Империя страха - Брайан Стэблфорд

Невозможность говорить о Беренике значила, что Ноэл не мог доверить Квинтусу свои мысли о вампирах вообще, которые возникали у него по мере растущего понимания своей любовницы. Хотелось убедиться, позволяет ли ее состояние понять сущность элеми.

Конечно, Ноэл знал, тысячелетняя жизнь неодинаково воздействует на всех долгожителей. Кантибх, чуть моложе Береники, так активно участвовал в жизни Адамавары, что редко впадал в транс. Аеда, почти такой же старый, как таинственный Экеи Ориша, был способен интересоваться ежедневным ходом событий, всегда был начеку. Но жившие в Илетигу старейшины, управляемые теми, кто был рядом с богами, не участвовали в подготовке посвящения и изучении нового. Если верить слухам, они проводили время в медитации, ритуалах, размышлениях о будущем мира.

Ноэл полагал важным, что Кантибх говорил с уважением о том времени, когда Экеи Ориша — его вероятный предшественник — объявил, что они больше не должны отправлять незаконченных посланцев в большой мир, поскольку те изменяли делу Адамавары. Было ли это, думал Ноэл, в последний раз, когда старейшины сказали что-то новое? Или это вообще последнее изменение? Отличались ли старейшины на площадке Адамавары таким же отвлеченным сонным состоянием, в которое впала Береника? Были ли они убеждены, что познали все необходимое, и поэтому вообще перестали думать, в полном смысле слова? Эти вопросы оставались без ответа, но облетали Ноэлу понимание того, что Адамавара, не будучи очагом всей мудрости, на которую претендовала, находилась в состоянии глубокого упадка.

И если империя вампиров построена на такой шаткой основе, что говорить о Галльской империи, Валахии, Индии, Китае? Были ли старейшины тех империй — Аттила и Шарлемань, легендарный Темучин — рабами своего пожилого возраста, потерявшими связь с пульсом повседневной жизни? Ноэл вспомнил, что Аттила жил отшельником в своей крепости и делегировал правление таким верным слугам, как Влад Цепеш, а Шарлеманя редко видели в собственном дворе. Начинало ли разложение — плесень, как серебряная болезнь, — распространяться везде, где правили вампиры?

Уже давно Эдмунд Кордери говорил сыну, что обычные люди всегда были новаторами, а вампиры оставались рабами традиций. Тогда Ноэл смутно понимал, как это можно связать с долгожительством вампиров. Теперь же он лучше знал недостатки жизни вампиров и то, как их отделить от неясных преимуществ. Пришедшая на ритуале в Илетигу уверенность постепенно росла, он начал верить — обычные люди могут превосходить вампиров и ум простых смертных в конце концов поможет сбросить тиранию бессмертных.

Старейшины Адамавары не нуждались в применении железа, пергамента, бумаги, машин, потому как были самодовольны, считали, что незнакомые вещи недостойны их. Ноэл знал: сила состоит не только в определенных устройствах, таких как пушка, мушкет, но и в общем процессе открытий, способных изменить мир больше, нежели могут представить себе старейшины Адамавары.

Он подозревал, что упрямая слепота элеми никогда не позволит им понять это.

Придя к этому выводу, Ноэл увидел, что наилучшим доказательством ошибок старейшин Адамавары являлся он сам. Он и его спутники уже были неудобным шипом в боку тех, кто пытался поглотить новые знания, а поглотив, обезвредить, лишить действительного значения.

Со временем, знал Ноэл, Кантибх и Аеда придут к решению, что в нем есть что-то нечистое и невыносимое и его следует устранить для собственного спокойствия. Он не только недостоин быть элеми, но недостоин даже жить в Адамаваре.

Каждый раз, приходя в безжизненный лес, он взбирался повыше и смотрел на океанскую гладь, думая о том, что, освободившись от серебряной болезни, может попытаться пересечь эту ширь. Возвращаясь в тень изогнутых деревьев, беспокойно осматривался, будто в ожидании живых мертвецов, готовых направить свои жезлы на его порочное сердце, приговорив к смерти.

Мысли все время возвращались к практическому вопросу, решение которого могло спасти их жизни; позволив пройти лес и долину за ним, не боясь опасности коварных мест.

Как, спрашивал себя Ноэл опять и опять, получить семя вампиров, чтобы поставить опыты и открыть эликсир жизни?

10

С окончанием сезона дождей пришла пора подумать об уходе, если они действительно хотят уйти из Адамавары. У них было время приготовиться — притоки Логоне препятствуют переходам до конца октября.

Они знали, вампиры не ожидают их ухода, часто косвенно спрашивали, будут ли старейшины или их подданные препятствовать этому. Не было даже намека на то, что воспрепятствуют силой, но Ноэл не спешил с выводами. Черные вампиры были убеждены, гостям было бы глупо даже думать о возвращении, так как внешнему миру нечего предложить по сравнению с безопасностью и покоем Адамавары, но главным образом из-за чреватого опасностями пути.

Квинтус сказал Ноэлу, что изучал возможность вербовки вампира из Адамавары в их группу. Но даже незаконченные вампиры, жившие на задворках общества, напрочь отметали возможность того, что мир позади безжизненного леса может быть достойным изучения. У Кантибха не возникало ни малейшего желания опять увидеть свою родину. Квинтус пытался узнать, не возвращается ли кто-либо из вампиров после своего посвящения в дельту Кварры или близлежащую местность.

Несомненно, вампиры так шли из Адамавары ежегодно в сопровождении воинов мкумкве, но мысль Квинтуса о присоединении к такой группе была отвергнута. Посетивший Бенин Они-Олорун нашел рассказы о белых достаточно интересными, послал Гендва их проводником в Адамавару, но местные понятия о вежливости и гостеприимстве не шли так далеко, чтобы облегчить дорогу в обратном направлении. Как мкумкве, упорно не отвечавшие на прямые вопросы, вампиры Адамавары становились упрямо беспомощными перед прямыми просьбами. Квинтус не раз горько заявлял, что считает задачу безнадежной и не видит разумной альтернативы проведению оставшихся лет в Адамаваре.

Сначала они не посвящали Лангуасса в свои планы: были уверены в своих силах и не уверены в нем. Не сомневались в его желании уйти, но из-за болезни не видели возможности переместить его в другое место. Однако, пират захотел участвовать в обсуждении и принятии решения, Ноэл не удивился, узнав, что тот предлагает свой план. Решительно настроенный против еще одного года пребывания в этом гнетущем месте, Лангуасс видел только один способ подготовки к путешествию.

— Ответ в твоих руках, — сказал он Ноэлу, — Разве не ты провел последние несколько месяцев, вглядываясь в эту подзорную трубу, возясь со всяким зельем и применяя свою алхимию, изучая кровь? Ты принимаешь меня за дурака, думая, будто я не понимаю, что ты видел в этом чертовом обряде? Зачем я ждал все это время, пока ты научишься превращать нас в вампиров? Тогда мы пройдем весь жуткий лес и все прочее без царапинки. Старик, мы должны сами о себе позаботиться. Нам не нужны проводники-вампиры; мы сами должны стать вампирами!