Ни слова правды - Ульян Гарный

Подземник нахмурился, похоже, подобный ответ не входил в его планы, поколебавшись, продолжил:

— Хорошо. Место не самое уместное, чтобы торговаться, да и время… Для вас не секрет, кого именно я везу, и какую ценность он представляет.

— Еще бы, — уверенно бросил Шестерня, хотя удивленно приподнятые брови и проявившееся в лице недоумение сказали об обратном.

— При том упорстве, что вы проявили, я и не сомневался, — холодно бросил подземник. Судя по отразившейся на лице брезгливости, он с трудом выдерживал общество пещерника, и, сложись обстоятельства по-другому, с удовольствием бы растоптал наглеца ящером. — Не подумайте, что сыграло роль ваше численное преимущество, то, что я говорю с вами, следствие совсем других вещей, кои вам знать ни к чему. Скажу лишь, что между мной и руководством гильдии возникли определенные разногласия…

Мычка прислушался к доносящимся отголоскам битвы, поторопил:

— Ближе к сути, наше время не бесконечно.

Подземник кивнул, сказал торопливо:

— Хозяева гильдии лишь похвалят меня за выполненное задание, возможно, бросят мелкую подачку. Не будет по-другому и у вас.

— Что ты предлагаешь? — холодно обронила Себия.

— Узник, что я везу — бесценен. Любая империя, получившая его в распоряжение, спустя короткое время, усилится стократно. Властители не пожалеют средств, чтобы завладеть сокровищем, но лишь в том случае, если условия сделки будет диктовать некто независимый. Подданный, что принесет империи мощь, а управителям славу, не увидит богатства…. Скорее всего, он вообще, ничего не увидит. Не мне вам рассказывать, что происходит с ненужными свидетелями.

Медленно, подбирая слова, Дерн произнес:

— Не может ли произойти, что тебя ввели заблуждение, и человек находящийся за твоей спиной обычный, никому не нужный узник?

Лицо подземника расплылось в улыбке, он произнес:

— Я понимаю, куда ты клонишь, но, согласись, это слишком примитивный трюк. Меня не интересует мощь княжеств, мне безразлично, кто будет править миром, меня заботит лишь собственная выгода, так же, как и вас. Наемник, как бы высоко не забрался, и в какую бы маску не нацепил, все равно, остается наемником: холодный рассудок, трезвый расчет, максимальная выгода.

— Зачем тебе мы, ведь ты мог уйти невозбранно? — поинтересовался Мычка.

Подземник кивнул.

— Мог, но за один день его перехватывали трижды. Сперва, мы забрали его с форпоста вершинников, потом, надо отдать должное, вы едва не перехватили снова, после чего, явились пещерники, с чьей жуткой машиной сейчас сражаются мои товарищи. Один я далеко не уйду, а вместе у нас есть шансы. Не большие, надо признать, но есть.

— И тебя не останавливает даже то, что придется делиться наградой, и тебе достанется далеко не большая часть? — изумился Шестерня.

Вершинник усмехнулся, бросил снисходительно:

— Награда достаточно велика, чтобы довольствоваться и шестой частью, к тому же, сам понимаешь, мертвому деньги ни к чему.

Повисла напряженная тишина. Наемники молчали, ошарашенные услышанным. Верить незнакомому подземнику, к тому же, бывшему врагу, было нелепо, но подземник излагал настолько складно, а в его глазах отражалось столь алчное пламя, что сомнения, поневоле, отступали.

Мычка, на чьем лице, с каждым сказанным словом, недоверие проявлялось все больше, шагнул вперед, и прежде, чем его успели остановить, насмешливо бросил:

— Власть над миром, несметные богатства…. Столь жалкая ложь не подобает воину, даже во имя сохранения жизни.

Глаза подземника нехорошо блеснули, а лицо вновь закаменело, когда он произнес:

— Выходит, я лишь зря потратил время. Можно было догадаться раньше, что вы всего лишь бессмысленные пешки, отправленные хозяйской рукой, коих не потрудились посвятить, хоть сколько-нибудь глубоко, но иллюзии столь сладки, что порой заглушают глас разума. Хорошо, что понимание пришло раньше, чем ошибка стала необратимой.

Он коснулся поводьев, тронул ящера. Тот сделал огромный скачек, разом покрыв отделяющее от наемников расстояние, ужасная пасть раскрылась, целясь в замерших от неожиданности жертв. В руке подземника сам собой возник короткий меч, рука взметнулась для удара…. Охнув, наездник покачнулся, бессильно свесился на бок, выронив оружие. Ящер, что уже нацелился откусить голову Мычке, ощутил перемену, отскочил, понесся, волоча за собой тело хозяина, что, запутавшись ногой в стремени, болтался сбоку, трясясь в такт прыжкам и загребая руками мелкие веточки.

Проводив ящера глазами, наемники повернулись. Перед ними, устало улыбаясь, стоял Найденыш. Раскинув руки, Шестерня подошел к вновь обретенному товарищу, облапил, за ним приблизились и остальные, обступили, принялись наперебой задавать вопросы, похлопывать по плечам. Это продолжалось до тех пор, пока Шестерня ревниво не оттеснил спутников со словами:

— Полно, полно, а то сейчас на куски растащите. Дайте ему в себя прийти.

Мычка кивнул на правую руку спасенного, сжимающую тяжелый узловатый сук, спросил со смешком:

— Ты его этим унял?

Найденыш отбросил ненужную более дубину, сказал просто:

— Отломил, пока неслись по лесу. Оказалось, не зря.

Пристально взглянув на Найденыша, Зола поинтересовался:

— Кстати, о чем распинался этот полоумный? Сперва мне показалось, он просто пытается выиграть время, но под конец… — маг развел руками.

Тяжело вздохнув, Найденыш ответил:

— Это долгая история. Я сам многого не понимаю, но если вам интересно…

Прислушиваясь к шуму битвы, Себия бросила:

— Интересно, но истории лучше слушать в лагере у костра. Сейчас же нужно уходить, пока, какая либо из сторон, не взяла верх.

— Все равно, какая? — озадаченно произнес Шестерня.

— Все равно, — с нажимом повторила подземница. — Когда они закончат между собой, придет наш черед, и к этому времени, хотелось бы отойти, как можно дальше.

Мычка повертел головой, спросил в затруднении:

— Уйти не сложно, только куда?

— Куда угодно, лишь бы не назад, — ответила подземница.

Мычка обратился в слух, уши шевельнулись, улавливая шумы и вычленяя из привычных лесных шорохов звуки далекой битвы. Постояв немного, вершинник повернулся в сторону, на взгляд товарищей ни чем не отличающуюся от прочих: те же поросшие мхом стволы, тот же полумрак и влажный воздух, бросил короткое:

— За мной.

Мимо проплывают деревья, одинаковые, как братья — близнецы, под ногами мягко прогибается одеяло из прелой хвои, негромко пощелкивают сбитые неловким движением мелкие веточки. Вытянувшись гуськом, наемники неутомимо движутся вперед, стремясь оторваться от безжалостных преследователей, что, наверняка, закончили, и теперь рыщут где-то позади, пытаясь, напасть на след, а быть может, уже давно напали, и смертельная схватка неизбежно надвигается незримой тенью.

Вокруг, словно в насмешку, царит тишина и спокойствие, вековечный лес глух к метаниям и страстям случайных гостей, чья жизнь, настолько мимолетна, что не оставляет времени для умиротворения, наполненная бессмысленной суетой и спешкой, в извечном страхе перед неизбежной кончиной.

Стряхнув с себя паутину, космами облепившую балахон по всей длине, Зола раздраженно произнес:

— Может, мы все же сделаем привал? Солнце начинает садиться, в желудке пустота, а ноги гудят так, словно без остановки топаем седьмицу.

Изможденный, не меньше мага, Шестерня неуверенно произнес:

— Позади враг, нужно постараться отойти, как можно дальше…

— Никакой враг не проберется за нами через эти дебри, — перебил Зола. — Тут не пройдут ни ящеры, ни та уродливая железяка, вылезшая из земли. Если же за нами выслали ладьи, совершенно безразлично — насколько далеко мы отойдем от места схватки.

В словах Золы присутствовала доля истины, и спутники замедлили шаг, а потом, и вовсе остановились. Мычка, успевший уйти дальше всех, вернулся, оглядев усталые лица друзей, сказал с пониманием:

— Согласен. Мы забрались достаточно глубоко, и нужна передышка, но здесь не лучшее место для лагеря, так что, давайте пройдем еще немного.

Наемники завертели головами, пытаясь понять, чем именно место не понравилось вершиннику, те же, что и везде, деревья, пружинящий под ногами мох. Не обнаружив ничего подозрительного, товарищи вопросительно воззрились на Мычку, но тот смотрел умоляюще, и наемники, нехотя сдвинулись с места.

Дерн догнал Мычку, некоторое время шел рядом, переступая странные, покрытые белесым налетом, кочки, и уворачиваясь от сухих ветвей, спросил негромко, чтобы не слышали товарищи:

— Ты что-то заметил?

Мычка долго собирался с мыслями, сказал в затруднении:

— Честно говоря — ничего особенного. Просто ощущение.

Помолчали. Видя, что вершиннику больше нечего сказать, Дерн постепенно отстал. Он сам порядком утомился, но не видел ничего зазорного в том, чтобы пройти еще немного. Странствуя по болотам, он сам часто ловил себя на подобных смутных ощущениях, когда в каком-то месте хотелось остановиться надолго, а откуда-то, без видимых причин, бежать сломя голову. И в том, что Мычка, прирожденный охотник, испытывал нечто сходное в лесу, не было ничего странного. Оставалось, лишь следовать за следопытом, надеясь, что ощущения не заставят его тащить соратников через лес на протяжении всей ночи.