Остров любви - Сергей Алексеевич Воронин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Старая Надя осторожненько заглянула в окно. Теперь уже не столько из страха, сколько из того, чтобы ее слова оправдались, чтобы не исчезла куда эта страшная С т а р у х а.
Страшила была на месте. Как только Надя заглянула в стекло, так она тут же и высунулась со своим черным носом и уставилась на нее.
— Тута она, тута! — замахала к себе рукой Надя. — Подь сюда, подь!
Варвара, робея, подошла и глянула в окно. Там, рядом с Надиным отражением, было и ее.
— Где она? — спросила шепотом Варвара.
— А ты чего с ней? Пошто тама? — отстраняясь от соседки, таким же затаенным шепотом спросила старая Надя.
— С кем — с ней? Это я с тобой. Ты и я. Мы там.
— Я тама?
— Ну? Рядом-то ты.
— Да ты что? Кака така я? Ты-то откуль тама взялась?
— Тьфу ты! Это ж мы там в стекле. Там в лавке-то темно, ну вот и видимся, как оттеда. Ты и я. Неуж не узнаешь себя? Мы тама, как в зеркале.
— Я?
— Ты.
— Ой, господи, да неуж я така?
— Така, така…
— Господи, как страшила… — И старая Надя, не глядевшая на себя лет тридцать в зеркало, заплакала.
ЗАКРЫТАЯ КОМНАТА
Мы лежали, отбросив одеяла. Было иссушающе сухо. Как мужчина и женщина мы не были нужны друг другу в эту ночь. Но было то, что уже давно связывало нас, — привычка к общению, продолжение жизни и та степень мужества, когда знаешь все, что ждет тебя впереди. И потому были откровенны, и разговор наш больше касался совести, потому что она еще была у нас.
Все, что было нужно, мы прошли за короткий срок. Все, что нужно было пережить за это время, — пережили. Из пережитого многое забыли, а то, что сохранилось в памяти, уже не приносило радости.
Странный был разговор.
— Представь, есть закрытая комната, — сказала жена. — Никто не знает, что в ней. Возьми ключ, открой ее. Войди и расскажи обо всем…
Трамвайная вспышка осветила потолок и отблеском — ее лицо. Оно было белое с черными провалами глаз. И тут же донесся грохот рабочего трамвая и за стеной закричал пьяный сосед.
— И расскажи обо всем, — как эхо повторила она.
— Допустим, войду, но я не знаю, где эта комната.
— Это нетрудно сделать, надо только перешагнуть привычное. Она у каждого есть.
— Тебе удалось побывать в своей?
— Да.
— Расскажи о ней.
— …В этой комнате я была ночью. Ее освещала большая свеча. Три стены были чистые, но на четвертой было множество твоих портретов. Я переходила от одного к другому, смотрела на твое лицо. Оно было каждый раз совсем разное. То насмешливое, то презрительное, то ехидное, то жестокое, то хитрое, то властное, то трусливое, но, сколько я ни вглядывалась, не видела доброго выражения. И тогда я подумала, что ты не очень хороший человек. В тебе нет милосердия. Мне бы надо, конечно, у кого-нибудь спросить, так ли это? Но спросить было не у кого.
— И что же, ты так и думаешь, что у меня нет милосердия?
— Не знаю. Пока не было случая проверить. А ты как сам думаешь?
Опять закричал пьяный сосед.
— Думаю, тоже еще не было подходящего случая, чтобы проверить себя. Но как же ты попала в свою комнату?
— Я просто вошла в нее ночью, и все.
— Где это было?
— В каком-то незнакомом городе.
— Давно?
— Да, тогда я тебя еще не знала.
— Как же ты вышла за меня замуж, зная, что у меня нет милосердия?
— Полюбила тебя и забыла. К тому же ты улыбался. Недаром же говорят: любовь слепа.
— А у меня комната есть?
— Конечно. У каждого есть своя комната.
— Так что, я тоже могу войти в нее? Или, может, я опоздал?
— Да нет, пока живешь, еще не поздно.
— Ты ответила таким грустным голосом, что я не знаю, что и подумать. Похоже, ты разочаровалась во мне?
— Нет-нет, я просто вспомнила себя маленькой девочкой. Такой я вошла в ту комнату. А ты уже седой, и не знаю, что там увидишь…
— А ты не можешь еще раз заглянуть в свою комнату?
— Пробовала, но дверь все время была закрыта. Наверно, только один раз можно в нее заглянуть.
— Может, и моя закрыта?
— Не знаю. Попробуй войди.
— Но как это сделать?
— Закрыть глаза на все и смотреть только в себя. Попробуй войти в свою комнату.
— А что, попробую…
Я сделал так, как она сказала. Плотно закрыл глаза. И сначала было черно, только мелькали белые искры, и тут же попытался заглянуть в себя. И удивительно, чем больше вглядывался, тем глубже проникал мой взгляд в меня, в мое сокрытое. Я не знаю, как это назвать. И тут вошел в широкую, светлую комнату. Она была освещена каким-то необыкновенно
