Из Америки с любовью - Андрей Уланов

Вашингтон, округ Колумбия,

28 сентября 1979 года, пятница.

СЕРГЕЙ ЩЕРБАКОВ

Следующим утром мы сидели в кабинете Кейт и уныло взирали на плоды своих усилий.

Добрейшая мисс Джейн – мне все еще было неловко оттого, как бесчестно мне пришлось обмануть ее чувства – сделала невозможное. Она не только перешерстила полицейские архивы, не давшие, как и следовало ожидать, ни единого винера информации. Она подала – и пробила – запрос на получение данных из вычислительной сети ФБР.

– Должно быть, Салли хохотала до колик, – мрачно изрек Заброцкий, глядя на распечатки.

Распечаток было два комплекта. Первый Андрей позавчера с риском для жизни выцыганил у фэбээровских девушек-корреляционисток. Второй я получил от Джейн этим утром. Совпадали они до запятой.

Похоже было, что следствие зашло в тупик. У нас все еще не было ни единой улики, позволяющей привязать убийство фон Садовица к кому-то из подозреваемых. Конечно, можно было еще разрабатывать фирму-импортер злосчастной «беретты», но я готов был поставить свой чин и звание, что фирма эта фиктивная, как председатель акционерного общества по переработке дураков. Да и вообще это уже напоминало агональные корчи детективного жанра.

Не знаю, чем бы мы занялись в то утро – возможно, как успел предложить Андрей, пошли бы пить за казенный счет, если б не зазвонил телефон.

– Да чтоб им, – пробормотала Кейт, но трубку все же сняла.

Мы слышали только ее реплики, и звучало это, на мой взгляд, довольно комично, но на протяжении второй части разговора щеки Кейт постепенно шли то розовыми, то белыми пятнами, напоминая экзотический калейдоскоп.

– Да! Да!!! Что?.. Что... Соедините, конечно, кретины!.. – Пауза секунд на пятнадцать. – Да?.. Слушаю... Да. Вы правы... Рядом со мной... Когда?.. Сегодня?!. Но это... Да, конечно, конечно, очень занят, понимаю... Да. Передам. Непременно. Само собой. Признательна. Да. Да. Спасибо. Да. Да!

Когда она бросила трубку, лицо у нашей американки было, как у контуженой.

– Господин Щербаков, господин Заброцкий, – она аккуратно сложила распечатку номер два, яростно смяла то, что получилось, и зашвырнула в корзинку. – Вас желает видеть сенатор Аттенборо.

– Кто-кто? – переспросил Заброцкий. – Это еще что за птица?

– Сенатор от штата Виргиния Дэвид Эрод Аттенборо, – отчеканила Кейт. – Сегодня. В час дня. То есть...

Она глянула на свои наручные, но я ее опередил:

– Через полтора часа? А в чем сложность? У него ведь, думаю, приемная в столице, а ее можно проехать насквозь за двадцать минут.

– Если мы вообще пойдем, – поддержал меня Заброцкий. – А то что это за барство – предупреждать за полтора часа до визита? А если бы у нас были какие-то планы?

Кейт сглотнула.

– Что значит – если пойдете? Это же сенатор!

– Ну, сенатор. – Я пожал плечами. – Это такой выборный чиновник, да?

Наверное, на наше с Андреем отношение повлияло российское значение слова «сенатор». Сенат давно уже потерял какой бы то ни было вес, но титулом все еще жалуют тех, для кого настоящие чины или должности – слишком жирный кусок. Синекура, одним словом.

– Можно сказать и так. – Похоже, Кейт начинала отходить от шока. – Но это чиновник очень высокого ранга.

– Тогда что ему от нас надо? – риторически поинтересовался я. – Нет, Кейт, не отвечайте. Это я сам у него спрошу. Вы лучше расскажите, кто такой этот Аттенборо. И лучше по дороге – вы ведь, вероятно, захотите переодеться?

– Переодеваться мне не во что, – огрызнулась наша провожатая. – По милости вашего коллеги это мой единственный приличный костюм. Второй надо долго отстирывать от кетчупа.

Я не сразу понял, что речь идет о соусе.

– Тогда не знаю, на что мы употребим этот час, – признался я. – Потому что нам с Андреем тоже не во что разодеваться. Мы как-то не предполагали, что в программу нашего визита входят официальные встречи.

– Это не официальная встреча, – объяснила Кейт, вставая. – Секретарша сенатора просила особо подчеркнуть, что мистер Аттенборо хочет нас видеть как частное лицо.

– Тогда на кой черт он нам нужен? – тут же поинтересовался практичный Заброцкий.

Кейт бросила на него жалостливый взгляд.

– У наших чиновников частное лицо часто путается с общественным, – объяснила она. – А как сенатор мистер Аттенборо способен устроить вам и вашей стране много мелких... «неприятностей» – будет правильно?

– Если я вас верно понял, точней сказать «пакостей», – поправил я.

– А что, у вас в России так не бывает?

– Бывает, – признался Андрей. – Но у нас все уже привыкли.

– А мы с этим боремся, – ответила Кейт. – Но безуспешно.

– Пойдемте, – я тоже поднялся. – Вы, Кейт, так и не сказали – куда?

– В парикмахерскую, – объяснила Кейт. – Вы же не позволите, чтобы дама пошла с вами на прием к сенатору с этаким вороньим гнездом на голове?

– Помилуйте, Кейт, какое гнездо, – шебурхнулся было я, однако американка безжалостно перебила:

– Что вам, правительственных денег жалко? Давайте-давайте. Пошли.

Уже ссыпаясь по лестнице со второго этажа, она рассказывала тоном заправского гида:

– Аттенборо Дэвид Эрод Второй. Возраст – около шестидесяти, но выглядит моложаво. Сенатор от штата Виргиния от демократической партии; остается на этом посту уже больше десяти лет, трех президентов пережил. Консерватор, но в своем роде довольно гибок – умеет вовремя поймать ветер. Последовательный противник Форда, популяров ненавидит черной ненавистью; те платят ему тем же. Пользуется большой популярностью в своей партии как на Юге, так и на Севере. Многие прочат его, а не Джонсона, в президенты. Выборы, знаете, через год.

Характеристика яркая и четкая, подумалось мне. Только вот на что мы сдались этой восходящей звезде от политики?

Вашингтон, округ Колумбия,

28 сентября 1979 года, пятница.

КЕЙТЛИН ТЕРНЕР

Когда мы подходили к новому офисному зданию на Пенсильвания-авеню, где располагалась приемная сенатора Аттенборо, челюсти мои уже ныли в томительном предвкушении. Настроения мне не поднимала даже шикарная стрижка.

Если бы я знала, что мои подопечные спляшут у Аттенборо на столе «Барыню», мне было бы проще. Я могла бы не сопровождать их вовсе, а спокойно складывать вещи и искать дальнобойщика, чтобы выйти за него замуж. Проблема как раз и заключалась в том, что я совершенно не знала, как они отреагируют – уже потому, что не имела даже отдаленного представления, зачем они сенатору понадобились.

Посмотреть на живых русских? Да нет, чушь какая. Если надо, он их насмотрится на приемах – господа из посольства там бывают часто... наверное, сама не видела. В общем, с его связями Аттенборо найдет живых русских. Надо будет, ему и мертвых оживят.

Значит, нужны ему не просто русские, а эта парочка. Конкретно. Из-за убийства какого-то яйцеголового, который даже не американец? Глупость какая.

В лифте меня трясло все два с половиной этажа, что мы ехали. А на выходе вдруг отпустило. Не потому, что на меня снизошла благодать, а потому, что страх мой перешел в ту фазу, когда его не ощущаешь. Мне было уже все равно, что случится через минуту. В таком состоянии я могла бы идти на приступ линии «Барбаросса».

Однако при виде приемной мистера Аттенборо броня моего безразличия треснула. Сволочь, какая все же сволочь! И кресла у него кожаные, и секретарша у него явно в той же парикмахерской, что и я, побывала (как только не разорились мои русские?), и в углу элефон приткнут – такой модели я даже в журналах не видала. И, что характерно, куплено это все на мои же деньги, на ту треть зарплаты, что я плачу Службе внутренних доходов. Вряд ли мистер Аттенборо хоть цент от своих капиталов вложил в обстановочку.

А секретарша у него не для красоты приставлена.

– Господа Щербаков, Заброцки и мисс Тернер?

– Офицер Тернер, – с удовольствием поправила я. – А так все верно.

– Сенатор вас ждет, – объявило это платиновое чудо. – Прошу.

Ждет, значит. Значит, не так занят, как мне вкручивали по телефону.

На пороге меня опять робость пробрала – все же в первый раз меня приглашают к сенатору. Но тут я взяла себя в руки и цыкнула так, что голова сама собой гордо поднялась, плечи расправились, и вошла я вся из себя такая внушительная, хоть сейчас на передовицу.

Кабинет был огромный, и я вначале подумала, что мы попали в спортзал. Ну, дверью ошиблись, с кем не бывает. Только потом увидала стол. О таком столе я мечтала давным-давно. Но стоять он должен был у меня в спальне, под балдахином, и называться кроватью, нет, ложем для любовных утех. Широким-широким. Правда, в мою квартиру он бы все равно не вместился.

Я покосилась на своих спутников. Щербаков был, как всегда, убийственно серьезен, Заброцкий же, как мне показалось, совершенно не осознавал важности момента – глазел по сторонам и, поймав мой взгляд, игриво подмигнул.

Ну, держись, Кейт. Сейчас что-то будет.