У Великой реки. Поход - Андрей Круз

К моему удивлению, на воротах стояли не ополченцы, а жандармы, в своей серой форме, с пехотными СВТ-П за плечами. Командовал унтер, который взялся тщательно проверить наши документы. А на пороге открытой кордегардии стоял, привалившись плечом к косяку, молодой колдун с каким-то амулетом в руках. Кроме жандармов толклись на входе еще и четверо ополченцев, с традиционными для такого дежурства дробовиками, для всякой твари на близком расстоянии убойными.

Интересно. Я в Березняках бывал и такой охраны на въезде не видел. Вот те четверо местных ополченцев ― это нормально. Колдун ― тоже понятно, он местный, хоть в воротах и не всегда дежурит. А жандармы ― что-то новенькое. Хотя, насколько я помню, полурота жандармов расквартирована в селе Слеги, что в пятнадцати верстах на юг. Оттуда, наверное, прибыли. Только зачем?

Колдун, глядевший на артефакт, сделал знак унтеру, после чего глазами показал на Лари. Двое из ополченцев чуть сдвинулись в нашу сторону, удобней перехватив свои помповики. Сменили позиции и двое жандармов. Понятно: просто засекли то, что с нами не человек. Ничего необычного, но пока не установят, кто именно, будут настороже. Может быть, с нами спутник такой, а может, мы и сами не ведаем, кто к нам подсел. Доппельгангер, например. Каково? Тогда еще и нас придется спасать.

Сейчас унтер меня в сторонку отзовет и тихо спросит, в чем тут дело. Так всегда делается в подобных случаях.

― Могу я вас на пару слов? ― тихо спросил унтер, подойдя ко мне и глядя в глаза из-под низко опущенного козырька мягкой «патрульной» кепи.

― Вы о девушке? ― переспросил я. ― Она не человек, тифлинг.

― То есть вы в курсе дела, кто с вами едет?

― Да, разумеется, ― кивнул я. ― Она официальный член группы.

― Группы?

Я показал ему папку со всемогущими бумагами из контрразведки. Он их быстро просмотрел, кивнул, ткнул пальцем в подпись Лари:

― Это она, верно?

― Она самая.

― Хорошо. Давно здесь тифлингов не видели, ― покачал головой унтер. ― Разве что с месяц назад какой-то колдун из аборигенов в сопровождении охраны проехал, а с ними тифлинг был. Не затруднит вас подтвердиться, чтобы мы от вас отстали окончательно?

Против того, чтобы по очереди провести рукой над бумагой, мы не возражали, что и сделали. Этого хватило для того, чтобы более не выглядеть подозрительными вооруженными бродягами. Шлагбаум поднялся перед нами, и мы въехали в село, распугивай уличных собак, бегущих следом и норовящих ухватиться зубами за колеса. Кстати, такое в каждой деревне повторяется, но ни разу не видел, чтобы хотя бы одна из таких шавок и вправду за колесо укусила.

От самых ворот до главной площади Березняков шла прямая широкая улица, а на этой самой площади и выстроились в ряд все трактиры с постоялыми дворами. У крыльца, ведущего в трактир «Веселая долина», стояли два жандармских АТЛ-Т, размалеванных зелено-желто-бурыми пятнами камуфляжа грузовичка, таких же, как моя «копейка», но в комплектации военного двенадцатиместного транспорта. В кузове каждого было по ПКБ на турели. В машинах сидело еще несколько жандармов в полном полевом снаряжении, а возле них стояли еще двое ополченцев и староста в форме старшего урядника,[75] с голубыми петлицами выборного чиновника. Серьезно. Что случилось? Староста так просто мундир не напялит ― на что ему зря глаза мозолить?

Я завел машину на стоянку у трактира, ограниченную по кругу коновязью, заглушил мотор. Все с облегчением выбрались на твердую землю, потягиваясь и пытаясь размяться. Несколько часов сиденья в одной позе бесследно не проходит.

― Чем здесь кормят? ― задала Маша самый естественный для себя вопрос.

Было бы странно, если она поинтересовалась в первую очередь чем-то другим. Я бы, по крайней мере, удивился. А так ― все в порядке, все та же Маша, ничто не изменилось.

― Хм… Традиционная кухня ― это тебе о чем-нибудь говорит?

― О больших порциях, ― вздохнула Маша мечтательно. ― О вот такущих!

Она раскинула руки во всю ширь, пытаясь изобразить, на какой размер тарелки она готова претендовать.

― Ну да, так тоже можно сказать, ― согласился я.

Как и в любом другом сельском трактире, заботящемся о своей репутации, помалу в «Веселой долине» не накладывали, равно как особыми изысками в приготовлении тоже не баловали ― это не «Серебряный окунь» на Арсенальной набережной в Твери, что возле княжеского дворца.

Мы поднялись на крыльцо, я толкнул деревянную дверь, со скрипом отворившуюся, и мы вошли в полутемное помещение, пригибаясь, чтобы не удариться головой о низкую притолоку, ― здесь в целях сбережения тепла зимой считали все методы хорошими, включая проделывание таких дверных проемов, что в них впору разве что на четвереньках входить. Технологии энерго-, но вовсе не головосбережения. Ну и для оборонительных целей такие окошки да тесные дверные проемы тоже поудобней будут. Иная тварь ночная и не протиснется. В каких еще краях принято окна разве что под кошку делать, да и те с загнутыми наружу шипами?

Небольшой зал трактира плотно был заставлен длинными столами, каждый человек на десять, с лавками по бокам, сейчас задвинутыми под стол. С торцов стояли массивные табуреты. Свет не горел, в зале никого не было, но с кухни, куда вело окошко в стене, доносился звон кастрюль.

― Давайте к окну, там светлее, ― пригласил я спутниц.

Мы выбрали стол у дальней стены и расселись лицом ко входу, обойдя его или придвинув табурет. Тоже привычка, и полезная ― не сидеть ко входу спиной, и она меня пару раз выручала уже.

С кухни вышел невысокий толстяк, вытирающий на ходу мокрые руки передником. Увидел нас, разулыбался, спросил:

― Чем могу?

― Пообедать бы нам, ― сказала Маша.

― Барышня, так ничего проще нет, ― совсем расплылся в улыбке хозяин. ― Борщ у меня есть, жаркое из свинины, морс брусничный и клюквенный. Это могу сразу подавать. Если чего другого хотите ― придется подождать: не готовили.

― И это нормально, ― сказал я. ― А жаркое с чем?

― Ну с чем у нас может быть? ― даже удивился хозяин. ― С картошкой, грибами да луком.

Действительно, ни с чем другим и быть не может. Местная публика вообще удивляется, если ты пытаешься заказать что-то помимо того, что у них в меню имеется. Чудаком тебя полагают, если не сказать хуже. Мясо есть, картошка есть ― какого рожна тебе еще надо?

― Тогда все подавайте. И борщ, и жаркое. И морс.

― Водочки-с? Настоечек каких?

― Нет, водочки не надо, ― с сожалением вздохнул я. ― Ехать еще. Пиво есть?

По пустынной дороге руль крутить можно и пьяному, ничего страшного, но вот случись вроде драки что ― стрелять придется. А стрелять под градусом, когда тебя, скажем, сожрать решили, ― распоследнее дело.