Каска вместо подушки - Роберт Леки

В госпитале была приличная библиотека, и чтение стало моим отдохновением. Я проглатывал по две-три книги в день, пренебрегая вечерними киносеансами. Часто, когда выключали свет, я продолжал читать, сидя в туалете.

Но, в конце концов, удовлетворив потребность к чтению, поначалу казавшуюся мне ненасытной, я все-таки пошел в кино. В моей душе пробудилось некое новое чувство, нечто сродни стыду. Меня начала угнетать праздность моей жизни в госпитале. Я начал сравнивать свое безбедное существование со спартанским режимом моих товарищей на Павуву и сам удивился, ощутив презрение к себе. Мой протест против несправедливой лотереи исчез, и я уже начал забывать истинные причины своего побега в госпиталь.

Книги мне наскучили, а с ними и все окружающее. Поэтому я решил пойти в кино. Я присоединился к группе пациентов палаты «Р-38», которую сопровождал туда санитар. Наше появление вызвало оживление и любопытные взгляды — как же, психов привели. Мы заняли места в амфитеатре, наскоро сколоченном из бревен кокосовых пальм. Вскоре прибыл комендант острова, и фильм начался.

Вскоре он был прерван.

Была включена система оповещения, и чей-то радостный голос объявил: «Войска союзников высадились в Северной Франции. Второй фронт открыт!»

Ночь наполнилась восторженными криками, которые через некоторое время стихли, и фильм продолжился.

Я встал и покинул амфитеатр, чувствуя, как сильно колотится сердце. Мое волнение было трудно понять. В нем, несомненно, присутствовал элемент гордости, однако преобладало чувство тревоги. Мне неожиданно пришло в голову, что произошло великое событие, война теперь будет быстро двигаться к победному копну, а я, напялив дурацкую пижаму и халат, отсиживаюсь в госпитале. Внезапно на меня нахлынула такая тоска, что я заплакал и поспешил по дороге в госпиталь. Я хотел быть вместе со своими товарищами.

Мне не пришлось долго ждать.

Меня вызвали в кабинет доктора Кротость. Рядом с ним сидел начальник госпиталя. Я заметил на столе пистолет Резерфорда и понял, что на Банике долго не задержусь.

— Мы почти ничего не можем для вас сделать здесь на острове, — сказал начальник госпиталя. — Мы не располагаем возможностями для лечения. Все, что вам нужно, это перемена климата и покой.

— Вы имеете в виду, что меня отправят обратно в Штаты, сэр? — спросил я.

Он грустно усмехнулся:

— Обычно мы так и делаем. К сожалению, с вами, морскими пехотинцами, все не так просто. Поэтому мы вернем вас обратно в вашу роту и предложим вашему командиру поручить часовому будить вас ночью.

Я рассмеялся. Он тоже. Да и доктор Кротость от нас не отстал. В этом смехе не было ни горечи, ни упрека, потому что они знали, так же как и я, что это невозможно. Можно только пожалеть часового, которому хватит безрассудства ночью ощупью пробираться по палаткам, заботясь о полном мочевом пузыре своего товарища. Не поздоровится бедолаге.

— Не забудь свой пистолет, — сказал доктор Кротость. — Уверен, что не хочешь его продать?

— Извините, сэр, нет. Я же говорил, что эта вещь мне не принадлежит. И спасибо вам за все.

Он кивнул, и я вышел из кабинета. Сборы были недолгими, я с легким сердцем покинул палату «Р-38» и на первом подвернувшемся катере отбыл на Павуву.

На Павуву было оживленно. Я это почувствовал в тот самый момент, когда сошел на берег. Первым делом я увидел людей, купающихся в бухте. Их было не меньше сотни, они беззаботно смеялись, прыгали и резвились в прозрачной воде, как веселые дельфины. Их сильные тела блестели на солнце, а бронзовый загар казался еще более темным на фойе белого нижнего белья. Это проявлялось в безукоризненной чистоте палаток, стоявших рядами между пальмами, в аккуратности проложенных между ними улиц, ограниченных воткнутыми в землю кокосами, в напряженности движения по единственной на острове дороге. Здесь были настоящие туалеты, душевые и волейбольные площадки. Здесь появился открытый кинотеатр и даже прачечные! Но главное то, что снова возродился дух морских пехотинцев, их непоколебимая уверенность в себе.

Такая перемена была внезапной и необъяснимой, как перемена ветра. Мрачные люди ругались, потом начали шутить, и, прежде чем успел стихнуть первый взрыв смеха, перемена произошла.

Люди стали следить за своей одеждой, чаще бриться, некоторые даже находили метлы и подметали свои палатки. Когда кто-то раздобыл ящик и смастерил из него походный сундучок, всем сразу же захотелось такой же. Мода стала повальной — все пехотинцы разбежались по острову в поисках ненужных ящиков или, по крайней мере, хороших досок. Когда же из штаба дивизии прислали мячи, тут же во всех подразделениях — взводах, отделениях, ротах — стали организовываться баскетбольные и волейбольные команды, которые соревновались друг с другом, предаваясь этому занятию со всей страстью. Короче говоря, боевой дух морских пехотинцев возродился снова, он гордо реял, как знамя на ветру гордости и славы.

Итак, вернувшись на остров, я застал совсем не ту обстановку, которая существовала до моего поспешного бегства, и к тому же, что не менее, а может быть, и более важно, нашел нового друга.

Школяр только что прибыл на остров из Штатов. Когда мой катер подошел к берегу, новичков как раз вели к палаткам. Войдя в палатки, они сменили чистую, новую камуфляжную форму на вылинявшую под южным солнцем одежду ветеранов, «просоленную» одежду, не раз побывавшую в бою. Считалось, что необстрелянные новички будут чувствовать себя более уверенно в видавшем виды обмундировании старой гвардии. У ветеранов подобных психологических проблем не было, и они быстро почувствовали золотую жилу. Прошло всего несколько дней, и «стариков», ранее отличавшихся потрепанным одеянием, можно было узнать по роскошной новой форме.

Я сидел в палатке и с удовольствием наблюдал за происходящим, когда неожиданно обзор оказался заслоненным объемистым вещмешком, который заталкивал в палатку истекающий потом новичок.

— Это палатка разведывательной группы? — немного робея, спросил он.

— Ага, заходи, — ответил я, с интересом разглядывая внушительную поклажу. Разломив плитку шоколада, привезенную мной с Баники, пополам, я протянул ему половину. — Располагайся. Шоколаду хочешь?

Он быстро схватил свою половину, словно боялся, что я передумаю, и начал быстро жевать.

— Спасибо, — пробормотал он с полным ртом. — Мы не ели с тех пор, как сошли утром на берег.

— Слушай, а что у тебя там? — поинтересовался я, указывая на объемистую поклажу. — Ботинки есть? — Мне отчаянно нужна была хотя бы какая-нибудь обувь, но, взглянув на ноги новичка, я лишь разочарованно вздохнул. — Какой у тебя размер?