История гуманоидных цивилизаций Земли - Г. Бореев

Тогда Рама понял, что он не спит, он сразу же почувствовал себя сильно очищенным, повеселевшим и энергичным. Внутренний голос сказал ему, что в лице небесного друга он нашел спасение от страшной заразы пятого тысячелетия. И Рама приготовил омелу по совету призрачного неземлянина с золотым серпом. Молодой друид дал выпить этот напиток больному. И, о чудо — больной выздоровел! Волшебные исцеления, которые затем производил Рама, доставили ему большую известность во всех городах, поселках и странах Скифии. О нем, как о величавом эскулапе, стяжающем славу богов, заговорили с благолепием по радио и на телевидении, были организованы телемосты между Туле, городами Азии и городами Европы. Ходоки и посланники всюду призывали Раму для излечения заболевших и обезумевших скифов. Однако часть тайны излечения Рама держал в ослепительном секрете. Спрошенный друидами своего родного города, Рама доверил только им свое открытие, выражая желание, чтобы оно осталось тайной жреческой касты Верхней Зольды, дабы обеспечить ему авторитет, голоса избирателей и силу.

Многочисленных учеников Рамы, летавших на пузатеньких медицинских самолетиках с места на место, из области в область по всей Скифии, считали божественными вестниками, а самого Раму — полубогом. Величайшее событие излечения стало основой нового культа. Омела явилась с тех пор священным растением. В память оного события, Рама учредил праздник Рождества или нового спасения, который он поместил в начале каждого нового года. Что касается таинственного существа, которое указало Раме на омелу, то его называли в эзотерическом европейском предании «Есс-хейл-хопа». В переводе это означает: «надежда спасения скрывается в лесу». Древние греки сделали из этого имени имя мифического Эскулапа, гения врачебного искусства, держащего в руках магический жезл — кадуцей.

Но Рама, «миротворец, вдохновенный свыше», видел перед собой более ослепительные цели. Он посягнул излечить белый народ от нравственной язвы, более печальной, чем физическая зараза. Избранный религиозным руководителем Урала, он отдал упрямое приказание всем коллегиям друидов и друидесс положить конец человеческим жертвоприношениям. Эта ошеломительная весть облетела города и страны скифов вплоть до обоих океанов. По телевидению проводились многочисленные теледебаты на эту тему между скифскими государствами Европы и Азии. Руководители религиозных конфессий Запада возмутились самой постановкой такого вопроса. Они объяснили нововведения Рамы, как святотатственное посягательство на религиозные обычаи питирсов. Друидессы, угрожаемые в самой основе своей власти, подняли страшный шепот и глубокий ропот против дерзновенного правителя Урала. Женщины-правительницы посылали ему проклятия, подсылали к нему наемных убийц, посылали его за пределы физического мира. Они провозгласили Раму приговоренным заочно к насильственной смерти. Особенно неистовствовало население государств амазонок, расположенных на землях в бассейне Черного и Каспийского морей. Многие друиды, видевшие в человеческих жертвах средство для своего господства, обогащения, усиления и устрашения, присоединились к ним. В итоге Рама, превозносимый одними жрецами, был разнузданно проклинаем другими. Но, полный героической решимости не отступать ни перед какими трудностями, он еще более оттенил эту борьбу, водрузив на знамя ариев новый символ.

Каждая страна скифов имела свой особый знак в образе животного, которое олицетворяло качества, наиболее ценимые народом. Одни предводители водружали на крыши своих парламентов головы журавлей, орлов или коршунов, другие — головы диких вепрей или буйволов; отсюда произошла геральдика. Любимым знаменем гипербореев был бык, которого они называли Тор, олицетворение животной силы, страсти и жестокости. Бык пришел на остров Туле из Атлантиды. Рама, в противоположность быку, дал другой символ — символ овна, храброго и миролюбивого предводителя стада смиренных овец и чистых ягнят. Овен стал условным знаком, соединившим всех приверженцев Рамы. Это знамя, водруженное в центре Аркаима, сделалось сигналом для всеобщего брожения и произвело настоящую бурю во всех умах белокожих атлантов и гипербореев. Скифские страны разделились на два лагеря. В самой душе белой расы произошел раскол, благодаря стремлению отделаться от грубой животности и подняться на небесную ступень невидимого святилища, которое ведет к богочеловечеству.

«Смерть Овну!» — кричали сторонники Тора, размахивая лучевыми пистолетами. «Война с Тором!» — потрясали автоматическими ружьями друзья Рамы. Ужасная гражданская война была неизбежна. Мир притих, как природа перед грозой.

Дева нахуша

Мой друг вышел тореодором: бьет шпагою в бычьи бока.Мне выпала роль не танцора — атлант, я играю быка.Я знаю, что песенка спета, просить, умолять — ни к чему!Жена моя — Скифия Света — и тряпкою служит ему.Но шпага юнца неумела — друг только изранил меня.Красивое ведьмино тело слепит нас игрою огня.Добейте! — хриплю откровенно, — не так, а под сердце, в упор!Горит над вспотевшей ареной Медведицы звездный топор...

Перед такой возможностью Рама поколебался. Допустив такую ядерную войну между скифскими государствами, не усилит ли он зло и не поведет ли он свою белую расу к истреблению? В ответ на эту истовую тревогу он имел новое видение.

Грозовое небо было покрыто мрачными свинцовыми тучами, которые скатывались с гор и в стремительном беге задевали качающиеся вершины лесов. На высокой скале стояла женщина с распущенными волосами; она была уже готова нанести смертельный удар воину во цвете лет, лежавшему связанным у ее ног. «Во имя предков остановись!»—закричал Рама, бросаясь на женщину. Друидесса, угрожая противнику, бросила на него пронизывающий взгляд. В это время из низко нависших туч раздался раскат грома и, озаренный сверкнувшей молнией, появился ослепительный образ.

Весь сосновый лес осветился; друидесса упала как сраженная молнией, узы пленника распались, и он посмотрел на ослепительное видение со страхом. Рама не дрожал, ибо в представшем видении он узнал божественное существо семиметрового роста в белых одеждах, которое уже беседовало с ним под священным дубом. На этот раз оно показалось ему еще прекраснее. От его облика исходил свет.

И тогда Рама увидел, что он находится в небесном храме, поддерживаемом рядами хрустальных колонн. На месте жертвенного камня возвышался золотой алтарь. Рядом с алтарем стоял воин, но глаза его все еще выражали предсмертный страх. Женщина, распростертая на алмазных плитах храма, казалась мертвой, а божественный Вестник держал в правой руке факел, а в левой — чашу. Он посмотрел на Раму с благоволением и сказал: «Рама я доволен тобою. Видишь ты этот факел? Это — священный огонь божественного Духа. Видишь ты эту чашу? Это — чаша Жизни и Любви. Дай факел мужчине, а чашу женщине». Рама исполнил повеление Орионца. Как только факел коснулся руки воина, а чаша — руки женщины, так огонь сам собою зажегся на алтаре, и оба стояли преображенные его астральным светом.

В то же время храм раздвинулся; его колонны превратились в дым, его купол преобразился в звездное небо. И тогда Рама, унесенный своим видением, увидел себя на заснеженной вершине Гималаев. Стоявший рядом с ним божественный Вестник объяснял ему смысл звезд и созвездий, смысл чисел и тонких покровов души, смысл Кармы и Дхармы, реинкарнации и каст, смысл жизни и смерти. Орионец научил Раму читать в сияющих знаках Зодиака судьбы всего человечества и судьбу каждого отдельного существа.

«Кто ты, дух мудрости?» — спросил Рама своего небесного друга. И небесный друг отвечал: «Меня зовут Дева Нахуша, божественный Разум. Ты будешь распространять мои лучи небесного знания по планете Земля, и я буду всегда приходить по твоему зову. А теперь ступай по предначертанной тебе дороге. Не останавливайся. Ничего не бойся и ни о чем не жалей». И Божественный Вестник указал рукой на юго-восток.

ИСХОД АРИЕВ

«Что истина?» — спросил Понтий Пилат.«Я — истина!» — изрек Сын человечий...Пылали звезды, оплывали свечи,Брели народы через хлад и глад.В чужих мирах, ослепших от рыданья,В сердцах людей, скукоженных во мгле,Искал я цель и смысл существованья: Зачем, за что родился на Земле?Лежу, руками небо обнимаю,Кричащих ран не чувствую к утру:Такая в звездах красота немая,Что, заглядевшись, так и не умру...И не объять рассудком и очамиГлубокий мир, рожденный из любви.Дрожат березы надо мной свечами,Встает рассвет, как церковь на крови...

В этом сновидении Рама увидел, как бы освещенными молнией, свою миссию и великую судьбу своей расы. С этих пор он уже не колебался. Вместо того, чтобы зажечь братоубийственную войну между странами Европы, Рама решил вести своих сторонников в самое сердце Азии.