Большой словарь мата. Том 1 - Алексей Плуцер-Сарно

Не будет большим преувеличением сказать, что словарь стоял у истоков современной цивилизации. Прамифологический «бесписьменный» мир воспринимался не просто как слово, не просто как текст, а как строго упорядоченный набор знаков, первичный по отношению к одному отдельно взятому знаку. Будь то текст, «читаемый» на листьях священного дерева, или хиро-мантический «текст» на руке человека – он весь воспринимался как неделимое целое. Древняя хиромантия «читала» свой «текст» сразу, как объемный неделимый знак, состоящий из строго упорядоченных фрагментов. Система воспринималась как первичная по отношению к составляющим. Можно сказать, что словарь предшествовал слову, предшествовал идее текста. Таким образом, всю цивилизацию, включая историю становления языка, можно в определенном контексте рассматривать как производную словарного, упорядочивающего взгляда на культуру. Желание упорядочить звезды, книги, монеты и знаки свойственно не только структурализму XX века, но и культуре в принципе. Весь структурализм в целом с его желанием систематизировать мир оказался производной от общей систематизирующей, словарно-энциклопе-дической функции самой культуры.

Средневековая лексикография являлась частью теологии и была важнейшим объектом познания. Слово, разумеется, имело тайные, символические значения. Именно это мистическое отношение к слову породило совершенно особый тип символического словаря, который с современной точки зрения вообще воспринимается не как словарь, а как художественный текст, литературное произведение. Речь идет о глоссариях и азбуковниках. Впрочем, существовало множество их разновидностей. И далеко не все они могут рассматриваться как факт словесности.

Глоссарий – переченьтолкований слов, имеющихся на полях и между строк рукописей. Эти сборники состояли из самых разнородных элементов. Тут были и переводы иноязычных слов, и свободные лексические комментарии, и пояснения к реалиям, и синонимические ряды и т. п. Грубо говоря, здесь присутствовали элементы и словаря энциклопедического, и двуязычного, и научного комментария, и словаря иностранных слов, и толкового словаря, и энциклопедии символов, и многое другое. Уже в XIII веке глоссарии бытуют в качестве отдельных самостоятельных текстов, то есть не прилагаются к рукописи, а включаются как отдельные тексты в сборники. В это время существовало множество типов глоссария, которые могли в большей или меньшей степени быть посвящены ономастике, топонимике, символам, церковнославянизмам, латинским наименованиям и др.

Ономастиконы включали библейские имена и топосы. К ним традиционно относят «Речь жидовьскаго языка», «А се имена жидовьская русьскы тълкована», «О именах глаголемых жидовьскым языком», «Речь жидовьскаго языка преложена на рускую неразумно на разум…» и др.

Уже в XIV веке был распространен славяно-русский глоссарий. К нему относятся «Пословки лествичные», «Протльк лествици о речех покрьвених». Существовало также множество двуязычных словариков: «Грецкий язык», «Се татарский язык», «Толкование языка половецкого», «Речи тонкословия греческого». Еще одни тип глоссария – приточник. К ним относятся «Толк о неразумных словесех», «Се же приточне речеся» и др. Приточник – собрание «тайных», символических значений слов, перечень символов. В приточнике также можно выделить элементы самых разных словарей: и толкового, и энциклопедического, и этимологического, но в целом эти тексты строились в виде авторского повествования, способного порождать собственные новые (не «языковые») смыслы, что характерно прежде всего для литературного текста. «Вокабулы» здесь – лишь повод для авторского повествования.

Позже появился так называемый азбуковник. Расцвет традиции средневековых азбуковников относится к XVI – началу XVIII века. В азбуковнике толковались не лексические значения, а «божественные сущности», то есть некие идеи, традиционнотак или иначе связанные сданным словом. Средневековый азбуковник – это нечто вроде символического толкователя Писания. Все слова и явления приобретали в нем тайный божественный подтекст. Так, слово «гора» имело целый ряд «значений», не свойственных современному языку. «Гора» – это и Святая Богородица, и Христианская Вера, и Православная Церковь. Итак, это словари поэтические, литературные. Символы, входящие в подобные азбуковники, потенциально могли приобретать любые значения. Цель азбуковника – в раскрытии этих тайных смыслов. С позиций академической лексикографии это есть процесс придумывания новых значений слов, своего рода омонимическая «неологизация» языка.

Фактом массовой литературы азбуковники стали уже в XVIII веке. Если читателями средневекового глоссария был узкий круг интеллектуалов, то читателями азбуковника XVIII века стали служилые люди, купцы, дьяки, священники, рядовые монахи и т. п. Кстати, азбуковники породили жанр симфонии, где семантические дефиниции вообще могли заменяться цитатами или ссылками на источник цитирования. Таким образом, разделение лексикографии на две традиции – народную и академическую произошло, видимо, в XVIII веке. Традиция академической лексикографии XVIII – XIX веков, восходящая прежде всего к «толковым» глоссариям и азбуковникам, была представлена словарями двух типов. К первому относится «Словарь Академии Российской» (СПб., 1789-1794) и «Словарь Академии Российской, по азбучному порядку расположенном» (Ч. 1-6. СПб., 1806-1822). Это кодификационные словари, фиксирующие нормативные языковые факты. Ко второму типу-«Словарь церковнославянского и русского языка» (СПб.: Второе отделение Академии наук, 1847). Это – «тезаурусный» словарь, включающий в себя «вообще слова, составляющие принадлежность языка» (Т. 1. С. XII). Именно традиция словарей тезаурусного типа породила на свет словарь В. И.Даля, наполненный словами неизвестного происхождения, словами, придуманными самим Далем, редкими, устаревшими, диалектными, иноязычными и другими типами лексем ограниченного употребления. Именно эта традиция «тезауризации» словаря привела к разрушению его границ и породила массовую традицию словарей «ни о чем», у которых вообще отсутствует объект описания. Это всевозможные словари жаргонов, состоящие не из жаргонизмов, а из любых слов (таковы словари Д. С. Балдаева и П. Ф. Алешкина); словари культуры, состоящие либо из эссе, либо вообще неизвестно из чего, поскольку культура – это «все» (таков словарь В. П. Руднева); словари авторских маргиналий (таковы словари И. Раскина и А. Щуплова); словари цитат, состоящие из одних иллюстраций и лишенные элементов толкования (словарь В. С. Елистратова); словари, состоящие из одних списков слов и лишенные и толкований, и иллюстраций (словарь А. И. Солженицына).

Словарь В. И. Даля – это продукт крайне вульгаризированной идеи тезауруса, включающего в себя «все», не ставящего себе целью толкование значения, приводящего множество контекстов, бесконечное количество примеров, пословиц, поговорок, системно неупорядоченного, не имеющего четких семантических дефиниций и предоставляющего полную свободу окончательного толкования смыслов слов читателю.

Так была провалена блестящая идея тезауруса. После катастрофической неудачи целого ряда тезаурусных словарей работа Даля знаменовала собой полный упадок этой традиции. Бесконечные его переиздания сделали на целое столетие невозможным продолжение лексикографической работы в данном направлении.

В XX столетии огромная работа в этом направлении была сделана специалистами-диалектологами. Именно они записывали и собирали «все подряд», не отвергая интересных языковых фактов ради сомнительной идеи жесткой кодификации и нормативизации языка. Исследователями и студентами был собран колоссальный диалектный материал. Уже издано несколько сотен томов словарей говоров, областных словарей, словарей отдельных населенных пунктов и т. п. Они содержат огромный наддиалектный (интердиалектный, просторечный) материал. Этот уникальный материал – еще один шаг к словарю-тезаурусу.

В советское время было «нежелательно» составлять словари жаргонов, просторечия, социолектов. Официальная идеология поощряла два «языка» – язык рабочих и язык крестьян, города и деревни. В университетах многих городов шел сбор диалектного материала, составлялись словари языка «деревни». В «институтах русского языка» прежде всего шла подготовка нормативных словарей городской речи. Таковы были словари Ушакова и Ожегова. Таковы были БАС[20] и MAC[21]. Это словари в определенном смысле репрессивные. Зафиксированная в них норма языка «объясняла», как говорить можно и как нельзя. Характерно, что как только С. И. Ожегов принялся за составление словаря к пьесам А. Н. Островского, то есть языка купеческого, тут же было получено указание сделать 20 оттисков для изучения в ЦК и в НКВД. Словарь, законченный в 1949 году, был запрещен и увидел свет лишь в 1993 году. Зато нормативный однотомный словарь Ожегова, сделанный фактически по заданию партии (указал на необходимость создания такого нормативного словаря еще В. И. Ленин), переиздавался до тех пор, пока Н. Ю. Шведова не привела его к уровню современной лексикографии. Впрочем, лучший однотомный словарь русского языка был сделан в Институте лингвистических исследований (бывший ИРЯ) в Санкт-Петербурге. Это Большой толковый словарь русского языка (Кузнецов С. А.[сост., ред.]. СПб.: Норинт, 2000).