…[174]

Поэтому, город Герат был довольно примитивен, его совершенно не коснулась длань нового времени, длань двадцать первого века что оставила целые новые кварталы в Джелалабаде и Кабуле, отстроенные на наркоденьгах, он был все тем же крупным, застывшим в безвременье афганским городом — с вылепленными из глины лачугами, с дувалами, с пылью и грязью, с богатыми домами которые не смели подняться над землей больше чем на один этаж и растягивались вширь. Что было примечательного в Герате — так это четыре минарета, древние, оставшиеся стоять вокруг давно разрушенной мечети, большая мечеть Маджид Джами и самая настоящая древняя крепость, построенная Искендером Двурогим — Александром Македонским, одним из военачальников которому удалось реально покорить Афганистан, за счет уничтожения большей части его жителей. Иначе покорить Афганистан было невозможно.

В один из душных и солнечных летних дней, в избиваемый беспощадными солнечными лучами Герат въехали две машины. Они въехали в него с севера, по дороге идущей со стороны Персии, переправившись через реку Джуйк-Нау и заплатив на мосту пошлину, собираемую гвардейцами местного губернатора. Местный губернатор, достопочтенный Ага-хан не был столь богат, как тот же принц Акмаль, губернатор провинции Нангархар, ему не преподносили большие чемоданы с золотыми слитками наркоторговцы — в Афганистане золото было самой надежной валютой, если не считать русского рубля и британского фунта — но жить как и подобает жить губернатору ему очень хотелось. Поэтому, губернаторская гвардия в городе по-настоящему свирепствовала, обирая его жителей, накладывая драконовские штрафы по делу и не по делу, облагая платой проезд по мостам и даже продавая воду.[175] В отличие от принца Акмаля губернатор был вынужден покровительствовать хоть каким-то ремеслам, дабы иметь ту овцу, с которой можно содрать хоть шерсти клок. Поэтому гератские ковры были известны даже в Персии, известном мировом центре ковроткачества — не говоря про Российскую и Британскую империи.