Объятия незнакомца - Шелли Такер

Флеминг помассировал раненую руку, безжизненно висевшую вдоль тела.

– Я подумаю, что тут можно сделать. Но ничего не обещаю.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга. А потом Флеминг улыбнулся, медленно и язвительно.

– Должен признаться, д'Авенант, я уже давно не испытывал такого изумления. Я допускал все, что угодно, но только не это. Вот что значит досылать на дело дилетанта.

– Вы послали не дилетанта, – так же медленно и язвительно улыбнулся Макс. – А д'Авенанта.

Флеминг только кивнул в ответ и, явно страдая от боли, откинулся на плюшевые подушки. Остаток пути они проделали в молчании. Карета, выехав из Лондона, стремительно катилась на юг, к Суссексу.

Меньше чем через час она замедлила ход, и Макс, приподняв занавеску на окне, увидел знакомый дом. На первый взгляд все выглядело неизменным. Охранники были на своих постах.

Он облегченно вздохнул. Карета остановилась.

– Сначала вы Флеминг. – Макс махнул пистолью. – Выходите.

Старший мужчина хмуро повиновался.

– Недоверчивый, черт!

Охранник, поспешивший к карете, открыл дверцу, и Флеминг вышел первым.

– Однако, – медленно проговорил он, ступив на землю, – всего не учтешь!

Он резко обернулся. В левой руке его блеснула пистоль. На один ужасный миг ослепительная, смертельная вспышка запечатлелась в мозгу Макса.

А затем выстрел прогремел в ночи – и боль, жгучая как огонь, вспыхнула в груди и повалила его наземь.

Мари вздрогнула и проснулась. Сердце бешено колотилось в груди.

Сидя в постели, она смотрела сквозь газовую занавесь на окна, не понимая, что же разбудило ее. Кажется, она слышала какой-то шум. Или то был сон?

Вот оно. Стреляют! И на этот раз не один, а шквал выстрелов прогремели в тишине.

Французы нашли их. Она вскочила, желая броситься к окну, но запуталась в занавесях. Тонкие и прозрачные, они липли к телу, не отпуская ее. Где Макс? Почему она одна? И тут она вспомнила. Библиотека... Там они любили друг друга, потом он принес ее сюда, гладил ей спину, шептал слова любви... Потом... потом она, наверное, уснула.

А он поехал в Лондон на свидание с другом. Он еще не вернулся. Он в безопасности.

Как? Как удалось французам обнаружить их? Выпутавшись наконец из занавесей, она сошла с возвышения, на котором раскинулось их ложе. Босая, в ночной сорочке, она озиралась вокруг, не зная, куда ей броситься.

Почему, почему так уверена была она, что все опасности миновали?

И что ей теперь делать? Спрятаться? Сидеть здесь? Бежать?

Снаружи продолжали стрелять. Она услышала крики. Паника сдавила ей горло. Она кинулась было к двери, но вдруг остановилась. Дрожь ужаса прошла по ее телу.

Ночь, стрельба... Нужно бежать... Крики. Пожар.

Она застыла. На один страшный миг комната вдруг потеряла свои очертания, и она увидела себя на заросшем травой холме, потом... где-то еще, и все вокруг было таким... знакомым, родным... И зарево пожара в ночном небе...

Она пошатнулась и, чувствуя, что теряет сознание, ухватилась за ручку двери. Холодный металл обжег ладонь и вернул ее к действительности. Однако перед глазами по-прежнему стояло зарево пожара. И еще один образ, живой и зримый, проступил в ее памяти. Она увидела лицо. Это было лицо молодой женщины – милой, хорошенькой блондинки.

Страшное напряжение сковало ее шею и плечи, в ушах звенело, внутри все сжалось. Господи, что происходит с ней?

Она пыталась справиться со страхом. Пыталась думать. Нужно бежать. Нельзя позволить врагам схватить ее. Макс говорил, что они могут использовать ее как заложницу, чтобы получить его. Эти убийцы не остановятся ни перед чем, лишь бы получить то, что им нужно, – ее мужа.

Она дернула дверь и выскочила в темный коридор.

Но куда ей бежать? Где спрятаться? Дом не достроен пока это только скопление огромных пустых комнат.

Хотя, есть одно место, где она сможет укрыться.

Она свернула направо. Побежала в глубь дома, темного и пустого. Сердце колотилось так же сильно и часто, как ступали по мраморному полу ее босые пятки.

Западное крыло осталось позади. Она выскочила в холл.

Бросилась к железной двери, что вела в восточное крыло дома. В оранжерею. В темноте шарила рукой по двери, пытаясь найти щеколду. И никак не могла найти ее. Наконец, нащупав, дернула ее, но та не сдвинулась ни на дюйм. В панике она дергала ее снова и снова и наконец открыла.

Она налегла плечом на тяжелую металлическую панель. Втиснувшись в приоткрывшуюся щель, плечом закрыла за собой дверь и, задыхаясь, прислонилась к ней спиной.

Ночь была безлунной. Лишь холодный свет звезд проникал сквозь стеклянные своды над головой. Преломляясь в стеклянных гранях, он рассыпался серебристым дождем; крошечные осколки света испещряли обступивший ее безмолвный и жуткий лес.

Вся дрожа, она отошла от двери. Как запереть ее, она не знала.

Растительность была такой густой и высокой, что она не видела, что происходит снаружи. Но выстрелы прекратились. Она не знала, как это истолковать. Значит ли это, что их охранники прогнали непрошеных гостей, или...

Она слышала, как хлопнула наружная дверь.

Кто-то вошел в холл. Прокричал что-то.

По-французски.

Она обмерла. Они здесь, в доме. И больше здесь, возможно, нет никого. Некому защитить ее. Дрожа от страха и превозмогая себя, она быстро двинулась вперед, по одной из трех дорожек, проложенных на влажной почве джунглей.

Сколько времени понадобится ее преследователям, чтобы понять, что в пустых комнатах дома спрятаться невозможно?

Она стремительно продвигалась в глубь оранжереи. Считая секунды. Минуты. Слыша свое дыхание и неистовый стук сердца. Лишь мгновения спустя она осознала, что были и другие звуки: встревоженный щебет птиц, журчание ручья.

Однако, где тигр? Почему его не слышно?

– Никобар, – прошептала она.

Ей оставалось только молиться, чтобы он не прыгнул на нее; остановиться она уже не могла. Она продолжала идти вперед.

И тут она услышала, как проскрежетала стальная дверь.

Она застыла. Прислушалась. Больше – ни звука.

Дверь оставалась открытой.

Зато она услышала шага – осторожные, почти бесшумные.

Человек шел за ней. Она закусила губу, чтобы не закричать, и бросилась в заросли кустов. Притаившись там, она напряженно вслушивалась в тишину. Пыталась разобрать, какой дорожкой он пошел. Но не поняла.

Он шел слишком тихо.

Она опустила глаза и оцепенела от ужаса. Сорочка! Шелк, белый как снег, отчетливо выделялся на фоне темной листвы, поблескивая и искрясь при свете звезд.

Она присела. Сжалась в комочек. Пыталась прикрыться листвой. Действуя лихорадочно и бесшумно.

И тут она вновь услышала шаги – всего в нескольких шагах от себя.