Богоборцы 4 - Алексей Викторович Широков

— Ну прости, — я догнал её и обнял за плечи, прижимая к себе. — Я действительно дурак. Просто устал как собака, а рядом такая красавица. Больше так не буду.

— Иногда так тяжело быть богиней, — вдруг тяжело вздохнула Сирин. — Я знаю, что не имею права просить тебя остаться. Но если ты хоть иногда будешь вспоминать обо мне…

— Воу, воу, палегше! — я развернул красавицу к себе лицом. — Чего пессимиздишь-то? Слушай, я не самый хороший человек на свете. Упрямый, вредный, бабник к тому же. Тормоз в некоторых делах, да во многих, если честно. Но жизнь меня научила одному — никогда не сдаваться. Всегда, из любой ситуации, есть выход. Даже если тебя съели. Так что я не буду давать громких обещаний, типа ты всегда будешь в моём сердце и так далее. Всё это слова, а за мужчину говорят поступки. Поэтому я лично буду искать возможность снова встретиться. Если, конечно, ты этого хочешь.

— Я буду ждать, — улыбнулась девушка, украдкой вытирая слёзы. — Ты сможешь, я знаю.

— Ну, вот и договорились, — мне хотелось поцеловать её, но я сдержался. — Пойдём к твоему дядьке, а то времени у меня осталось совсем немного. Нужно успеть вернуться до рассвета.

— Успеешь, — Сирин пришла в себя и снова была живой и весёлой девчонкой. — Тут недалеко уже осталось. Вон уже врата видны, а там рукой подать.

Действительно, мы уже почти пришли. Буквально через пару минут пред нами оказались врата в Ирий, и надо сказать, меня они не впечатлили. Я ожидал чего-то грандиозного, чего-то такого, чтобы дух захватывало. А оказалось, что это обычные дощатые ворота. Ну, побольше, украшенные резьбой и глазурью, но всё равно такие же, как у нас в деревне ставят. Естественно, озвучивать я это не стал, а то мало ли. Боги народ ревнивый, чуть что не по их, сразу или молнией долбанут, или ещё чем приложат. Так что лучше держать своё мнение при себе, целее будешь.

А вот сам Ирий меня поразил. В легендах о нём говорится как о чудесном саде, полном цветов, деревьев и птиц. И это оказалось правдой. Первое, что ты ощущал, войдя во врата, — это запах сотен тысяч и миллионов цветов. Но, в отличие от земных, где от такого количества даже обычный человек словил бы аллергию, здесь он освежал, придавал сил. Казалось, его можно хлебать ложкой, до того аромат был вкусным.

Второе, на что я обратил внимание, — это птицы. Не только тропические, с радужным ярким оперением, а вообще всякие. Многих я даже не знал. Они стаями носились над головой, сидели на ветках, прыгали по земле. А ещё пели. И, несмотря на их количество, это не превращалось в безумную какофонию, нет. Казалось, что каждая птаха выводит свою партию в общей арии. И когда они сплетались вместе, можно было заслушаться и потерять себя. Теперь стало понятно, где Сирин научилась так петь.

— Нравится? — девушка сияющими глазами смотрела по сторонам и на меня. — Красиво же?

— Просто потрясающе, — я ничуть не кривил душой. — Это действительно чудесный сад. Многие хотели бы здесь остаться навсегда.

— Но не ты, — понимающе кивнула Сирин, однако не стала грустить, а, схватив меня за руку, побежала по тропинке. — Пойдём, дядька Перун ждёт!

Нас действительно ждали. Но не только бог, а целая толпа здоровенных мужиков, увешанных оружием, словно новогодние ёлки, в кольчугах и прочей броне, они зло скалились, глядя на меня. Даже Сирин оробела было, но затем смело шагнула вперёд, закрывая меня грудью, и остановилась перед бугаем двух с половиной метров роста, с лопатообразной бородой, пшеничного цвета кудрями, спадавшими на плечи, и густыми бровями, по которым то и дело пробегали электрические разряды. Вдобавок он опирался на двулезвенную секиру, причём не похожую на лабрис, а скорее напоминавшую бородовидный топор, к которому приделали ещё одну лопасть. Страшное оружие и весьма эффективное, даже если не знать о его божественных свойствах. Впрочем, я тоже был не пальцем делан и демонстративно вынул Смешер из магнитного захвата на спине, положив его на плечо, мол, не шали.

— Дядька Перун, а я… — начала было несмело Сирин, но бог её перебил, грозно зыркнув из-под бровей.

— Цыц, егоза! — Перун надавил на девушку взглядом. — Больно шустра стала. Запамятовал научение моё, чужинца в доме приветила. А ты, отрок…

— Слушай, давай без этой клюквы, — поморщившись, я перебил бога. — Аж уши вянут. Паки паки. Можно же нормально общаться. Ладно бы я Сирин не встретил, поверил бы, а так, извини.

— А ты наглец! — больше удивился, чем разгневался, Перун. — Пришёл в мой дом и пытаешься меня учить?!

— Дозволь, отец! — шагнул вперёд ражий детина, размером почти с бога, разве что у того во взгляде читался интеллект, а у этого ничего, кроме первобытной злобы. — Я отомщу ему за поругание девы непорочной…

— Осади, Ждан, — бог отмахнулся, но, увидев, что воин не спешил отступать, нахмурился. — Ну! Я кому сказал?!

В небе раскатисто бахнул гром, и все взгляды скрестились на выскочке. Было ясно, что бог гневается. Ждан не выдержал давления и отступил, полоснув меня напоследок взглядом, полным едва сдерживаемой ярости. Я ему ответил холодным презрением, потому как после великана за противника не считал. Уверен, в схватке разделал бы его под орех, но затевать драку не спешил чисто по одной причине. Перун был прав, как говорили древние, находясь в Риме, поступай как римлянин. То бишь здесь свои правила. Я и так проявил неуважение, но сделал это специально, чтобы осадить бога и морально с ним сравняться. Но дальше наглеть не стоило, тем более если бы он действительно гневался, то не стал бы останавливать своего воина.

— Не испугался, значит, гнева божьего? — думаю, Перун тоже понял причину моей грубости. — Давненько к нам герои не захаживали, особенно такие. Был бы ты из предателей, Сирин бы тебя привела, или сам бы пришёл, убил бы на месте. А так, раз добрался, добро пожаловать, гость дорогой.

— Благодарю, — я прижал руку к сердцу и слегка поклонился. — Моё мнение относительно того, кто кого предал, иное, но сейчас не время и не место это обсуждать. Я и так к тебе с претензией. Что ж ты, Перун, за своим хозяйством не следишь? Повадился кто-то от вас к нам ходить да безобразничать. Людей