Избранное. Том 1 - Станислав Константинович Ломакин

сколько самому себе, каков он есть, как он воспринимает ее. Поэт прямо указывает на соотношение природы и русской души, о том какие испытания они претерпевают в XX столетии.

... И всей душой, которую не жаль

Всю потопить в таинственном и милом,

Овладевает светлая печаль,

Как лунный свет овладевает миром...

Лирику Н. Рубцова отличает предельная простота, ясность, прозрачность изложения, и в то же время углубленные размышления о самом главном – смысле существования человека на земле.

В горнице моей светло.

Это от ночной звезды.

Матушка возьмет ведро,

Молча принесет воды...

Творчество Николая Рубцова, как впрочем, и многих поэтов, обладает драматическим характером, когда временное душевное гармоническое равновесие сменяется напряженностью, размышлением об одиночестве и смерти.

Не кричи так жалобно, кукушка,

Над водой, над стужею дорог!

Мать России целой – деревушка,

Может быть, вот этот уголок.

Иногда в процессе чтения стихов поэта чувствуешь, что он страдает от незавершенности содеянного. Две звезды наличествуют в его жизни – звезда гибели и звезда избранничества, напряженное ожидание того и другого.

... И неизвестная могила

Под небеса уносит ум,

А там – полночные светила

Наводят много – много дум.

И будучи не в силах проникнуть в последнюю тайну природы, исчерпав все доводы в пользу бессмертия души, он предсказывает свою смерть, с точностью до последнего дня:

Я умру в крещенские морозы.

Я умру, когда трещат березы...

Смутное ощущение своей нереализованное, порою ненужности в обществе рождало у поэта особое умонастроение, которое ощущалось как пророчество, связанное не только с личной судьбой Николая Рубцова, но и с судьбой России. Мудрость поэта – провидца особенно проявилась по отношению к России.

И не леса мне видятся окрест,

А лес крестов в окрестности России...

Кресты, кресты...

Господи, не дай возможности осуществиться пророчеству великого русского поэта!

Пусть гармония, умиротворенность, стабильность и самодостаточность воцарятся в России на вечные времена, как об этом мечтал Николай Михайлович Рубцов:

Я больше не могу!

Я резко отниму от глаз ладони

И вдруг увижу: смирно, на лугу

Траву жуют стреноженные кони.

Заржут они – и где-то у осин

Подхватит эхо медленное ржанье,

И надо мной – бессмертных звезд России,

Спокойных звезд безбрежное мерцанье.

«ЖИТЬ НА ЗЕМЛЕ – ДУШОЙ СТРЕМИТЬСЯ В НЕБО»

Как-то Владимир Алексеевич Солоухин в одном из интервью посетовал на то, что за всю его творческую жизнь в литературе (а она без малого насчитывает почти сорок лет) о нем написано не много критических статей, рецензий. Я не могу восполнить этот пробел, так как не являюсь профессиональным литературным критиком, а потому не берусь писать обстоятельную статью о всем творчестве этого многогранного уникального художника слова, сочетающего в одном лице прозаика, поэта, публициста, эссеиста, литературоведа. Но мне хотелось бы поделиться с читателями своим впечатлением от последнего сборника стихов В. Солоухина «Стихотворение» (1999 г.), наиболее полно отражающего его поэтический мир. В книге представлены лучшие стихи разных лет, стихи-монологи, обращенные к людям, зарифмованные сокровенные мысли одного из крупных советских поэтов второй половины XX века, по достоинству еще не оцененного современниками. В стихотворении «После тебя» поэт словно итожит сделанное за долгие годы. В. Солоухин говорит об уникальности каждого человека, пришедшего в этот мир и воспринимающего этот мир по– своему:

... Конечно, останутся звезды, и травы, и росы,

Ручьи и тропинки, березы, и клен, и ольха,

И книги, и люди, и вечные эти вопросы,

И боль от обиды, и сладость рожденья стиха.

Конечно, останутся белые утром туманы,

И ясные зори, и ветры с любой стороны.

Но слышавший грохот зеленых валов океана

Не будет дивиться плесканью озерной волны.

Поэтический мир В. Солоухина особый, его ни с кем не спутаешь. Он пишет о себе, от себя, о своих чувствах и переживаниях, пропуская восприятие жизни через свой духовный опыт. Он дистанцируется от людей, их дум и чаяний, их профессий, а если и говорит о ком, то вкладывает в него свое понимание жизни. Он все время ведет диалог с самим собой. Есть поэт Солоухин и есть alter ego, его второе «Я», с которым идет непримиримая война.

... Войска закона движутся к заставам,

Для них повстанцы – дикая орда,

Та часть меня, которая восстала,

На часть меня, которая тверда.

Но нам, читателям В. Солоухина, интересно размышлять над теми проблемами, которые вызывают у поэта противостояние с самим собой. Мы, порою, не знаем, какому Солоухину – реальному или ирреальному – отдать предпочтение. Эта дихотомия – раздвоение писателя и, если хотите, маета его мысли – приводит нас к пониманию, что В. Солоухин – поэт, философ-экзистенциалист, который посредством трансцендентности выводит читателей за пределы реальной жизни и погружает их в целительный тайный мир вечно обновляющегося бытия. Приходится признать, что духовное взаимодействие между миром читателя и поэта протекает не всегда легко и просто: читатель согласен или не согласен с тем, о чем размышляет в своих стихах поэт. Чтение стихов В. Солоухина часто завершается раздумьями, пониманием тех проблем, над которыми бьется поэт. Его духовная работа сопряжена с выбором, с постоянным размышлением о судьбе России:

На старой лошади каурой

(куда влеком и кем гоним?)

Стоит у камня витязь хмурый,

И три дороги перед ним.

Летят над русскою равниной

За веком век, за веком век.

Умолкли древние былины,

Вознесся в космос человек.

И куда бы человек ни вознесся, каких бы высот ни достиг в своем развитии, его всегда преследует неудовлетворенность и выбор одной из трех дорог.

Своей печалью он печален.

Своими мыслями томим,

И точно так же, как в начале, –

Все три дороги перед ним.

Вознесение человека в космос – результат космического мышления, которое сопровождало его на протяжении всей истории.

Наверное, каждый человек творческого труда, будь то композитор, писатель или философ, в какой-то период жизни поднимается