Эфффект линзы - Irene

Я вздохнул.

— Он же прекрасно знает, что мы с тобой общались. И что я активно интересовался смертью Лехи. Он попросту мог соврать.

Вика вдруг обиженно взвилась, высвобождаясь из моих объятий.

— Ага, а я такая дура, что меня легко провести?! Кравченко и бровью не повел! Ну, удивился, как и все, но не более. А когда вспоминал, то говорил ровным голосом с естественной интонацией. Он посмотрел вверх, потом в правый угол, — она стала загибать пальцы, тараторя так быстро, что я едва успевал усвоить весь этот грандиозный объем информации. — Не сжимал кулаков. Не бледнел, не краснел, не потел. Не прятал руки в карманы, не хмурился и не облизывал губы. Вот как сидел — расслабленно, развалившись — так и сидел себе. И, главное, на чем может вообще «спалиться» парень — он не трогал ни лицо, ни нос. Ты слышал про «зону Пиноккио»?!

Я не мог оторвать от нее изумленный взгляд.

— Нет. И, по-моему, кое-кто пересмотрел «Теории лжи».

— По-моему, кое-кто считает себя уникальным специалистом и даже не допускает мысли, что кто-то еще может разбираться в практической психологии так же, как и он.

Она попыталась вскочить и, пылая негодованием, убежать, но я не позволил. Поднявшись, подхватил ее и забросил себе на плечо. Вика пискнула, но потом засмеялась. Напряжение сняло как рукой.

— Ужас! Я связался с ходячим детектором лжи, — я шел по коридору практически на ощупь, Вика ерзала на плече, болтая ногами и пытаясь освободиться. Наконец, пробравшись в спальню, освещаемую лишь блеклым золотистым светом школьного фонаря за окном, я поставил ее на пол.

— Ужас! Я связалась с психологом, который не знает, что такое «зона Пиноккио», — улыбнулась Вика, взяв в ладони мое лицо. — Ну и фиг с ним. Зато ты такой симпатяга!

Глава 13

Помню, как будучи в младшей и средней школе, с упоением ждал весны и последней учебной четверти. Однако сейчас этот самый обожаемый конец года вдруг стал для меня сущей каторгой. Кажется, заданий не давал только сторож, а число консультаций у озабоченных поступлением и экзаменофобией возрастало прямо пропорционально приближению выпускного. Я «перерождался» только по вечерам. Конечно, весь свой здравый рассудок потерял давным-давно, когда понял, что жить без Вики Ольшанской категорически не получается, но теперь же меня с головой захлестнула волна убийственного, свежего и оглушительного, как майский ливень, чувства. Поцелуи в подъезде, сотни «Пока!» при расставании, и еще «Ну, пока уже!», и «Вот теперь точно пока!», походы в кино на старое кино разными дорогами, когда, выйдя из зала, ты не помнишь ни одного кадра из фильма, переписка по «аське» посреди скучного урока в 11-А, дрожь и улыбка, когда слышишь особую мелодию звонка на телефоне… Ни одни «взрослые» отношения не давали мне и сотой части того, что я переживал сейчас вместе с ней. Мы рисковали, мы скрывались, мы боялись. Но — да! — игра стоила свеч!

Правда, иногда я приходил домой таким уставшим, что удивлялся, как до сих пор еще не убил никого из моих навязчивых просителей. Вот и сейчас, пролетая по школьному коридору, на ходу просматривал ворох бумаг, ничего не видя и не слыша кругом.

— Кирилл Петрович!

Я притормозил, обернувшись на знакомый тихий голос. Наверное, она окликала меня уже не раз, но я, сейчас больше похожий на взъерошенный метеор, чем на самого себя, так и не заметил маленький тонкий силуэт боковым зрением.

— Маша… — восхищенно выдохнул я. — Ты ли это?

Девушка улыбнулась, да так лучезарно, что я едва не зажмурился, как от брызг солнечного света. Сегодня в ней было невозможно узнать ту измученную безразличием и издевательствами одноклассников серую мышку, которую я видел еще буквально несколько месяцев назад. Поначалу мы часто общались, она приходила ко мне на консультации, однако таких разительных перемен я тогда не замечал. Сейчас же передо мной стояла будто бы сияющая изнутри, все так же немного старомодно одетая красавица с ясным серебристым взглядом и озорной полуулыбкой, еще очень похожей на детскую.

— Ну, пока еще я. Но сегодня вечером уже буду леди Бланкой Ланкастерской.

Наверное, она догадалась, что мне это ни о чем не говорит, и махнула рукой.

— На фэст сегодня едем. Быстрей бы уже уроки закончились! — Маша мечтательно закатила глаза и по ее щекам разлился чуть заметный румянец. — Славик зайдет в два. Мой английский принц Джон. Представляете, хоть и только на время фэста, но у меня, в отличие от других девчонок, будет самый настоящий принц!

Мы одновременно рассмеялись. Моя подопечная смущенно спряталась за волной блестящих черных волос, совсем как раньше, когда не решалась даже взглянуть мне в лицо.

— А у вас как дела?

— Да мечусь вот, — я потряс кипой своих бумажек. — Надо всю отчетность причесать. А так хорошо. Юлия Витальевна тебя хвалила, кстати. За успехи в учебе и вообще, — я заговорщицки подмигнул ей. — Кстати, как одноклассники?

Маша пожала плечами.

— Ну… особо я с ними не сдружилась, но, знаете, если раньше мне было ужасно обидно от этого, то сейчас… Мне абсолютно наплевать, что они обо мне думают! Вы даже не представляете, какое это замечательное ощущение! Школа — это не вся жизнь. И у меня за полгода появилось столько друзей вне класса, сколько с самого детства не было!

Я опять улыбнулся. Ну, хотя бы так — не всегда стоит менять ситуацию, иногда достаточно просто изменить к ней подход. Сейчас Маша светилась от счастья, и если в этом есть хоть какая-то моя заслуга, я работал в этой школе не зря.

Она кивнула, мы обменялись еще парой реплик, и я уже собирался продолжить свой стремительный путь к кабинету директора, как моя подопечная вдруг воскликнула:

— Кирилл Петрович! Я же главное забыла!

— Что? — Я вернулся к ней и настороженно свел брови к переносице, заметив, что и без того бледное личико Маши омрачила тень острой тревоги.

— Помните, я говорила, что у меня была подруга в Интернете?

— Та, которая, кажется, куда-то исчезла, когда вы должны были встретиться?..

Ого, при достаточном напряжении моя память способна на чудеса!

— Да-да, — взгляд Карасевой за секунду стал удивительно жалостливым. — Которая в октябре пропала… Надя зовут. В общем, она уже нашлась. Оказалось, у нее беда. Такая… в общем, поверьте, мои дела — это полная фигня по сравнению с тем, что творится с ней почти полгода. Мне за нее страшно. А ведь она очень хорошая… совсем не такая, как мои одноклассники. Жаль, что учится не у нас — мы были бы в одном классе, наверное.

Я вздохнул, предполагая, что следующим предложением Маши окажется просьба помочь еще одному несчастному ребенку.