Разобщённые - Нил Шустерман

— Класс! — кричит Хэйден. — Ни одна коповская машина не продвинулась дальше третьего самолёта с каждой стороны! Они вылезают из машин и стреляют в темноту напропалую. Коннор? Коннор, ты меня слышишь?

Слышать-то он слышит, но его мозг отказывается формировать ответные слова. Рядом с ним на ножке опрокинутого набок бильярдного стола лежит Кейси с транк-пулей в затылке. Но мальчику с лошадиным лицом пришлось куда хуже. Он получил настоящую пулю в лоб.

— Боже мой! — вскрикивает кто-то. — Они не только транкируют нас, они нас убивают!

Все в панике, включая и Коннора. Именно для этого нападающие используют боевые патроны — чтобы посеять панику. Само собой, юнокопы заинтересованы в том, чтобы захватить детей живыми; но в их действиях имеется точный расчёт: когда твой товарищ падает с пулей в голове, тебе хочется только одного — бежать без оглядки. Вот почему Коннор не отвечает Хэйдену — в этот момент он собирает в кулак всю свою волю и прогоняет страх. Он останется здесь и будет драться до конца. И остальные бойцы следуют примеру своего командира.

Старки стоит у подножия переднего трапа Дримлайнера. Он только что всадил себе под кожу дозу морфина — его принесла работавшая в Лазарете девочка-аистёнок. Через несколько секунд голова Старки затуманивается, но он борется с дурманом, взбирается по трапу и ждёт у открытой двери самолёта. Израненная рука немеет — следствие действия морфина, — и хотя от мощного обезболивающего парню хочется лечь и уснуть, прилив адреналина нейтрализует наркотик. В результате посреди хаоса образуется островок почти трансцендентного покоя. Старки чувствует себя неуязвимым. Он поднимает ракетницу и стреляет; небо озаряется мерцающим розовым светом. Аистята, до этого времени прятавшиеся поблизости, устремляются в Дримлайнер по обоим его трапам.

Дальше к югу беглецы, достигшие крайнего ряда самолётов, видят катящуюся к Дримлайнеру волну других Цельных.

— Эй, смотрите, там кто-то есть в кабине! Кто-то будет вести самолёт! Пошли!

Они разворачиваются и мчатся обратно вместо того, чтобы бежать на юг; другие ребята видят это и следуют за ними — менталитет толпы одерживает верх над рассудком. Все бегут к ожидающему самолёту.

А на передней линии отряд Коннора отбивается от превосходящих сил противника. Тех не только больше — у них спецназ, натренированный и отлично вооружённый. Но это ничего, это часть плана. Примерно треть отряда на обоих флангах полегла. Коннор не знает, да и не желает знать, сколько из них транкированы, а сколько...

— Пора приступать ко второй фазе, — говорит ему Хэйден, и Коннор готовится отдать правому флангу приказ оставить позиции и отходить к самолёту-заправщику, отвлекая внимание противника от бегущих на юг детей.

— Нет... нет, постой! — выкрикивает Хэйден. — Что-то неладно!

И точно — спецназовцы теряет интерес к отряду Коннора. Они рвутся вперёд по главной аллее; и только сейчас, когда стих грохот перекрёстного огня, до ушей Коннора доходит рёв реактивных двигателей. Он оборачивается и видит детей, сломя голову несущихся к самолёту-спасателю.

— Господи! Что они делают?!

И тут Коннор видит его. Старки. Тот стоит на верхней ступени переднего трапа, провожая в самолёт свою стаю аистят. Но туда хотят проникнуть не только аистята. Оба трапа наводняет толпа паникующей детворы. Должно быть, все обитатели Кладбища сгрудились там и борются друг с другом за право взобраться по узким ступеням.

Спецназ ещё не успел добраться до Дримлайнера, а юнокопы уже там — окружив самолёт с обеих сторон, они начинают обстреливать толпу. Транкированные дети валятся, словно мишени в тире. Коннор ничего не может поделать и лишь смотрит, как его план и все его надежды обращаются в прах.

Наконец-то аистята оставили всех с носом! Наконец-то победа на их стороне! А все прочие пусть катятся к чертям. Эти деточки, которых вырастили собственные биологические мама с папой, весь этот био-взращённый мир никогда ничего не делал ради Старки. Вот пусть теперь потрудится: био-детки примут на себя удар юнокопов, а его аистята тем временем спрячутся в самолёте.

Правда, погрузка идёт не так гладко, как ему бы хотелось, но всё равно дело движется. Спецназ пока ещё далеко. Правда, юнокопы заняли ближние позиции и обстреливают детей, пытающихся забраться на трапы, но большинство аистят Старки уже на борту, так что всё путём.

Одного из тех, кто карабкается по трапу, настигает транк-пуля; он падает и задерживает аистят, идущих следом. Толпа напирает, бегущие наступают прямо на упавшего товарища, и вот мальчика уже даже и не видно, он словно исчез, растворился под безжалостными ногами...

Эшли, пятая колонна Старки, взбегает по трапу последней. Она улыбается своему вожаку.

— Успела! — говорит она, протягивая ему руку, чтобы он помог ей преодолеть оставшуюся ступеньку.

Но в этот миг один из юнокопов на земле целится в Старки. Тот, недолго думая, дёргает Эшли за протянутую руку, и транк-пуля вонзается ей в спину вместо его груди. Девочка потрясённо заглядывает Старки в глаза.

— Прости, Эшли.

И прежде чем она обмякает в его объятиях, он сталкивает её вниз по ступеням. Дети позади неё валятся, словно кости домино. Заминка позволяет Старки захлопнуть люк.

Дети внутри самолёта охвачены возбуждением и страхом. Увидев, что передняя дверь закрылась, они закрывают и заднюю. Сидений в салоне нет, поэтому аистята теряются — что им делать? Некоторые усаживаются на пол, другие продолжают стоять, третьи выглядывают в иллюминаторы.

Старки направляется прямо в пилотскую кабину. Трейс, сосредоточивший всё своё внимание на одной задаче, не знает, что происходит у него за спиной.

— Все на борту? — спрашивает он.

— Да, да, все, — отвечает Старки. — Давай!

Только сейчас до Трейса доходит, что команду ему отдаёт Старки.

— Ты? А где Коннор?

— Он погиб. Всё, убираемся отсюда!

Но Трейс вскакивает, выглядывает в окно и видит царящую снаружи панику. Дети по-прежнему лезут на трапы, хотя входные люки уже задраены. Пилот выглядывает в салон, и ему сразу становится ясно, какие ребята в самолёте, а каких туда не пустили.

— Ах ты сукин сын!

Не время для разборок. Старки выхватывает пистолет, но держится на расстоянии, так чтобы Трейс не проделал с ним одну из своих бёфских штучек и, чего доброго, не разоружил.

— Ага, значит, ты с удовольствием спас бы Конноровских крысёнышей, а аистята тебе не нравятся? А ну быстро за дело, или я буду стрелять!

— Стреляй, и тогда вообще никто отсюда не выберется!

Но Старки и не думает опускать пистолет — он не блефует, и Трейс это знает.

Взгляд пилота мог бы расплавить железо. Он опускается в кресло и подаёт рычаг дросселя вперёд.

— Когда мы приземлимся, — цедит он, — я самолично прикончу тебя голыми руками.

Старки уверен, что Трейс тоже не блефует.

Дримлайнер дёргается вперёд, оба трапа опрокидываются. Дети и полицейские торопятся убраться с пути громадных колёс. Самолёт катится всё быстрее, выруливая на взлётно-посадочную полосу со скоростью около тридцати миль в час. Коннор заранее позаботился, чтобы на пути спасателя не было никаких помех, а юнокопам не удаётся воспрепятствовать движению воздушной машины.

Брошенные на земле дети пытаются прорваться сквозь заслон юнокопов и вернуться к прежнему плану — бежать на юг, но они окружены со всех сторон. Юнокопы и спецназ стреляют по толпе и транкируют всех подряд, им даже целиться не нужно.

Коннор в ужасе наблюдает за провалом своего плана. Один из юнокопов стреляет в него, но Коннор успевает среагировать и отбивает транк-пулю прикладом винтовки. Прежде чем полицейский успевает выстрелить второй раз, предводитель расплётов налетает на него и валит на землю одним точным движением приклада. Подняв взгляд, Коннор видит, как Дримлайнер с аистятами на борту выруливает на взлётную полосу. Но юноша тут же обнаруживает ещё одну проблему.

Далеко впереди на взлётной полосе чернеет какая-то прямоугольная тень. До неё почти миля, но самолёт быстро набирает скорость, его носовые огни освещают препятствие, и становится ясно, что это. Это броневик, и он стоит прямо на пути 112-тонной воздушной машины.

Трейс видит броневик, но менять что-либо уже поздно.

До водителя броневика тоже слишком поздно доходит, что в этой игре он неизбежно проиграет. Он пытается убраться с дороги уже поднявшего нос самолёта, но времени катастрофически мало. Правое шасси врезается в броневик, тот летит, кувыркаясь, словно детская игрушка, но и самолёт несёт потери: в момент, когда он поднимается в воздух, от шасси отрывается огромный кусок. Дримлайнер неуклюже кренится, и кажется, что он вот-вот упадёт, но пилоту удаётся выровнять его. Изуродованное шасси, перекрученное и бесполезное, медленно втягивается внутрь.