Радиошпионаж - Борис Анин

Но вот беда! Шифрблокноты были снабжены специальной защитой: каждый по краям обшит украинской вышивкой. Рисунок вышивки был составлен из переплетенных нитей 5 цветов. Если их разошьешь, потом сшить будет невозможно. Подобных ниток у нас под рукой не было, да мы толком и не знали, каким образом можно сделать подобную вышивку, сохранив очередность следования ниток по цвету. Что делать? Решение пришло быстро: надо снять копии только с секретных документов, прибывших курьерской почтой. Времени для этого у нас хватало.

Среди шифрблокнотов находились также два, упакованные в большой пакет с надписью «На случай войны». Ясно, что без особой надобности сотрудники резидентуры распечатывать его не будут. Значит, изъяв из пакета один шифрблокнот, мы с большой долей уверенности могли предположить, что пропажу сразу не обнаружат. У нас же будет день-два на поиск эффективного способа расшивания шифрблокнотов и восстановления вышивки в первоначальном виде. За это же время мы могли бы подобрать по цвету и качеству нужное количество ниток. Мы понимали, что у нас больше может не быть возможности возвратить в сейф изъятый нами шифрблокнот и тогда противник обнаружит его отсутствие. Но вероятность провала даже в этом случае сомнительна. Многие подумают о ротозействе при отправке пакета с шифрблокнотами, так как все будет в полной сохранности.

Сделали так, как решили. Пришлось заняться распознаванием секретов машинной вышивки, да еще разными по цвету нитками. К концу дня наши специалисты обладали тремя машинками, с помощью которых были воспроизведены узоры, аналогичные узору с негласно изъятого шифрблокнота. А нитки за один день были доставлены из-за границы.

Операция продолжалась в общей сложности 8 суток. За ночь успевали расшить и восстановить только 4 блокнота. Была и еще одна задержка. На третий день охранник неожиданно впал в истерику. Понять, в чем ее причина, было невозможно. Пришлось воздержаться на сутки от активных действий. И только когда мы поняли, что охраннику отказали в приезде к нему в гости его детей, мы продолжили выемку шифрблокнотов».

Опасные конденсаторы

Ночью 11 января 1983 г. в МИД Франции поступила телеграмма из посольства в Москве. Только глава кабинета министров и министр иностранных дел ознакомились с ее содержанием, прежде чем передать президенту. В телеграмме сообщалось о поразительном открытии, сделанном в посольстве начальником шифровальной службы. В послании, подписанном советником посольства, в частности, говорилось: «Во время ремонта телекса было обнаружено, что в корпусе одного из конденсаторов содержится сложное электронное устройство, предназначенное, по всей видимости, для передачи во внешнюю электросеть телеграфной информации». В документе далее уточнялось, что аналогичные устройства были найдены во всех телексах, использовавшихся посольством в Москве для связи с Парижем.

Новость была ошеломляющей. Выходило, что со дня установки первого телекса в октябре 1978 года вплоть до 11 января 1983 г. КГБ получал информацию обо всех сообщениях, принимавшихся и отсылавшихся посольством Франции в советской столице, включая самые секретные. Два лишних проводка были напрямую подсоединены к электросети. Силовой кабель телекса, следовательно, являлся носителем тока ко внешней цепи и передавал информацию за пределы посольского здания. Подключение к конденсатору позволяло перехватывать все сообщения до их шифровки.

КГБ добился такого грандиозного успеха в области радиоразведки благодаря своим способностям не упускать промахи служб безопасности иностранных посольств. В данном случае промахов было два.

Во-первых, все шесть телексных аппаратов, предназначенных для установки в посольстве в Москве, были отправлены по железной дороге в грузовых вагонах, использовавшихся для перевозки тяжелого и громоздкого оборудования. Таким образом, французское оборудование связи без всякого сопровождения и охраны в течение двух суток передвигалось по советской территории. Воспользовавшись этим, сотрудники КГБ вскрыли опечатанные ящики, заменили конденсаторы на другие, снабженные специальным электронным устройством, а затем аккуратно восстановили печати на ящиках.

Во-вторых, ни во время установки, ни в ходе профилактических осмотров компетентные службы французского посольства в Москве не удосужились снять с корпусов крышки и проверить аппараты. И только после поломки одного из телексов была проведена элементарная проверка и обнаружена ловушка.

Чертовщина в американском посольстве в Москве

Дипломатические отношения между США и СССР были установлены в ноябре 1933 года. Первый посол США в Москве Буллит в 1936 году писал в государственный департамент: «В Советский Союз ни в коем случае нельзя засылать шпионов. В отношениях с коммунистами нет средства эффективней или более обезоруживающего, чем абсолютная честность». Такая позцция главы посольской миссии США в Москве вместе с отсутствием правительственной шпионской службы, а у военных — мало-мальски приличного и организованного штата сотрудников, обладавших достаточной квалификацией в области проведения контршпионских операций за рубежом, не замедлили неблагоприятно сказаться на безопасности посольства.

Один из первых сотрудников Буллита в Москве позднее вспоминал, что зимой 1933/34 года у посольства не было ни сейфов, ни шифров, ни курьеров, ни даже элементарных правил безопасности: «С правительством мы связывались по обычному телеграфу, и послания наши запросто лежали на столе для всеобщего обозрения».

Сначала для хранения секретных документов в Москву из США прибыла партия сейфов с кодовыми замками. Конструкция замков оказалась не известной НКВД. Поручение раздобыть замок, идентичный установленным на сейфах в американском посольстве в Москве, получил один из сотрудников НКВД, Борис Штейгер. Он подходил для этих целей как нельзя лучше. Бывший барон швейцарского происхождения, а теперь советский гражданин, хорошо образованный и воспитанный, Штейгер прекрасно говорил по-французски, вращался в дипломатических кругах и имел большое количество знакомых среди американских дипломатов в Москве и их жен.

На одном из дипломатических приемов Штейгер пожаловался жене посла США на отсталость русских в технике и спросил, не поможет ли она ему достать сейф, такой же, как были получены американцами накануне. Та попросила мужа заказать в США еще один сейф. Когда сейф наконец прибыл, техники из НКВД разобрали установленный на нем замок и научились его вскрывать. Поскольку в то время посольское здание не имело круглосуточной охраны, в дальнейшем все документы посольства регулярно фотографировались сотрудниками НКВД, беспрепятственно проникавшими в это здание по ночам.

Об этой операции Штейгер поведал своему сокамернику во внутренней тюрьме НКВД, куда он попал в 1937 году по обвинению в «систематическом шпионаже в пользу одного из иностранных государств». Рассказ бывшего барона свидетельствует либо о легкомыслии американских дипломатов (ведь о сотрудничестве Штейгера с НКВД говорили даже на дипломатических приемах), либо о непрофессионализме чекистов (неслыханно, чтобы американский посол преподнес иностранной разведке за здорово живешь дубликат замков на посольских сейфах, не преследуя своих, далеко идущих целей). А скорее всего, ни о том ни о другом.

Получая фотокопии документов из американских сейфов, НКВД знал, что это дезинформация чистейшей воды, и мог определить, в чем именно были заинтересованы его убедить американцы. Но и американцы знали, что наши быстро сообразят, что их потчуют <<дезой». Значит, американская дезинформация должна была быть специально рассчитана на то, что ее раскроют... И так до бесконечности.

А возможно, и наоборот, все значительно проще. Штейгер наврал, или наврал его сокамерник, или оба. Но как бы там ни было на самом деле, возня вокруг сейфов — это первая ставшая известной попытка проникновения НКВД в американское посольство в Москве.

Вскоре после установки сейфов американцы решили обзавестись в своем посольстве круглосуточной охраной. По просьбе посла Буллита для этой цели в Москву были направлены морские пехотинцы. В НКВД быстро сообразили, как наилучшим образом использовать новую ситуацию.

Болен, служивший в посольстве с первых дней, а впоследствии ставший послом, вспоминал, как примерно в середине 30-х годов он сидел в фойе столичной гостиницы «Савой», где расквартировали прибывших в Москву морских пехотинцев США. Вдруг к стойке администратора подошла ярко накрашенная женщина и заявила, что ей надо в номер сержанта О’Дина. «Я, — сказала она, — его преподаватель русского языка». С помощью таких «преподавателей» НКВД быстро свел на нет положительный эффект, который имело появление в посольстве круглосуточной охраны из морских пехотинцев.