Невероятные приключения Фанфана-Тюльпана (Том 1) - Б Рошфор

Нет, это было изумительно: Анжела вела себя как настоящий учитель, достойно, строго, и во время лекции платье было застегнуто до самой шеи. Около часу ночи она готовила чай, но как-то раз Тюльпан спросил, нельзя ли вместо чая получить немного портвейна. Анжела мельком покосилась на него и налила только ему. Тюльпан спросил:

- Вы не любите портвейн?

- Ну что вы! Очень!

- Тогда почему не наливаете?

- Портвейн на меня так действует! В тот день, когда вы появились, я выпила портвейну, ещё когда готовила окорок. Вы мне очень понравились, но я по натуре стеснительна, и чтобы не показаться глупой гусыней, его немало выпила!

- И произвели впечатление!

- Да, потому, что нарядилась, как девица из мюзик-холла, - вот видите, портвейн на меня влияет очень дурно!

- А мне тогда казалось, что он подействовал изумительно! - при этом Тюльпан почти против своей воли взял её за руку. - И я был рад, что вы меня собрались соблазнить!

- И я вас соблазнила? - с наивным любопытством спросила Анжела.

- Да! И я потом так жалел, что продолжения не последовало!

- Я узнала от дядюшки, что не имею права, - она даже отодвинулась. И закусила губу - так захотелось заплакать.

- Но как же мне хотелось сделать это снова! И теперь так хочется!

- Мне тоже!

- Но вы...но у вас невеста, милый!

"- Ах, черт, что я могу ответить? - подумал Фанфан. - "Ничего!"

К томе же это было невозможно, поскольку Анжела, едва договорив слово "милый", которым закончила свою отчаянную фразу, уже прижала свои губы к его рту! Потом, когда сладкие минуты миновали, опять расплакалась:

- Ах, милый, милый, это невозможно! Вы любите свою невесту? Или нет?

- Ну да, я её люблю! Но и вас тоже, Анжела!

- Так же?

- Нет, совсем иначе!

Господи Боже, раз уж Фанфан так страдал, потеряв свою возлюбленную Летицию, нужно ли было терзаться и тем, что в этой ужасной ситуации не посметь воспользоваться целебным бальзамом? Сказав себе так, Фанфан решил, что это верный ответ на угрызения совести, ответ честный, достойный, одним словом, окончательный. Такого же мнения была и Анжела, которая после очередных наслаждений сказала:

- Как хорошо, что я могу тебя утешить, мой милый, моя любовь! Теперь я знаю, ты уже не так несчастен!

- Гораздо меньше! - признал Тюльпан.

Потом Анжела, утешив его ещё раз, вдруг заявила:

- Но как же я была глупа!

- Почему?

- Что не пила портвейн!

- Но ведь сегодня он тебе был ни к чему!

- Нет, но пойми, как я была напряжена и чего стоило переломить это напряжение!

И тут же, покраснев, признала:

- Ну, а потом все получилось само собой!

А когда Фанфан тихонько покидал комнату - хотя, конечно, их темпераментные утехи давно уже разбудили Эверетта Покса - Анжела шепнула ему на ухо:

- Если ты меня любишь, забудь слова, которым научился в Чик Лейн!

Эти занятия продолжались потом каждую ночь три недели подряд, иногда с дополнениями после обеда, и достигли больших успехов в применении оборотов как словесных, так и телесных.

Анжела была от Тюльпана без ума, а Тюльпан растерянно осознавал, как его чувство к Анжеле все растет и перерастает в любовь! Теперь Анжела была единственным светом его очей, он не мог ею досыта насладиться и каждую ночь открывал все новые достоинства, все большее очарование и прелесть. И, кроме всего прочего, обожал её за оставшуюся в ней врожденную стыдливость, которую той приходилось еженощно превозмогать, и за почтение к Летиции его невесте!

Конечно, мы не можем утверждать наверняка, но можем предположить, что Невью - Шартр остался бы до конца жизни в "Проспект оф Уитби" и даже стал его хозяином (женившись на Анжеле), что мог совсем забыть Летицию и смириться с новым поворотом своей судьбы - если бы рука судьбы не заставила его вновь стать Фанфаном-Тюльпаном и отправиться по свету в поисках Летиции и самого себя.

В один прекрасный день Эверетт Покс после трехдневного отсутствия вернулся в "Проспект оф Уитби" и провел Шартра к себе в контору. По его лицу Тюльпан понял: судьба стучится в двери!

- Фрегат капитана Рурка вернется через три недели! - сообщил Эверетт Покс. - Был сильно поврежден в битве у Тенерифа. Мой информатор сообщил ещё кое-что: когда в прошлом году "Виндиктив" тоже заходил на ремонт, кажется, в апреле, его покинула какая-то девушка. Возможно, тяжело больная.

- Ужасно больная!

- Если по правде, могла попасть в какую-то больницу или приют. Таких в Лондоне много. Мой человек начнет поиски уже сегодня.

- А я не могу этим заняться? - в Тюльпане вскипела кровь.

- Нет! И по двум причинам: вы не англичанин, ваши поиски могут вызвать подозрения. Оставьте это профессионалам. Это во-первых. А во-вторых...

- Позвольте перебить вас, Эверетт! А если Летиция не была отправлена в больницу или приют, а Рурк сам её куда-то устроил, поселил, запер, что тогда?

- Об этом я тоже подумал. Как только "Виндиктив" будет здесь, я навещу капитана Рурка и поговорю с ним.

- Как это?

- Мой милый, у меня есть в запасе сильный козырь - долговая расписка, писанная его прекрасным почерком, расписка на три тысячи фунтов! Да, этот человек живет не по средствам! Вы знаете, я таким помогаю. Именно это стоило мне нескольких месяцев тюрьмы.

- Так что насчет второй причины? - спросил Тюльпан после паузы, за время которой успел заметить, то длинные руки Эверетта Покса также неспокойны, как в день их знакомства.

- Это задача, о которой я вам говорил. Цель которой - дать американцам средства, чтобы победить Англию.

- Да?

- Пришло время заняться этим. Сегодня ночью отправляемся.. 4.

Когда вы копаете тоннель в трех метрах от поверхности земли, точнее, узкий лаз, медленно, тихо, киркой и обушком, и светите убогим светильником, и при этом все время боитесь, что все обвалится или что удар вашей кирки по камню насторожит часовых, вас непрерывно тошнит, поскольку непрерывно вдыхаете и глотаете пыль и сидите скорчившись, как крот. Вам непрерывно хочется отлить, так что приходится делать это прямо в штаны, чтобы не терять времени. Вот таково физическое, психическое и моральное состояние двух полунагих, покрытых пылью мужчин, которые однажды ночью занялись этой странной работой. Работой странной и утомительной! Нет, не так они представляли себе героизм - часами лежать на животе в грязи! Но азарт гнал их вперед, и они скорее сдохли бы, чем признались, что сыты этим по горло! И продолжалось так уже неделю!

Уже неделю днем и ночью эти двое копали и копали, лишь время от времени позволяя несколько часов сна и несколько минут на еду и питье (ах, как их все время мучила жажда!) Почти утратили понятие о времени. Жили в мире гробовой тишины, слышали только свое дыхание и осторожный скрежет своих кирок. Никогда словом не перекинулись. Всем их жизненным пространством был лаз двенадцати метров длиной и метр высотой, который должен быть закончен завтра, в день святой Гудулы!

Одним из этой пары был Тюльпан, другой, высокий порывистый парень с красными глазами, лет сорока, был крайне нетерпелив, хотя и владел собой. Звали его Гарри Латимор. Тюльпан познакомился с ним в конторе Эверетта в ту же ночь, когда они выехали на место - в деревушку, удаленную на четыре мили от Лондона и именовавшуюся Вуди Хилл.

Тогда, в конторе, Латимор, поздоровавшись с Тюльпаном, заявил без околичностей:

- Господа, операция, за которую мы беремся, несет в себе огромную опасность. Я имею в виду не опасность, которой человек подвергается, когда занимается шпионажем - нет, тут совсем другое дело. Опасность состоит в том, что вы можете быть погребены заживо и задушены как крыса. Готовы вы помочь мне в этом деле?

- Поскольку, как мне кажется, это поможет американским повстанцам, повредит Англии и пойдет на пользу и моей родине, я готов!

- Снаружи вас ждет карета, - сказал им Эверетт Покс. - В Вуди Хилл вам нужно быть до рассвета, чтоб вас никто не видел.

И добавил Латимору:

- Труди Вермонт извещена о вашем приезде и ждет вас.

Морозной февральской ночью они добрались до Вуди Хилл, из кареты вышли, не доезжая до деревни, чтобы не выдать свой приезд топотом копыт по мерзлой почве. Тихонько дошли до небольшого, довольно бедного дома с вывеской "Трактир Труди Вермонт". Дорогой Тюльпан узнал от Латимора, что Труди - бывшая любовница Покса.

- Она все ещё предана ему, - сказал Латимор. - Из-за неизлечимой болезни без страха смотрит в глаза смерти. Когда узнала, что ей предлагают рискнуть, едва не заплакала от радости!

Труди оказалась женщиной ещё молодой. А когда она их провела в каморку без окон и зажгла свечу, Тюльпан решил, что была очень красива. Красива оставалась и теперь, но красота её словно подернулась налетом меланхолии, как ни старалась она быть весела и гостеприимна. Им приготовлены были бутыль вина и стаканы. Когда все выпили, со смехом спросила:

- Сказал вам Гарри, почему выбрали меня?

- Еще нет, - сообщил Латимор. - Конечно, кучер - человек надежный, но и надежные подводят!