Венгерская вода - Сергей Зацаринный

и не любил московского князя. С другой – разрыв с Царьградом, откуда издревле сияло для Русской земли благочестие, представлялся делом неслыханным. И это в то самое время, когда с небес пала на землю новгородскую кара египетская – черная чума, а за спиной поднимала голову другая страшная напасть последних времен – ереси. Все решила почти одновременная смерть Феогноста и Симеона Гордого. Моисею теперь можно было не спешить в ожидании решения Константинополя.

Весть о назначении московского ставленника Алексия привезли в Новгород прошлым летом патриаршие послы. Со строжайшим предупреждением об отлучении, буде Новгород подчинится Феодориту. Самому Моисею прислали пожалование: грамоту с золотой печатью от самого императора, крестчатые ризы, а самое главное, прямое подчинение патриарху, минуя митрополита. Получив его, архиепископ уже не стал сильно печаловаться по поводу того, кто сейчас сидит на митрополичьей кафедре.

Не заладились дела у Феодорита и в другом углу Русских земель: в Галиции и на Волыни. Там издавна были свои митрополиты, независимые от Киева. Еще со времен князя Льва. Был он силен и славен, папа ему корону королевскую слал. Подмял под свою железную длань и церковь. И то сказать, киевские митрополиты в те времена, сидючи в разоренной матери городов Русских, сами тряслись в страхе на каждый татарский чих. Пока и вовсе не сбежали за леса, во Владимир. Галиция завела собственных митрополитов.

Однако ничто не вечно под небесами. Прошло время, и наследники князя Льва лишились прежней силы. Утратив былое единство, оказались бессильными перед хищными соседями. К старым врагам, Польше и Венгрии, прибавилась крепнувшая Литва. Только и держались, что помощью Орды, присылавшей отряды в помощь своим улусникам.

Тут на беду пресекся княжеский род. На древний стол короля Даниила сел родственник по женской линии князь Мазовецкий Болеслав. Вокняжившись над православным народом, он и сам принял его веру, окрестившись именем Юрий, однако усердия к ней не проявлял. Тянуло его больше к католикам. Грезилась королевская корона из рук папы. Нашлись и сторонники, которым и ханские ярлыки, и ордынский выход были не по душе.

Кончилось это смутой. Юрия-Болеслава не то зельем извели, не то сам уж больно ко времени умер, только снова опустел княжеский стол и ринулись на Галицию и Волынь соседи, жаждущие добычи. Война теперь пошла не только за власть, но и за веру. Так получилось, что против католических союзников Венгрии и Польши встала Литва.

Ольгерд, конечно, рассчитывал, что и Орда не останется в стороне. Ханы исстари вступались за своих улусников. Тем более что Венгрия уже не первый год теснила татар за Днестром. Лет десять назад разгромили и полонили самого Джанибекова зятя. Невзирая на предложенный огромный выкуп, пленника казнили и голову отослали королю. Хан даже отомстить за родича не смог. Сначала завяз в Крыму на войне с генуэзцами, потом чума выкосила его улусы так, что самому пришлось бежать из столицы в загородный Гюлистан.

В это время и литовцев тоже постигла большая неудача. Разбили их в битве на реке Страве тевтонские рыцари. Да так разбили, что подкосили под корень всю мощь Литвы. В этой битве и погиб князь Наримунт, у которого Туртас в дядьках служил.

Потому ли или еще почему, но посольство Ольгерда в Золотую Орду отклика у Джанибека не нашло. Больше того, впал он в немалую ярость и выдал послов во главе с Ольгердовым братом Кориатом московскому князю.

Поговаривали, что сам Симеон Иванович литовцев перед ханом и оговорил. Что именно он сумел нашептать в ханское ухо через верных людей, неведомо. Не поучаствовала ли в этом и могущественная ночная кукушка Тайдула, всегда благоволившая московскому князю? Только помощи Ольгерд против католиков не получил. Мало того, вскоре стало известно о деле неслыханном. Хан согласился отдать Галицию польскому королю. При условии, что тот будет по старине выплачивать ордынский выход.

Оставшись наедине с литовским князем, поляки и венгры быстро выбили того и с Волыни. Не остался в стороне от пирога и князь Московский. Он быстро привел под свою руку Смоленск, до сих пор весьма ловко пользовавшийся покровительством Литвы.

Вот тогда опытный волк Ольгерд, поняв, что его обложили со всех сторон, решил выскочить из хитро устроенной облавы. Его брат Кориат, вырвавшись из московского плена, отправился к венгерскому королю и пожелал принять католическую веру. Отныне в этой истории появилась невидимая, но мощная рука Авиньонского престола.

XXXIII. Запечатанные следы

Феодорит стал никому не нужен. После того как его не принял Новгород, а новым митрополитом утвердили московского кандидата, ему оставалось надеяться только на литовского князя, из-под руки которого ушли Галиция, Волынь, Смоленск. Да и киевский князь мог в любой миг, убоясь Орды, выдать незадачливого святителя татарам.

Пастырь не стал ждать развязки. Воспользовавшись заминкой, неизбежной в то время, пока посланники и гонцы везли новости по долгим русским дорогам, он исчез. Съехал в одночасье со своего киевского подворья, к великой радости и облегчению тамошнего князя, и больше нигде не появился. Как в воду канул. Исчезла и его многочисленная свита.

Часть ее состояла из тех людей, что сопровождали будущего искателя белого клобука в Царьград. В основном это были люди с Волыни, посланные князем Любартом, братом Ольгерда. Он и Кориат были главными претендентами на наследие короля Даниила, в борьбе за которое они хотели найти поддержку у православных священников и населения. Другие сподвижники Феодорита прибыли с ним из Болгарии. Про них никто ничего не знал. Даже неизвестно, сколько их было. Приехали с митрополитом в Киев, исчезли вместе с ним бесследно. Кто-то, конечно, домой вернулся, вот только все ли?

Уже когда архиепископ Моисей, много лет пробывший в затворе, вернулся на осиротевшую новгородскую кафедру и обнаружил в городе еретиков-стригольников, забравших к тому времени немалую силу, вспомнили про то, что ересь такая уже много лет цвела буйным цветом в Болгарии. Кто другой, может, и не сразу бы сообразил. Однако Моисей был человеком мудрым, знающим и книжным, а самое главное, бывалым. Он в прежние времена поездил по разным краям, пообщался с разными людьми. Немало знал и про болгарских еретиков. Не в Феодоритовой ли свите занесло эти злокозненные семена? У себя в Болгарии с подачи новой царицы сейчас, слышно, за них крепко взялся сам Иван Александр. Многие бежали. Свита русского митрополита для этого самое удачное место. Куда им теперь? Путь назад заказан.

Кое-кто из ездивших с Феодоритом из Литвы в Царьград подались после его бегства в Москву. Это были по большей части