Стратегия. Колония - Вадим Денисов

Кое-что осталось от бандитов в наследство. Немного сельхозинструмента, груда ломаного автожелеза, канистры, бочки. Топлива вот не осталось, все забрали.

Сегодня Вадим с Юркой закончат монтаж радиостанции, поставят на крыше антенну.

Усадьбу Чеботари назвали Лалово.

Грунтовка в этом месте проходит чуть выше общего рельефа, и с развилки открывается вид на обширные подошвы предгорий. От развилки, по сглаженным волнам почти исчезающих отрогов, к северу уходила пока хорошо видимая нитка. Что-то нас там ждет…

Свежих следов нет. Считай, никаких нет, даже велосипедных. И колеи не видно: грунт тут совсем другой, это не равнина с черноземом, под отсыпкой — жесткая каменная подушка, тут колею просто так не выбьешь. Хорошо, можно начинать маршрут.

Подходя к ребятам, я услышал край разговора:

— …Два и семь — это мерседесовский дизель, неплохой, но не так чтоб и удачный. А два и восемь — это VM Motori, итальянский дизель с американскими корнями, очень хорошая штука, в тройке с аудевым и бээмвэшным дизелями будет… но это турбодизели.

Ну конечно, о чем сейчас говорить, как не о двигателях.

В огромном ангаре, что высился за трофейной локалкой герильяс, нас ждал рождественский подарок: в темном углу сооружения скучал песчаного камуфляжа старый австрийский армейский грузовик. Это был бортовой автомобиль Steyr 1500А с двигателем 3,5 литра в 85 лошадиных сил. Зверского вида бибика, честная, надежная — механическая четырехступенчатая коробка передач с двухступенчатой раздаткой и муфтой отключения переднего моста. Вам рассказать, как Кастет плясал?

Вот только самого двигателя не было: сперли, гады.

Рядом с ним стоял легкий китайский колесный трактор типа «Беларусь», без больших задних колес и тоже без двигателя, вот ведь манера! Обрадовавшись поначалу, я тут же напрягся: такие колеса тащить каналом — положите два дня… Потом — агрегаты. Потом — что Хвостову в голову взбредет… Куда движки-то дели, сволочи! Мы даже поспорили по этому поводу. Гоблин напоминал Косте о том, что возле Замка, в Посаде, они нашли грузовик вполне комплектный, а вот на базе раздражителей-назгулов техника была не совсем цела. Сомов же настаивал, что паразиты двигатель кому-то двинули или обменяли. Костя напоминал о Промзоне и той рухляди, которая в гаражах обнаружилась.

Как бы то ни было, все выпишу и поставим. Когда Кастет с Хвостовым придут к единому мнению по двигателям. А пока технику надо медленно и уныло буксировать к форту, и это в наших условиях непростая задача.

О чем они? А, все продолжают.

— …или многотопливный движок LDS427 совместной разработки Continental с германской MAN. Они еще на армейском юсовском М30 стоят.

— Да куда ты его там впихнешь! И по весу…

— Усилим…

Нет, это может продолжаться бесконечно! Прерываем брифинг.

— Отставить разговоры, начинаем движение. По машинам, — вмешался я.

Начинаем.

Примерно через километр пути мы остановились. Шум воды, летящей по камням, становился все слышней, и вот наконец показался берег горного ручья, бегущего в долину по крупному галечнику и валунам. Вода в нем была чистая и прозрачная, глубина всего сантиметров двадцать, ширина метра три. В хороший дождь вода поднимется. Остановились. Зачерпнув пригоршнями воду, я с наслаждением попил, потом ополоснул лицо. На другом берегу, над ручьем, возвышался невысокий лысый холм, дорога поднималась на вершинку. Деревьев вокруг и на склонах пока не видно, одни кусты.

— Набираем воду, старую слить. С запасом берем.

Впереди еще будут ручьи, но здесь вода уж больно хороша! Если бы наверху ручей протекал через лесок, такой чистой она не была бы.

— Какая холодная, — прошептала Ленни, присаживаясь рядом и осторожно трогая воду ладошкой. — Ты не злишься?

— С чего бы это? — Я с трудом изобразил шланг.

— Да ладно тебе, милый, не дуйся. Просто там действительно удобней ехать. Поменяйся с Гоблином техникой, а?

— Ни за что! — тут же решил я. — Сами там сидите, как крестьяне после ярмарки. А если серьезно, то все правильно, Ленни. Из-за моей спины не постреляешь, я ж атлет. А там ты — надежный стрелок. Все, не дуюсь.

Сочно поцеловав меня в губы, сильфида со спокойной душой полезла в машину к гангстеру.

Вид вокруг мрачноватый.

Серые низкие тучи, грязные какие-то, как клочья старой ваты, упрямо пытаются зацепиться за обрез плато, но они летят чуть выше, и ветер тащит и тащит их с северо-запада на юго-восток. К нашему счастью, дождя пока нет, но, судя по приметам (набрались мы метеорологического опыта), в ближайшее время жахнет.

— Федя, как ты думаешь, тут золото может быть? — неожиданно спросил Кастет.

Я пожал плечами, огляделся еще раз:

— Нет, не может. Не для лотка место, нет накопительного фактора.

— Шеф, а ты сам золотишком, часом, не баловался подпольно? — прищурился Сомов.

— Было дело, — не стал я отпираться. — Намывал себе слегонца.

— И че, тут точно не маза?

— Да ну вас. — Я резко встал и тут же почувствовал головокружение. Ох…

— А у меня идея возникла! — Кастет тоже вскочил, причем с подозрительно озаренным лицом: у него подобные озарения в норме. — Давайте найдем место с признаками, ты ведь можешь? И пустим слух у соседей, мол, «рыжье» завелось в предгорьях. Враз все проблемы и решим! И народ себе подберем-отфильтруем, и трасса оживет, ко всеобщей выгоде.

Ну, ты и придумал, брат…

Говорят, что этим летом по Доусон-Сити поползли слухи, что ниже по течению некие бичи нашли золото прямо на пляже, и за одну августовскую неделю из городка схлынуло вниз по Амазонке человек шестьдесят. Там, естественно, в дело включилась и Кайенна. «Золотая амазонская лихорадка» на реке продолжалась всего четыре дня, но для многих ее участников в этот отрезок уместился долгий путь от юношеской наивности и дури до мудрости старости. С тяготами копания и болью облома, все как положено. Но и с адреналинчиком от погони за Синей птицей, с ощущением причастности к авантюре. Тренировка, так сказать, слишком уж ожидаемое событие. Успели и подраться, и помириться. Потом всем миром искали тех загадочных бичей…

Учитывая, что Писатели и мне золота не дали, такое волнение масс вполне объяснимо.

— Костя, а кто с пьяными драками и умышленными убийствами разбираться будет? — нехорошо поинтересовалась Zicke. — С пальбой и обидами местных пятнашек. Может, еще и шерифа из Доусона выпишем за компанию? А потом ему все и отдадим.

— Да я ж по приколу!

— Вот никогда не понимала этой вашей дурацкой идиомы! Кого вы колете, чем и зачем? Это от ГУЛАГа вам досталось? Что за кровожадность такая у русских!

Мы с Кастетом переглянулись: отвечать было нечего.

На обед я собирался встать возле какой-нибудь рощицы, чтобы можно было зайти под полог, поставить тент и поесть в сухом месте, где на голову не польет дождь. Только тронулись, как остановились снова — на вершине лысого холма нас ждал первый сюрприз.

— Ничего себе надолба! — восхитился Кастет, первым спрыгивая на землю. — Ну-ка, ну-ка… Где-то я такое уже видел.

— В Южном Форте ты это видел, — подсказал подошедший к товарищу Сомов, приседая возле толстого каменного столба, врытого в землю сразу за вершиной. — Те же самые иероглифы.

Я пока не спрыгивал, торопливо оглядывая местность: нелишнее дело. Вроде спокойно.

— Что там такое? — спросила сталкеров Ленни, доставая из кармана камеру.

Цельный серый камень, тесаный, рукотворный, нес печать старины глубокой. Какой-то знак? Глупый вопрос — конечно, это знак. Да только не для нас. С одной стороны на плоской поверхности угадывались какие-то иероглифы или руны. Маркер места или напоминание.

— Кто и что может сказать конкретное? — без особой надежды спросил я.

Ответа не последовало, только вздохи.

— Хм… Говорите, в Южном Форте такие же возле статуи? Я как-то не успел рассмотреть, когда там был. Че молчим-то, мужики!

— Зуб даю, что аналог, и это не буквы, а рисунки, вырубленные зубилом, — уверенно заявил Мишка, поколупав пальцем камень. — Мы их тогда сфотали и Гольдбрейху отвезли. Да он и сам потом приезжал с научниками, охал-ахал от восторга.

— И что в итоге?

— Наука оказалась бессильна, — театрально возгласил Лунев. — Зато фотки висят в музее, их детям показывают. А тайна осталась. Как-то кисло у нас с археологией.

Все притихли.

И вдруг мне стало тревожно. Словно холодным ветром подуло.

Не знаю, почему возникло такое ощущение, этого никогда не объяснишь.

Да и не поймешь сразу… Словно что-то держит: не суйся! Не лезь туда! Чтобы потом не рассказывать товарищам, в случае благого выхода, про страшное. Тут я мистик, был опыт. Каждая история, рассказанная человеком, прикоснувшимся к непонятному, всегда поучительна своими последствиями необдуманного человеческого желания. В каждой обозначена опасность, рожденная не в меру азартным любопытством, причем праздным, стремлением влезть куда не просят — без всякой исследовательской, продуктивной и продуманной цели. Легенд о некой мистической причинно-следственной связи «влез — получил» можно услышать очень много, воспринимать их можно по-разному, это уж личное дело каждого. Материального объяснения подобным феноменам «локально плохого места» не существует. Здесь, в диких краях, все попытки трактовки вторичны и быстро меркнут в сравнении с простейшей житейской целесообразностью и правилами самосохранения, выверенными личным и чужим печальным опытом.