Пропащий (СИ) - Ильин Андрей Юрьевич

— Именно так я и собираюсь сделать, капитан, — невозмутимо отвечает Данила. — Только вещички соберу. И еще мне нужна твоя машина.

Двигатель взревывает, как раненый зверь, полицейский УАЗ срывается с места. Капитан провожает удаляющийся автомобиль насмешливым взглядом — ага, в яму он собрался! Далеко ли ты уйдешь на машине с опознавательными знаками полиции? Капитан извлекает из внутреннего кармана мобилу …

Гонять по свалке небезопасно даже днем, а уж ночью тем более. Данила шарит по приборной доске вслепую, надо же фары включить, но какой именно тумблер или кнопка это делает, он не знает. Просто нажимает все подряд! В результате фары загораются дальним светом, вспыхивает трехцветная мигалка на крыше, воет бешеным волком сирена. УАЗ мчится по свалке, сверкая как новогодняя гирлянда и оглушая тишину зимней ночи истошными воплями. Дурдом на колесах! И этот дурдом стремительно приближается к трейлерному поселку сотрудников полигона. Завидев приближающуюся полицейскую машину бомжи стремглав бросаются наутек от греха подальше. Мало ли что! Один только Павел мужественно прячется под трейлер вместе с перепуганными собаками и оттуда наблюдает за разворачивающимися событиями.

Полицейский УАЗ тормозит по середине освещенной костром площадки. Распахивается дверь, на снег выпрыгивает тот самый парень, которого он принял за космонавта. Данила вроде. Затаив дыхание Павел смотрит, как это Данила идет к его трейлеру. Хлопает дверь, слышен топот ног. «Что делает-то? — подумал Павел. — Угнал ментовскую тачку, теперь за скафандром приехал? Нет! Это он мою заначку тырит, гад!» Павел выскакивает из-под трейлера, весь переполненный негодованием на попранный экономический суверенитет. Под крыльцом спрятан топор для отражения нападения конкурентов и увесистая дубинка из арматуры, обмотанная колючей проволокой. После короткого раздумья Павел берет дубинку — топором можно и зарубить, а палкой только руки ноги сломать и драть шкуру со спины. После того, как переломаешь руки и ноги.

— Гуманизьм наше оружие! — бормочет Павел и пинком распахивает дверь.

Павел оборачивается на грохот, хватая пистолет. Увидев направленный на него ствол Павел замирает на пороге с поднятой дубинкой.

— А, это ты, — говорит Данила, опуская пистолет. — Убери палку и закрой дверь. Я беру свои вещи.

Перед ним лежат части странного скафандра — сапоги, шлем, куртка, очень похожая на рыцарский панцирь. Нет только штанов.

— Ты чо, ментов прибил? — растерянно спрашивает Павел, опуская дубинку. — У нас с этим строго.

— С этим везде строго, — отвечает Данила, роясь в тряпье. — Полицейских надо беречь и охранять, они нужное дело для людей делают. Но не все! Гад жив и здоров, хотя и заслуживает пули. А вот второй уже минут десять, как жмур. Но ты не парься, на тебе крови нет, ствол у меня. Капитан наверняка уже вызвал наряд, он вот-вот будет здесь … черт, где мои штаны!?

— Справа, в ящике, — подсказывает Павел. — Твое барахло почистили, штаны положили отдельно… ты чего натворил-то?

— Долго рассказывать, а времени нет, — отвечает Данила.

Он скидывает одежду, торопливо надевает нижнее белье. А теперь проблемка — надеть броню! Искореженный, словно после Курской битвы, скафандр похож на кучку металлолома и не совсем понятно, как его теперь надеть. Но другого нет, а без брони нельзя. Похоже, что-то в дыре изменилось, проскользнуть, как прошлый раз, в одних штанах не получится. Данила вспомнил, как странно и страшно выглядели некоторые тела на ленте транспортера, когда он впервые очутился в мире рептилоидов.

Данила аккуратно застегивает крепления, надевает шлем. Уплотнительные пазы плотно примыкают друг к другу, на стекле появляется мутное пятно от дыхания. Увы, индикатор питания не загорается успокоительным зеленым светом, скафандр по прежнему мертв. Придется самому таскать на себе чертово железо. А оно тяжелое, зараза!

Данила поднимает забрало. Слышится завывание полицейских сирен.

— Паша, спасибо за все. Мне пора! — говорит Данила. — Ствол подарить? — кивает на пистолет.

— Боже упаси! — шарахается Павел.

— Ладно, возьму на память.

Воющий, словно нечистый дух и мигающий, как бешеный светофор, полицейский автомобиль мчится по свалке, прыгая на ухабах и взметая клубы снежной пыли. Следом за ним спешат четыре патрульных машины. Сверкают праздничные огни мигалок, воют и свистят сирены, ревут моторы. Словно свадебная кавалькада горцев несется по городской свалке, до полусмерти пугая окрестных собак, ворон и бомжей. Последние забрались повыше и следят за красочным зрелищем, живо обсуждая перипетии и горячо комментируя наиболее интересные моменты погони.

Данила ведет машину быстро, но осторожно, сильно не рискуя на поворотах. Все-таки главное не развлекуха с патрульными, а возвращение обратно. Но прежде хочется выпустить пар. Сомнения и страхи последних дней отпустили, в душе царит спокойствие. Данила обрел веру в себя и в будущее. Здесь, на Земле, он дома. Здесь все знакомо, привычно и … скучно. Да, жизнь в ином мире может быть короткой, желающих ее оборвать достаточно. Но это жизнь, а длинна она или коротка, неважно. Что проку от долгой, нудной и однообразной череды дней, пустых настолько, что в памяти не остается ничего, кроме смутных воспоминаний типа где-то был, что-то делал или наоборот, не делал? И даже если «пусть наша жизнь не течение плавное. Только бы в ней было самое главное» — что? Владимир Мулявин пел о любви, но она ли главная? Скажи, сколько было у тебя «любовей»? И ведь все они казались главными! Но пройдет много лет и ты поймешь, что настоящая, та самая «главная» так и не состоялась. И жизнь прожита зря, ты просто ел, пил, срал и на работу ходил. Что бы после работы есть, пить и срать. Прав Андрей Макаревич, утверждая, что «не стоит прогибаться под изменчивый мир, однажды он прогнется под нас!»

Однако недостаток пафосных размышлений состоит в том, что теряешь связь с реальностью, а у Создателя не иссякает чувство юмора. Полицейский УАЗ прыгает на очередном ухабе, как на автородео. Данила вбивается головой в потолок с такой силой, что гаснет мигалка на крыше, зато вспыхивают яркие огни в глазах. Шлем выдержал безудержный натиск дорожной стихии и человеческой дури, но вот крыша УАЗа вспухла безобразной шишкой и пошла трещинами. Едва не теряя сознание от боли, напряженно всматриваясь в дорогу сквозь цветные круги в глазах, Данила ведет машину напрямик к яме. Хватит чудить с ментами, они тоже люди. Гонка по свалке быстро надоест и тогда они просто расстреляют угнанную машину с преступником, который убил следователя и похитил оружие у сотрудника полиции.

Это простой факт Данила осознал в тот момент, когда его башка пробила потолок. Надрывно ревя поношенным двигателем, белый с синей полосой УАЗ летит между курганами мусора к провалу, набирая максимально возможную скорость. Полицейская погоня отстает, водители не хотят идти на поводу у психа и становиться камикадзе. Пробитая тяжелыми грузовиками в толще мусора дорога идет под уклон. УАЗ разгоняется до предела, начинают дребезжать двери, что-то стучит в двигателе, температура охладителя в радиаторе приближается к сотне градусов.

Черный провал, на дне которого должна быть червоточина перехода в другой мир, приближается. Невольно закрадывается страх — а вдруг там ничего нет? Обычный провал грунта, такое может быть где угодно. Щас как ляпнется! А сверху мусор … Набравший скорость УАЗ высоко подпрыгивает на уступе и камнем падает в кромешную тьму бездонной ямы…

… сильный толчок в спину швыряет Данилу вперед. Рулевая колонка выворачивается «с мясом», с коротким хрустом дробится лобовое стекло и отлетает прочь. Вокруг тьма хоть выколи глаз! Данила лежит, уткнувшись лицом во что-то мягкое и дурно пахнущее. От бронированного стекла забрала не осталось и следа, шлем сдвинут вбок и назад, ощутимо давит на голову с левой стороны. Но руки ноги целы, Данила убедился в этом, когда, собрав силы, становится на четвереньки и ползет прочь. Упирается макушкой шлема в препятствие, раздается характерный звук сминаемого железа, в легкие проникает запах бензина.