Русская фантастика 2009 - Сергей Галихин

Когда Звягин возмутился тем, что каждое микроскопическое событие, которых происходит в секунду не миллион и не миллиард, а миллиарды миллиардов, порождает, согласно этой теории, мириады новых миров, Пантелей Григорьевич нисколько це смутился:

— Если время дискретно, каждую секунду существуют мириады миров на оси — согласно вашей теории. Ведь согласись, мир сейчас — совсем не то, что мир вчера. Но и этот, и тот существовали в пространстве, следовательно, есть в реальности: в настоящем, прошлом или будущем. Так в чем разница, линейно количество вариантов Вселенной или квадратично? При условии существования двух координат времени бесконечность миров более высокого порядка — только и всего. А миры не нанизаны на ось, а распределены по плоскости. Каждый человек выбирает, куда двинуться на плоскости, говоря «да» или «нет», делая шаг или даже глядя в ту или иную сторону. Или выбор делается за него — что случается гораздо чаще. Но на плоскости реализуются все возможные события. Устроенный так мир гораздо более полон. И люди в нем существуют вечно, проживают все возможные жизни.

— Поэтому вы и верите в Бога? — спросил Василий. Собственно, сама должность Пантелея Григорьевича указывала на то, что он живет в теократическом обществе. — Из-за полноты мира и его совершенства?

— Верить или не верить в Бога — личное дело каждого, — ненавязчиво ответил инквизитор. — А вот то, что неправильный выбор ведет в ад, самоочевидно, не так ли?

— Неправильный выбор чего? — удивился Звягин.

— Да чего угодно. Когда события следуют постоянно в одном направлении, когда человек выбирает зло — он оказывается ближе к одной из осей. В тех самых мирах, где земля плавится под ногами, где действуют странные законы природы. Существа, живущие в тех мирах, ужасны, а люди — злы. Нетрудно догадаться — ведь они тоже выбирали не тот путь.

— А наш путь лежит посредине? — спросил Звягин, припоминая, что он слышал о какой-то философской доктрине, утверждающей, что всего должно быть в меру — и горя, и радости, и успехов, и бед.

— Середина временной плоскости — понятие относительное. Кто вычислит нужный путь? Да и получится ли не сворачивать с него? — раздумчиво проговорил инквизитор. — Может быть, вы жили в гораздо лучшем мире, чем наш, уважаемый Василий. Может, несмотря на все наши попытки, мы дальше от идеальной оси мира. Но, кстати, плоскостью дело не ограничивается. Как только в действие вступает темпоральный преобразователь, естественный выбор нарушается, и объект перемещается в третьем измерении, на неестественную временную плоскость. Впрочем, такой теории придерживаются не все — некоторые полагают, что в действительности временных осей лишь две и в третьей нет совершенно никакой нужды. Я сам пока не пришел к окончательному выводу.

— А во второй временной оси необходимость есть? — спросил ошарашенный Звягин.

— Естественно, — ответил инквизитор. — Ведь, если бы события развивались «по прямой», линейно, не существовало бы никакой свободы воли человека. Все события оказались бы раз и навсегда предопределены. Но это не так. Мы действительно имеем возможность выбора. И пожинаем его плоды.

— И принцип неопределенности оправдан, — прошептал Василий. — Эйнштейн утверждал, что Бог не играет в кости. И действительно не играет. Он реализует все варианты. Но мы — играем.

Пантелей Григорьевич поднялся с кресла, подошел к книжному шкафу и вынул оттуда большой том. Страницы в нем были бумажными, а не пергаментными, что сильно обрадовало Звягина — кое-какие достижения техники здесь все же имелись. Мир «средней линии» не казался безнадежным.

— Мы, однако, отвлеклись от основного вопроса, который я призван решить, — заявил инквизитор. — А именно что с вами делать, Василий Звягин. Похоже, злонамеренности в ваших поступках не имелось. Стало быть, ваши действия попадают под тридцать четвертую статью кодекса о перемещениях. Суд решит, как квалифицировать ваше появление здесь, а я буду ходатайствовать о вашей невиновности. Но чем вы сможете заняться, если суд даст вам свободу? Что вы умеете?

— Я хорошо знаю физику. В некоторой степени — химию. Хотите, научу вас делать асфальт… Бензин. Расскажу об устройстве двигателя внутреннего сгорания…

— Зачем? — удивленно поднял брови старик.

— Чтобы были хорошие дороги. Чтобы можно ыло быстрее перемещаться из города в город…

— Зачем? — еще раз спросил инквизитор. — Это поможет людям стать совершеннее? Мне отчего-то так не кажется. Да и перемещаться достаточно быстро мы умеем. Для этого обычно используют вертолеты.

Василий перестал удивляться. Неестественная временная плоскость, что с нее взять?

Довольно скоро выяснилось, что по местным меркам Звягин ничего не умеет. Его навыки в программировании никому не были нужны, потому что компьютеры мало того что не использовались, но и находились под негласным запретом. По словам инквизитора, компьютеры буквально пожирали время — ведь тактовая частота мощного вычислительного устройства позволяет сделать миллиарды почти осознанных выборов в секунду, что не проходит для человека даром. Работая за компьютером, он смещается относительно остального мира, который пребывает в блаженном неведении и тихом покое.

Знания Звягина в области теоретической физики впечатлили Пантелея Григорьевича — более того, некоторые теории он счел весьма интересными и поучительными, о них местные ученые и не слышали, — только прыгунцам категорически запрещалось преподавать в школах и университетах. Мир и так меняется с каждой секундой, и нет нужды изменять его революционно, прислушиваясь к пришельцам из иных плоскостей. На практике в условиях развития местной техники знания Звягина ничего не стоили. Ведь здесь не было ни ускорителей, ни электростанций, ни даже обычных телевизоров, а принципа действия устройств дальней связи, применяемых инквизиторами, не понимал сам Василий.

— Я могу эмигрировать? — спросил Звягин, когда понял, что мир, в который он попал, не для него.

— Куда?

— В другую временную плоскость.

— Теоретически — да. Практически — не знаю, — ответил инквизитор. — Строительство преобразователей пространства и времени у нас запрещено. Применение — тоже. Может быть, вам удастся найти контрабандиста, который переправит вас в неведомые края, — но, скорее всего, там будет еще хуже. Вернуться домой вам никогда не удастся. Исходная точка затерялась в плоскостях, ее уже не отыскать.

— Но могу я пытаться?

— Законом это запрещено. А за вами, как за пришельцем из чужого мира, несколько лет будет вестись пристальное наблюдение — если суд решит, что вы неопасны для общества, и выпустит вас из тюрьмы. Поэтому я не советовал бы строить темпоральный преобразователь самостоятельно — закон един для всех.