Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике». МТА II - авторов Коллектив

Но мы знаем: никогда возвращение не достигает цели. Понадобилась целая историческая эпоха, чтобы люди наконец поняли простые по сути, но в мире подменённых слов – сложные для описания законы общественной жизни, открытые ещё старшими современниками Тэй Рама. Прежде чем преодолели всепроникающую избранность. Прежде чем поняли несовместимость социализма и наёмного труда. Необходимость получать долю прибыли, а не так называемую «зарплату». Вспомнили открытый ещё древними римлянами составной характер общественного отношения, называемого «собственностью» (владение, распоряжение, пользование). Средства производства – собственность социалистического государства в том смысле, что работающий не вправе их продать, уничтожить, завещать, использовать для эксплуатации чужого наёмного труда. Но они – собственность каждого работника и всего трудового коллектива в том смысле, что он использует их по своему усмотрению и является собственником, как правило, всей произведённой им продукции, во всяком случае – её стоимости. Если научное открытие сделало производство более прибыльным, то эта дополнительная прибыль принадлежит тому, кто сделал открытие, тому, кто внедрил его, и тому, кто использует его в производстве. Так, через справедливую собственность, в Эру Мирового Воссоединения вновь возродился коллективизм, когда каждому нужны все и всем нужен каждый. Так был подготовлен переход к Эре Общего Труда – первой действительно коммунистической эре в истории человечества. И первой на этом пути, как мы знаем, была Россия.

Ароматный, чуть влажный ветер солнечного утра влетел в только что раскрытое роботом СДФ окно и прикоснулся к лицу спящего. В то же мгновение Ирцельд открыл глаза, разбуженный безмолвным приказом Цоль Вэга. Не поднимаясь со своего жёсткого ложа и не шевелясь, астронавт мысленно соединил главные чакры, попеременно сосредоточивая внимание на определённых точках тела. Меридианы были прозрачны, прана текла свободно и равномерно. «Пробежав» повторно по кончикам пальцев, Оа Рцел проверил ещё раз и «расширил» каналы, ведущие в область между переносицей и нижней точкой линии роста волос на середине лба. Быстро встал, проделал сильно сокращённый комплекс утренних упражнений. Завтрак сегодня не запланирован. Едва успев выйти из-под бодрящего ионного душа, почувствовал в правом уголке губ тонкий луч тепла. И сразу же – небывалый со дня гибели друга прилив сил. Это Цоль Вэг, находящийся в своей комнате в противоположной части базового лагеря, начал «накачку».

Примерно через полчаса Оа Рцел во второй раз за несколько месяцев экспедиции извлёк из крошечной антимагнитной камеры в стене почти невесомый пакет и вскрыл его. Облачившись в легчайшие серебристые одежды, звездолётчик почувствовал, как отступили, ушли в тень, в полунебытие, любые мысли и заботы, не связанные с предстоящим ему действом. Лёгкими и быстрыми шагами Ирцельд прошёл по безмолвным и безлюдным галереям в зал звёздных карт, слыша только шелест широкого шёлкового плаща за плечами. Семнадцать человек во главе с начальником экспедиции, уже ожидавшие связиста, безмолвно и одновременно приветствовали его взмахом правой руки вертикально вверх, ладонью вперёд. Так же безмолвно Оа Рцел ответил собравшимся.

От группы отделился человек в лёгком голубом с синей отделкой парадном костюме звёздного капитана, оттенявшем небесный цвет его глаз под густыми и короткими светло-русыми волосами. Долгие годы космических странствий в неизведанных мирах наложили неизгладимую печать на ещё молодое лицо, сделав его строже, сосредоточеннее и, пожалуй, немного суровее лиц остальных семнадцати астронавтов.

– Вит Сван! – от неожиданности связист не сдержал восклицания.

Считалось неприличным слишком явно выражать в присутствии других радость встречи, но сейчас действовал неписаный закон: 1) перед сеансом Дальней связи нельзя ничего, что может ей помешать; 2) перед сеансом Дальней связи можно всё, что способно ей помочь. Вопреки сложившейся традиции, командир «Лоэнгрина» оставил корабль и опустился на поверхность планеты, чтобы оказать поддержку связисту. Путешественники обнялись, и только Минда Кэри, стоявшая ближе других к двум молодым людям, слышала слова:

– Ты прилетел! Благодарю тебя, Вит! Ты заменишь Арисоту?

Белый Лебедь отрицательно покачал головой:

– Цоль Вэг усиливает мною группу поддержки. Обратный путь к Солнечной Системе хорошо знаком, и если я не успею восстановиться, «Лоэнгрина» поведет Корио.

Звездолётчики наконец отпустили друг друга, и связист первым ступил на ленту транспортёра прозрачной галереи, бесшумно понесшую восемнадцать человек и их восемнадцать механических слуг над вершинами деревьев к Горе Дальней связи.

Огибая её узкий крутой конус, Ирцельд вновь любовался убегающей ко всё более далёкому горизонту цепью плосковершинных холмов, пойменными лугами, ещё ярче зазеленевшими после недавней ночной грозы, широкой серебристо-голубой лентой реки под глубокими и гулкими небесами Соноры. Взгляд его поднялся к силиколловому куполу на вершине горы, уже переоборудованному для сеанса. Расстояние до него всё меньше. Сколько? А сколько до ближайшей точки галереи чуть выше по склону, на следующем витке спирали? Если считать весь путь – не менее пяти километров. Но если бы чешуйка транспортёра, на которой он сейчас стоит, чудесным образом прошла сквозь силиколл галереи и вознесла его к следующему витку спирали по прямой, путь сократился бы не менее чем вдесятеро. Так звездолёты прямого луча покидают сложную структуру пространства Шакти, чтобы выйти почти мгновенно в заранее намеченный район.

А на звездолёте «Данте» в эти минуты Линна Θоор снова сидела за пультом музыкальной настройки. Как обычно перед сеансом Дальней связи, она выбрала отрывок из очень старого и давно любимого ею произведения – Четвёртой бразильской бахианы Вилло-Аобаса. Песня без слов, полная светлой немой печали, словно бы пронзала безмерные дали пространств и времён, и напоминая о вечно сопутствующем человеку роковом «никогда», и утешая своею почти немыслимой, почти невозможной нежностью и гармонией.

С последним вздохом органа золотистое освещение фонотеки сменилось на изумрудно-зелёное – в Посту Дальней связи ждала группа поддержки: командир корабля, астрофизик и врач экспедиции Офаза Джаэ. Там же в гостевых креслах расположились астронавигатор Звельт Коре и пилот Као Гохр.

За десятки парсеков от «Данте» восемнадцать человек бесшумно сошли в Посту Дальней связи с движущейся ленты под звуки другой древней мелодии. Астронавты не знали, что чудом дошедшая из глубины веков музыка, навевавшая им мысли о бесконечности космоса и бесчисленности его далёких, почти недосягаемых миров, была некогда финалом первого акта классического русского балета, утверждавшего победу любви и добра над силами тьмы.