Очерки времён и событий из истории российских евреев [том 4] (Уничтожение еврейского населения, 1941 – 1945) - Феликс Кандель

ЧАСТЬ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Итоги Катастрофы. Судьбы страшного времени

ОЧЕРК ШЕСТЬДЕСЯТ ПЯТЫЙ

Освобождение. Жертвы Катастрофы

1

Михаил Розенберг: "Мне было десять лет… Во время своих скитаний я заболел, была запущенная чесотка, люди шарахались от меня – худой, страшный. Брезговали даже подать воды. Так я скитался два года – больной, холодный, голодный, пока наши места не освободила Красная армия. В 1943 году я попал на фронт, стал сыном полка и был на фронте до 1945 года…"

Михаил Индикт: "Я прожил в яме под полом два с половиной года. Последние месяцы мои нервы не выдерживали. Много раз жена предлагала мне, чтобы вместе отравиться‚ но я ее отговаривал..." Надежда Индикт, русская: "Я говорила мужу: "Давай умрем спокойно. Я не могу жить и видеть это". Муж отвечал, что мы всё переживем и будем жить с нашими… В последние дни он начал заговариваться, твердил только одно слово, пока не терял сознания: "Переживем, переживем…" Мы пережили и дождались прихода наших войск…"

Клара Арончик: "Всюду, куда бы мы ни приходили, на нас сбегались посмотреть, на еврейских девушек, оставшихся в живых… Советский офицер... обнял нас, заплакал, начал целовать. Его фамилия была Левшин. Всю его семью уничтожили под Минском…"

Наум Эпельфельд: "На выходе из оврага нас остановил окрик часового: " Стой‚ кто идет?.." Я обнимал‚ целовал солдатскую‚ пахнущую дымом и потом шинель‚ слезы текли ручьем из глаз‚ говорить я не мог; испуганный солдат пытался оторвать меня от себя‚ освободиться от ошалелого паренька. Ему это удалось с большим трудом. А дальше сплошное‚ ни с чем не сравнимое чувство абсолютного счастья..."

2

К концу 1944 года немецкие войска отступили с оккупированных территорий Советского Союза; подошло время подсчитывать жертвы той Катастрофы, но исследователи сразу же столкнулись с неразрешимой проблемой: как определить с абсолютной точностью количество погибших евреев?

Недостаточно собрать донесения немецких карательных отрядов, которые не всегда проводили подсчет уничтоженных, а потому записывали в отчетах приблизительные цифры. Недостаточно использовать заключения Чрезвычайных государственных комиссий, которые сообщали об убийстве "советских граждан" и часто не указывали национальность погибших. Да и как сосчитать тех, кого убивали на улицах гетто, кто умирал от голода и болезней, погибал при перевозках в железнодорожных составах, чтобы быть выброшенным из вагона на безымянных станциях или полустанках? Как подсчитать тех, которые замерзали в полях и лесах, были застрелены при облавах, брошены в колодцы, сожжены в бараках, утоплены в морях и реках, засыпаны во рвах несчитанным множеством, а потому не попали в списки неисчислимых жертв?..

По очень приблизительным подсчетам, погибло за годы Катастрофы на оккупированных территориях не менее 2 миллионов 700 000 евреев Советского Союза (в границах 1941 года). На Украине уничтожили примерно 1,5 миллиона евреев – более 60% еврейского населения, находившегося там к первому дню войны, в Белоруссии – 800 000, до 80% еврейского населения, в Литве – 220 000, 95% довоенного количества, в РСФСР – до 170 000, в Латвии – около 75 000 евреев. Уцелела часть евреев в Черновцах и в гетто Транснистрии, уцелели евреи в партизанских отрядах и семейных лагерях, скрывавшиеся по поддельным документам, прятавшиеся у местных жителей, а также те немногие, которым удалось выжить в рабочих лагерях и лагерях уничтожения.

Историки подсчитали, что на захваченных территориях СССР погибло не менее 13,7 миллионов советских граждан разных национальностей. Из них преднамеренно истребленных – 7,4 миллиона, умерших на принудительных работах в Германии – 2,2 миллиона, погибших от жестоких условий оккупационного режима – 4,1 миллиона. Среди преднамеренно истребленных евреи составили более 35%, среди общего количества жертв в годы оккупации – около 20%. (С 1941 по 1945 год народы СССР потеряли на фронте, в оккупации и в тылу 26,6 миллиона человек; евреи составили среди них более 10% общих людских потерь, насчитывая перед войной 2,5% населения СССР).

Георг Фридман (гетто Риги):

" Для более глубокого понимания каждый на время должен как бы выйти из своего настоящего "я". Он должен вообразить, что именно он сам, его мать, его отец, сын, дочь, муж, жена сейчас, именно в эту минуту, идут в колонне в свой смертный путь; их бьют, выволакивают, пристреливают; раздетых на морозе подгоняют к массовой могиле, и они видят душераздирающие сцены. Слышат стоны и крики умирающих. Потом ты сам, читатель, и твои близкие… падаете в яму на массу уже пораженных колышащихся тел. Твои предсмертные стоны и крики смешиваются с криками других, твоя кровь перемешивается с другой кровью. Ты или родной тебе человек еще в сознании, но на вас падают всё новые и новые тела. Не могу продолжать – продолжи сам!

Вот тогда-то каждый приблизительно поймет, что скрывается за сухими словами "истребление рижского гетто" в частности и "истребление европейских евреев" вообще… И глубоко- глубоко в подсознании меня не покидает смутное, непостижимое умом чувство вины оттого, что я жив, а они давно мертвы…"

Корсунь: "Погибли целые семьи: Аткач‚ Базилевские‚ Богуславские‚ Вода‚ Гринберги‚ Гольдберги‚ Друзи‚ Когосовы‚ Козловы‚ Литвинские‚ Лещинские‚ Магицкие‚ Мельниковы‚ Москаленские‚ Островские‚ Почтаревы‚ Слезовы‚ Спиваки‚ Резниковы‚ Рувинские‚ Петрушанские‚ Табачниковы‚ Фельдманы‚ Хинчины‚ Чудновские..."

Бар: "Самуил Гольдман, 77 лет. Злота Гольцман, 97 лет. Песя Гринштейн, 74 года. Туба Губерман, 89 лет. Хаим Котляр, 82 года. Эстер Трактман, 92 года. Бася Тифенберг, 78 лет…"

Местечко Романов: "Шестимесячная Люся Литвак‚ ее ровесница Броня Розенблюм‚ трехмесячный Симха Шамис‚ двухмесячный Миша Гольдман‚ одномесячная Рая Аксень‚ восьмидневная Дора Пех..."

"Кузнецы, переплетчики, ткачи, бондари, портные, сапожники, меховщики, часовые мастера, шорники, пекари, извозчики, столяры, шапочники, грузчики, фотографы, механики, электротехники, маляры, воспитательницы детских садов, рыбаки, кожевники, мясники, жестянщики, каменщики, садовники, модистки, слесари, литейщики, парикмахеры, продавцы, кассиры, токари, печники, наборщики в типографии… Полеводы, зоотехники, агрономы, механизаторы, животноводы, пчеловоды… Раввины, канторы, врачи, аптекари, акушерки, зубные техники, санитарки, учителя, бухгалтеры, инженеры, ученые, журналисты, писатели и поэты…"

"У каждого был свой путь к яме..."

3

"Над нашими головами полетели снаряды советской артиллерии‚ и мы аплодировали им..." – "Когда наступило освобождение‚ я был уже не в силах двигаться. Опухший от голода‚ я даже не мог разговаривать. Бойцы Красной армии покормили меня‚ вызвали врача и так спасли мне жизнь..."

Маша Рольникайте (из узников концлагеря Штутгоф):

"Нас впускают в сарай… Прямо на земле, в смеси отрубей, сена и навоза лежат умирающие и умершие. Им уже всё равно…

Почему такой шум? Почему все плачут? Куда они бегут? Ведь растопчут меня! Помогите встать, не оставляйте одну!

Никто не обращает на меня внимания. Хватаясь за голову, протягивая вперед руки, женщины бегут, что-то крича. Спотыкаются об умерших, падают, но тут же встают и бегут из сарая. А я не могу встать.

Вот одна умерла. Сейчас и я умру, если меня не поднимут.

За сараем слышны мужские голоса. Красноармейцы?! Неужели они?! Я хочу туда! К ним! Как встать?..

На шапке блестит красная звездочка. Как давно я ее не видела!.."

Местечко Зиньков, Украина. Несколько евреев прятались в фосфоритных шахтах до прихода Красной армии. Рассказывали: после освобождения некий офицер-еврей долго звал их на идиш у входа в шахту, но они боялись и не выходили наружу.

Бася Пикман из Мозыря:

"Я видела гетто в Орше. Оно было еще страшнее минского. Замерзающие старухи копошились среди трупов. Девушки в кровоподтеках‚ распухшие от голода‚ спрашивали: "Когда за нами придут?" – смерть казалась им избавлением...

Я видела лагерь в Смоленске. Тени людей должны были закапывать умерших – по триста–четыреста трупов в день. В городе Починке меня арестовали. Меня пытали‚ желая узнать‚ не еврейка ли я. Я молчала. Меня стегали плетью‚ выбили мне зубы.

В Починке я видела‚ как вешали русских. Я видела немцев‚ которые грабили‚ убивали и смеялись над горем. Я шла на восток‚ голодная‚ разутая. Я собирала в поле колосья‚ я нищенствовала. Немецкая машина переехала меня‚ сломала мне ногу‚ я заболела сыпняком и просила врача‚ чтобы он меня не лечил... И вот я увидела чудо: красную звезду на шапке красноармейца..."

4

Немецкие войска отступили с территории СССР, однако евреи Советского Союза продолжали погибать в лагерях уничтожения на территории Польши, Австрии, Германии до последних дней той войны.