Злыднев Мир. - Егор Чекрыгин

– Ну так знай, что потерей всего что имеешь, ты обязан мне. Это я, пока ты пускал при виде меня слюни, связалась с Ярлом, и сообщала ему обо всех твоих планах. А в обмен на это, Ярл, пообещал мне твою голову.

Ну, если ты хотела поразить меня своим предательством, – надо было сообщить мне об этом раньше, когда я еще был способен хоть что-либо чувствовать.

– И тебе даже не интересно узнать, – почему?

– Ты же все равно это скажешь, не зависимо от того хочу я этого или нет. Так что можешь представить, что я страшно интересуюсь этим вопросом – Почему?

– Потому, что мои отцом был ********. – сказала ОНА, с таким видом, словно бы это имя должно было все объяснить.

– Да, и кто это был?

– Ты даже не помнишь имя человека, которого убил и чей дом сжег?

– Эх, дурочка ты моя. Знала бы ты сколько людей я убил, и сколько домов сжег. Если бы все их помнить….

– Ты…., ты…– видно что равнодушие и плохая память Сокола сбила Княгиню с толку, в своих мечтах, она видимо представляла этот разговор как-то по-другому.

– Слышь, хозяйка, может вломить ему? – вмешался сопровождавший Княгиню громила, и добавил – Для памяти бывает полезно.

– Да не нервничай ты так, – умиротворяющее заметил на это Сокол, – Просто напомни когда и при каких обстоятельствах это произошло.

– Четыре года назад, когда ты со своей бандой напал на замок моего отца и…

– Да-да…, – сжег, разорил и так далее. Но четыре года назад, было такое время, когда каждый день кто-то, кого-то жег и разорял. Я тогда помниться, месяцами не вылезал из доспехов…. Впрочем, замки я тогда еще не штурмовал, силенок было маловато… А первым замком, который я взял, был замок того колдуна, хотя его и замком то называть было сложно….

– Это был мой родной замок. И мой отец не был колдуном.

-………………………..

– Он был ученым, он постигал тайны мироздания, пытаясь сделать этот мир лучше.

– Ну, если ты так говоришь, – тогда извини. Только все остальные люди считали его колдуном, и то, что мы нашли в подвалах вашего замка, – вполне это подтвердило. Может ты просто была не в курсе, чем занимается твой отец? Это же вполне естественно, кто будет говорить своей дочери о таком? Куда проще сказать про тайны мироздания.

– Ты, ты не смеешь так говорить о моем отце…., – несчастная Княгиня просто задыхалась от охватившей ее обиды и ярости.

– Слышь, хозяйка, а может ему все-таки врезать пару раз? – снова вмешался громила.

– Заткнись Бычара, когда надо будет вдарить, я тебе об этом скажу. – Досадливо отмахнулась она от не в меру услужливого слуги. И повернувшись опять к Соколу добавила, – Он был в тысячи раз лучше чем ты. Можешь говорить гадости обо мне, но не смей касаться имени моего отца.

– Да зачем мне говорить гадости о тебе, ты просто мстила мне за смерть своих родных. Мне это понятно. Я большую часть жизни занимался тем же. Точно так же, мстил всем, кого считал виновниками гибели своих родных. Одним из них был твой отец.

– Просто мстил? Да ты залил кровью всю округу…, ты….

– А что сделала ты? Думаешь на твоих руках нет крови моих солдат, крестьян и горожан, по которым прошлась армия Ярла? Ты хотя бы представляешь, сколько людей уже унесла эта война, и скольких унесет еще, пока Ярл наконец не насытиться, или не подавиться?

А ну-ка скажи мне «хозяйка», так ли было плохо мое правление? Разве я не навел порядок в городах и на дорогах? Разве я давил людей непомерными налогами? Разве не я открыл школы и приюты? Думаешь теперь, при Ярле, хоть что-нибудь от этого останется?

…– Ну, может ты и сделал все это…., но ты это делал, только для того что бы обманывать людей, чтобы они, покорно шли за тобой, и во всем тебе подчинялись. Ты просто хотел казаться хорошим.

– Ты и сама не веришь в то, что говоришь. Но даже если это так, – такая ли большая разница, ради каких целей творится добро, если оно так необходимо этому миру? По указке магов, мы сотни лет творили неописуемое зло, ради добра. Так, так ли ужасно добро, сделанное якобы ради моей гордости и тщеславия?

Да и в чем выражались эти гордость и тщеславие? разве я жил во дворце? Одевался в шелк и бархат? Окружал ли я себя роскошью, покупал ли дорогих коней, оружие, драгоценности, или женщин? Ну а то что я ел почти каждый день, – ты сама подавала на мой стол, и прекрасно знаешь какие это были деликатесы.

Самая большая роскошь, которую я позволял себе за эти годы, – было выспаться досыта. Моей радостью было проезжать через мирные села, и знать, что этим миром они обязаны отчасти и мне. А самыми большими драгоценностями что были у меня, – это минуты, проведенные рядом с тобой. Эх, знал бы я что ты шлюха, – просто заплатил бы денег.

В ответ на эти слова Княгиня сделала самое подлое и гнусное, что могла сделать в такой ситуации женщина, – она разрыдалась. И это сразу убило все праведное негодование, коим был одержим наш герой последние минуты. Он естественно, автоматически почувствовал себя виноватым. И глядя на распухшие глаза и блестящие от слез щеки, этой в общем-то еще девчонки, забормотал.

– Ну ладно, извини, извини. Я это, таво, погорячился типа. Просто…., ну как бы тебе сказать…. Да что там говорить, – все мы в общем-то уроды. Больные, озлобленные на весь мир уроды. Все хотим кому-то отомстить, кого-то наказать. Думаем что делаем это во благо, а оказывается… Просто ты малость перестаралась. Если ты просто хотела мне отомстить, надо было подложить мне яду в похлебку, я бы тихо сдох, и не было бы всего этого.

– Просто сдох?! И это ты называешь местью? Да сколько раз я сама мечтала просто сдохнуть, после того, как в пятнадцать лет оказалась добычей твоих «добрых, несчастных» солдатиков. А сколько раз потом…, когда пошла по рукам, и каждый кто….

…Мечтаешь просто сдохнуть? И не надейся. Ты будешь жить и мучиться, как живу и мучаюсь я.

Эй ты, – обратилась она к своему слуге, – выпусти эту мразь из его клетки, и пусть убирается куда хочет. – После чего развернулась и не глядя пошла сквозь толпу.

Громила будучи по всему видно, человеком недалеким, почесал в затылке и пошел выполнять указание хозяйки, размышляя по дороге, можно ли вломить этому, который в клетке, перед тем как отпустить, или это будет превышением выданных ему полномочий.

Его сомнения разрешились у самых дверей клетки, правда сразу заменившись другими.

– Постой-ка дружочек, что это ты делаешь? – сказал ему вдруг появившийся, словно бы неоткуда начальник стражи. (Впрочем, этот гад все время находился в пределах видимости и слышимости от говоривших).

– Так мне хозяйка велела…

– Твоя хозяйка немного погорячилась, и наверное вскоре пожалеет о том, что выпустила пленника.

– Может пожалеет, может не пожалеет, это уж ее дело. Но если я не выполню ее приказа, то я об этом точно пожалею. Так что извини, сам понимаешь служба…

– И ты меня извини дружок, но у меня тоже в некотором роде приказ. И если я его не выполню, то пожалею об этом в сто раз сильнее, чем ты.

Так что, – этот тип, Ярлу живым, а уж тем более на свободе, абсолютно не нужен. Потому у меня на этот счет, имеются строгие указания.

– Но моя хозяйка….

– Твоя хозяйка, является вассалом Ярла. И если она пойдет против его воли, он заставит ее пожалеть об этом в любом случае. Так что завтра, этого гавнюка, торжественно казнят на этой самой площади, от имени твоей госпожи, – как убийцу, насильника и притеснителя вдов и сирот. Можешь ей так это и передать. И скажи заодно, – «Что дескать, Ярл передал вам изрядные владения и предоставил свою защиту. И не стоит идти против его воли». Усвоил? – Тогда беги, выполняй.

На городскую площадь наконец опустилась ночь. Толпа зевак, весь день осаждавшая клетку Сокола постепенно рассосалась и он наконец обрел то, что было единственной роскошью его убогого существования, – одиночество.

Да. Не простой сегодня выдался день у нашего героя. Не так много было в жизни у молодого Вождя подобных дней. И дело даже не в том, что он был фактически последним в его жизни, (завтрашняя казнь не в счет). Нет, дело было в другом.

Этот день, чем-то напомнил ему день Последней Битвы, когда пелена спала с людских глаз, воздушные замки растаяли, а вместе с ними исчезли все иллюзии по поводу Добра и Зла. И тот день, когда он, подобно бабочке выполз из кокона своих страхов и детских переживаний и осознав свою силу, понял что может приказывать Одноухому и Большому Шишке. Короче, – переломным был этот день. Вот только, – что он переломал нашему герою на этот раз?

Да пожалуй, немного-немало, – хребет, или стержень, на котором держалось все его существование.

Когда он так ловко и умело обличал неправедность действий Княжны, – он даже и не подозревал, что после ее ухода, таким же сомнениям подвергнется и вся праведность его поступков.

Конечно он и раньше прекрасно сознавал, что творит добро насильственными методами. Но всегда считал это меньшим злом, по сравнению со Злом, которому противостоял.