Гроза Кавказа. Жизнь и подвиги генерала Бакланова - Андрей Венков

По данным С. В. Карягина, Скопин Корней Панкратович, из казачьих детей. Кагальницкой станицы (?). Родился в 1823 году. «Анна» 4-й степени, тремя знаками отличия Военного Ордена, Бронзовой медалью в память войны 1853–1856 годов, Крестом за службу на Кавказе. На службу поступил 1 января 1841 года. В полку № 20 Бакланова с 1 мая 1845 года по 13 августа 1851 (?). За отличия в делах против горцев произведен в урядники 14 июня 1850 года и награжден Георгиевским крестом 10 июля 1851 года. В полку Бакланова № 17 (впоследствии Полякова) с 1 сентября 1851 г. по 12 сентября 1856 года. За отличия в делах награжден еще двумя Георгиевскими крестами 3 октября 1852 г. и 7 мая 1853 года, произведен в хорунжие 24 августа 1855 года, 23 мая 1856 года награжден саблей за храбрость («Анна» 4-й степени).

Послевоенная служба — в полку № 7 Хрещатицкого с 11 августа 1857 года по 1 февраля 1861 года. 1 ноября 1860 г. произведен в сотники.

В полку № 17 Костина с 1 февраля 1861 по 7 декабря 1862 года. Переведен в полк № 22 Шейкина. За отличие по службе произведен в есаулы 29 февраля 1864 года.

В полку № 1 Епифанова с 7 марта 1864 по 25 декабря 1866 года. Атаманом Кагальницкой станицы с 1 января 1868 г. В послужном списке за 1868 год значится, что Скопин холост. Да и когда ему жениться было? Посчитайте, сколько лет он на льготе провел.

Биографы Я. П. Бакланова считали, что Скопин к 25 февраля уже имел три «Георгия», и за спасение жизни Я. П. Бакланова его наградили чином хорунжего. Однако, вглядевшись в даты, мы увидим, что скорее за свой подвиг он получил третий «Георгиевский крест».

Примерно в это же время, 23 февраля, погибли два казака полка № 17 — Трофим Усачев, Усть-Хоперской станицы, и Николай Третьяков, Вёшенской станицы. Вполне возможно, что это один и тот же бой, только дата «немного сдвинута» в одном из источников.

9 марта Барятинский распустил войска по полковым квартирам.

Глава 22. «Для особых поручений…»

После разгрома войск Шамиля на Мичике на Кумыкской линии надолго установилось затишье. Лишь 11 мая казаки столкнулись у Исти-су на речке Нефтянке с абреками, возвращавшимися от Амир-Аджи-Юрта, и разбили их.

В тот же день, 11 мая 1853 года, был подписан приказ — по ходатайству Барятинского Бакланов был назначен «для особых военных поручений при главном начальнике кавказских войск». В начале июня он сдал полк В. А. Полякову и отбыл в Грозную.

Итог своей службы в полках № 20 и № 17 он подвел такой: «С 1845 г. по 1853-й год я с полком моим отбил у горцев до 12 тысяч рогатого скота и до 40 тысяч овец; ни одна партия, спускавшаяся с гор на Кумыцкую плоскость, не возвращалась безнаказанно, а всегда была уничтожаема, и редкому из среды их удавалось возвращатъся подобру-поздорову. Имея вернейших лазутчиков и платя им хорошие деньги, я всегда был вовремя предупрежден о движении горцев; нападал с моим полком и уничтожал так, что горцы к исходу 1853 г. прекратили свои налеты в наши пределы. Горцы называли меня „даджалом“, в переводе на русский язык — дьявол, или отступник от Бога».

Во время командования Бакланова полком № 17 умерли («скоропостижно» и «от обыкновенных болезней») 1 офицер, 4 урядника и 93 казака, умерли от ран 1 офицер и 2 казака и были убиты 11 казаков. Бежали из полка 1 урядник и 4 казака.

В это же время 16 офицеров получили следующие чины, 18 урядников стали офицерами, 34 казака были произведены в урядники.

С отъездом Бакланова служба полка № 17 продолжалась. В полк шли подкрепления. В 1853 году из полка № 6 прибыли переводом урядники Иван Севастьянов и Иван Харитонов, а с Дона урядники Афиноген Попов, Дмитрий Пахомов, Михаил Бирюков, Григорий Грибов и Иван Князев.

18 июля 1853 года вышел приказ о награждении «Георгиевскими крестами» еще десятерых казаков 17-го полка за «разновременные» отличия в 1852 году. Кресты получили Филипп Епифанов, Перекопской станицы, Сергей Минаев, Казанской станицы, Илья Мартынов, Сиротинской станицы, Егор Астахов и Иван Слипухин, Слащевской станицы, Ефим Нестеров, Старогригорьевской станицы, Алексей Илясов, Кременской станицы, Епифан Чумаков, Вёшенской станицы, Николай Меркулов, Мигулинской станицы, и Пахом Сухов, Глазуновской станицы. Тем же приказов и с той же формулировкой получал полный пансион на Знак Отличия Военного ордена, т. е. третий «Георгиевский крест» урядник Аким Бударин.

Вслед за тем, 27 июля, новый командир полка, войсковой старшина Поляков, представил к награждению деньгами за «разновременные перестрелки» сразу 7 казаков: Ивана Зимина. Усть-Хоперской станицы, Ивана Лутченкова, Мигулинской станицы, Семена Крюкова, Кирила Буянова и Акима Коновалова, Глазуновской станицы, и Никифора Панчихина, Казанской станицы. Дали им по 5 рублей серебром.

У Бакланова же служба началась несколько иная. Начальник кавалерии левого фланга Линии имел в своем подчинении 4 линейных полка (Моздокский, Гребенской, Кизлярский и 2-й Сунженский), 5 донских полков (17-й, 18-й и 36-й стояли на Кумыкской линии, 19-й и 26-й — на Чеченской и Сунженской), две сотни Дунайского войска и чеченскую милицию. Линейцы стояли на кордонах, донцы оставались в роли подвижного резерва.

В Грозной климат тяжелее, чем в Куринском, летом жара нестерпимая, пыль и комары. В Куринском в тени вековых чинар попрохладнее было…

Ни штаба, ни адъютанта Бакланову не полагалось, да и конница ему подчинялась лишь на время экспедиций. Видимо, Воронцов готовил окончательный удар по Чечне, и в этот решающий момент не хотел обременять Бакланова какими-то другими заботами, кроме руководства конницей в боях. Но экспедиции пришлось отложить до лучших времен.

15 октября 1853 года началась Восточная война. На Кавказе видели и знали, что она готовится. Ожидали в связи с ней всеобщего восстания. Боялись, что не только Дагестан, но и Кумыкская плоскость, и Владикавказский округ, и Кабарда — всё поднимется. Каждый бой предстояло выигрывать, думали, что «даже нерешенное дело имело бы для нас последствия полного поражения».

Весь август шли стычки, мюриды нападали на Баташ-Юрт, на Новую Атагу. В сентябре — на Кади-Юрт и Гельдиген. Но в целом на Линии даже тише стало. Шамиль еще до начала войны пытался вторгнуться с главными силами на лезгинские земли и оттуда двинуться на соединение с турками. Но под Белоканами и Закаталами русские его отбили, а местные имама не поддержали.

За все это время столкнулись с чеченцами один раз. Лазутчики предупредили 27 августа, что завтра будет набег, но куда — не знали. Бакланов, не имея под рукой других войск, взял одну сотню Гребенского полка и пять сотен грозненской милиции и поднялся на высоту у аула Алды, откуда виднелась вся плоскость.

Выстрелы раздались у укрепления Воздвиженского. За два часа переменным аллюром, чтоб не запалить лошадей, Бакланов проскакал 25 верст и явился на берегах Аргуна. Абреки как раз пытались перегнать через реку скот, отбитый ими в мирном ауле Атаги, а атагинцы пытались скот вернуть. Появление Бакланова переломило ситуацию. Прибывшие рассыпали цепь на берегу и стали на выбор отстреливать «хищников». Те сначала отвечали, но потом бросили добычу и ускакали. Казаки потеряли 15 человек ранеными, пострадали 22 лошади. Среди атагинцев погибли 4 всадника. «Хищников» подобрали 15 тел и поймали много брошенных лошадей.

Когда началась сама война, на Линии конечно же произошли изменения. Барятинского назначили начальником штаба Кавказского корпуса, на его место заступил барон Александр Евстафьевич Врангель. Часть войск с Линии забрали в Закавказье, на Нижне-Сунженской и Чеченской линиях оставили всего 4 действующих и 4 линейных батальона. По батальону стояло в Воздвиженском и Ачхое, три батальона — в Грозной, в остальных укреплениях счет вели на роты.

Примерно то же было на Кумыкской линии. Два батальона Куринского полка отсюда забрали воевать с турками. Естественно, это вызывало тревогу.

Турки звали Шамиля в Имеретию, и он согласился, но опасался, что там его уже поджидают русские войска, поэтому замыслил сначала всеми силами навалиться на Левый фланг, прорваться на Кумыкскую плоскость. В декабре он собрал в Ведено всех своих наибов и две недели совещался. Но решительных действий зимой так и не начал. В декабре, правда, Шамиль попытался заселить Ханкальское ущелье. Это и вызвало новые столкновения.

Бакланов нового восстания не боялся (кому там после таких погромов восставать?) и с началом войны хотел перевестись в Южную армию на Балканы, повоевать по-настоящему. Но чеченцы зашевелились, и он снова бросился в бои и погони.

Лазутчики донесли, что наиб Талгик получил приказ Шамиля вновь заселить Ханкальское ущелье. Ущелье больше года оставалось пустым. Барятинский в конце 1852 года истребил там аулы, а население выселил на плоскость. Теперь Талгик хотел возвратить утраченные позиции.

Барон Врангель, узнав от лазутчиков эти новости, приказал начать в ущелье рубку леса.