Колдовской мир - 3: Полет мести - Андрэ Нортон

Тарлах стоял у окна помещения, в котором собрались все руководители Морской Крепости, и смотрел на беспокойный океан. Большую часть утра он молча простоял так, и товарищи с Бросающим Вызов Буре оставили его одного.

Неожиданно он выпрямился: принял решение.

— Убрать часовых со стены, — приказал он, не поворачиваясь. — Пусть они останутся только у Круглой башни. Когда протрубят тревогу и покажутся корабли, только немногие жители долины должны выйти на стену. Пусть бегают там в явном смятении и растерянности. Стена низкая, и с корабельных мачт будет видно, что творится за ней. Я хотел бы, чтобы враг напал, не подозревая о наших истинных силах и намерениях.

Рорик улыбнулся и пошел передавать приказ одному из часовых в коридоре. Это входило в его обязанности.

— Быстрей!

Все повернулись, услышав голос Горного Сокола. Тарлах застыл у окна, схватившись руками за раму.

Лейтенант передал приказ, потом присоединился к остальным, которые теперь собрались вокруг командира.

На горизонте виднелся целый лес мачт.

Они быстро росли, стали видны паруса, потом сами корабли, боевые и транспортные, судя по наружности, все окрашены в пурпурный цвет — очевидно, цвет их бога Султана. И над всеми кораблями высоко и гордо плыли знамена с полумесяцем, наводившие ужас на мир, в котором они родились.

Слезы показались на глазах Уны, как ни старалась она сдержаться.

— Как их много, как невероятно много!

Она не стыдилась своей слабости. Окружавшие ее воины побледнели: в действительности сила, противостоящая им, оказалась еще страшней, чем они себе представляли.

Владелица крепости почувствовала, как по всему телу капитана прошла неудержимая дрожь: они на мгновение прижались друг к другу. Но что бы ни чувствовал в тот момент сероглазый мужчина, внешне он сохранял полное спокойствие и казался вполне уверенным в себе.

— Вот и они, товарищи, — негромко сказал Тарлах.

— Освободившиеся люди изгнали их из царства, которое они считали своим. Посмотрим, какой прием здесь смогут им оказать свободные люди.

Высокомерие султанитов наполнило защитников — и фальконеров, и жителей долины — холодной яростью. Невозможно было скрыть оборонительный характер стены, которая отделяла берег от большей части долины, спрятать стоявших за ней немногих воинов, однако захватчики вели себя так, словно стены не существовало. Они спокойно стали располагаться на расстоянии полета стрелы.

Возможно, эта уверенность — и презрение — вызывались отсутствием сопротивления. Не было задано ни одного вопроса, ни слова возражения. Тарлах приказал, чтобы ничего не предпринималось, пока вражеское войско не начнет нападение. И в соответствии с его приказом немногие защитники старались вести себя тихо и незаметно.

Внимание врага привлекало не возможное сопротивление, а состояние погоды. Оно постоянно ухудшалось. Еще не настоящая буря, но грозовые порывы дождя и ветра прокатывались по хорошо защищенному заливу, и поэтому высаживаться в небольших лодках было трудно и опасно.

Но султанитов это не остановило. Они хотели до наступления темноты высадить большую часть армии. С темнотой им придется прекратить высадку, и корабли встанут на якорь до рассвета. Тогда, если позволит буря, можно будет высаживать людей опять.

Офицеры обороняющихся весь день следили за высадкой врага из высокого окна башни. На берегу число вражеских солдат все увеличивалось, теперь они напоминали внешне суматошную, но на самом деле действующую в строгом порядке армию муравьев в муравейнике.

Мрачное утреннее настроение сохранялось, и Горный Сокол, и его товарищи не могли от него отделаться.

Наблюдая за этой гордой, кажущейся бесконечно большой армией, Тарлах начинал понимать волшебниц Эсткарпа. Обладай он их Силой, он обрушил бы на захватчиков окружающие горы, погрузил бы в море всю землю за стеной, чтобы спасти долину и ее жителей, которых полюбил.

Лишь к вечеру он поделился своими мыслями с окружающими.

— Эти солдаты действуют не просто из соображений долга, им нужно захватить плацдарм для своего народа. Время для них имеет большое значение. Возможно, они решат уплыть отсюда, если обнаружат, что с Морской Крепостью трудно справиться, и нацелятся на другую, ничего не подозревающую долину.

— Мы никак не сможем помешать этому, — ответил Бреннан, вздохнув про себя. Если такая возможность существует, капитан ее отыщет. И лейтенант боялся, что предсказание Тарлаха сбудется.

— Но если мы уничтожим их корабли, они вынуждены будут остаться здесь.

Лейтенант посмотрел на командира так, будто тот сошел с ума.

— А как это сделать?

— Рогатый Лорд посылает нам бурю. Возможно, мы сумеем ее использовать.

— Как?

— Их моряки не знают ни наших морей, ни особенностей погоды. Тем более не знакомы они с лабиринтом скал и сильных течений у побережья Морской Крепости. Если они поверят, что их корабли на якоре в безопасности, а в разгар бури суда неожиданно сорвутся, они окажутся во власти бури и будут серьезно повреждены или совсем затонут.

— Перерезать якорные тросы? — прошептал Рорик голосом, полным ужаса.

— Частично перерезать. Их окончательно разорвет буря, а в бурю моряки вряд ли смогут что-то сделать.

Лицо капитана застыло, в нем не было ни легкости, ни особой надежды.

— Наши люди должны действовать в полной тайне и так же незаметно вернуться. Любой намек на то, что мы делаем, все погубит.

— Но как это выполнить? — ахнула Уна, не менее других пораженная этим предложением.

— Мы спустимся, как только стемнеет, на веревках с утеса в том месте, где спасали моряков с «Прекрасной русалки», и так же поднимемся, закончив работу.

Тарлах встретился с Уной взглядом.

— Как ты думаешь, леди? И твои люди, и мои умеют действовать в воде, но сумеем ли мы добраться до цели в таких условиях, выполнить задачу и вернуться? Нельзя, чтобы пловцов обнаружили раньше времени. Буря может разыграться в полную силу только к середине ночи.

— Да, — подтвердила владелица долины, немного подумав. — Задача нелегкая, но я думаю, мы с ней справимся.

— Так и сделаем. Начнем, как только стемнеет.

Единственная свеча освещала комнату Тарлаха, хотя плотно закрытые ставни не дали бы захватчикам с берега и с воды разглядеть и целый пожар на таком расстоянии. Фальконер лежал на кровати одетый, прикрывая рукой глаза от этого неяркого света. Он не хотел ничего ни видеть, ни слышать.

Но от мыслей так легко не избавишься, и снова дрожь прошла по его телу.