Укрощение строптивых - Светлана Успенская

Пришлось вытерпеть скучнейший художественный фильм, программу новостей и даже встречу с известным политиком. Наконец, когда терпение было на исходе, вновь появился диктор с оптимистическим лицом и произнес, натужно сияя:

"По техническим причинам очередная серия документального шоу «Укрощение строптивых» сегодня в эфир не выйдет. Вместо этого смотрите передачу «Новые голоса нашей эстрады».

— Ну, что я говорила! — торжественно объявила Лариса. — Тебе все показалось, дорогая, — обратилась она к Юле.

Озадаченные женщины разошлись по комнатам. Однако тот, кто пристально наблюдал за ними из своего убежища наверху, конечно же, заметил откровенно торжествующее лицо Ларисы. Он видел то напряжение, которое сохранялось на нем до объявления о переносе показа, видел чувство облегчения, которое разлилось по нему, когда передача не вышла в эфир.

Страшное подозрение закралось в его душу… Нет, его бывшую жену голыми руками не возьмешь, это он знал лучше других. К укрощению этой строптивицы следовало основательно подготовиться.

Сладкая парочка, Юля и Алексей, его давно раздражала. Они словно не желали ничего видеть вокруг себя. В том числе и его лично. Они плавали в безвоздушном пространстве собственной влюбленности, мало что замечая вокруг.

Кто бы мог подумать, что эти крошечные каморки на чердаке, поначалу предназначенные для технических служб, придется использовать по особому назначению. Карцер в подвале уже был занят Ольгой Витальевной, мест для содержания строптивых узников катастрофически не хватало.

Дверь каморки распахнулась, и в лицо пахнуло душным горячим воздухом — днем крыша дома раскалялась до такой степени, что на ней можно было жарить яичницу, и на чердаке держалась температура градусов под сорок, ночью же наваливалась вечерняя свежесть, и там становилось чересчур холодно. Пришлось наскоро прорезать в двери крошечное, не больше кулака, окошко для передачи пищи и установить ведро в углу для отправления естественных потребностей.

Юля как будто специально попалась ему навстречу в холле. Слава Богу, она была без своего преданного кавалера.

— Идем со мной! — приказал он ей, и по его встревоженному лицу девушке стало ясно: что-то произошло.

— Что случилось? — встревожилась она. В ответ он лишь неопределенно мотнул головой в сторону лестницы. — Что-то с Алешей, да?

Новый кивок. Она сама дала ему отличный предлог.

— Он просит тебя прийти, — торопливо проговорил он. — Быстрее!

Главное, чтобы никто не попался им навстречу…

Лицо Юли выглядело встревоженным, а ее сердце испуганно билось при мысли о том, что Алеше плохо. Она летела вперед, не чуя под собой ног.

Отворив дверь чердака, ее спутник посторонился, галантно пропуская даму вперед. Близоруко щурясь в пыльном сумраке. Юля сделала шаг в темноту — и услышала металлический скрежет замка у себя за спиной.

— Ты будешь сидеть здесь, пока я не решу, что с тобой делать! — прозвучал мрачный голос по ту сторону двери. — Я давно предупреждал вас: каждая попытка побега будет нещадно караться! Вы подавали знаки летчику!

Только теперь она разгадала его уловку.

— Но мы хотели помочь Наде! — жалобно оправдывалась Юля, приложив губы к двери. — Мы не виноваты! Мы не хотели бежать, мы хотели, чтобы летчик привез врача!

— Вы нарушили мой запрет! — произнес ледяной голос.

Безжалостно загремел ключ в замке.

— Но ведь она могла умереть! — Ответом ей было молчание. Юля еще пуще заколотила кулаками в дверь и закричала что было силы:

— Послушайте, Алеша не виноват! Это я все придумала! Я одна!

Пожалуйста, накажите меня, только его не трогайте…

Его лицо неприятно дернулось от ее слов. Такая в них звучала боль и такая любовь… Тяжелые шаги быстро удалялись по коридору.

— Там Юля… Она… Ей плохо… — сбивчиво произнес он, стараясь не глядеть в испуганно расширившиеся глаза Алексея, — Что с ней? — Алеша с готовностью вскочил ему навстречу. Он выглядел сильным, гибким, как девушка, и, как девушка, красивым. Если бы только он остался девушкой…

— Ей плохо… Она… Она зовет тебя…

Алексей послушно заспешил за ним по многочисленным коридорам и винтовым лестницам, ведущим под крышу здания. Открылась невысокая дверь с крошечным, не более кулака, окошком на уровне глаз.

— Она… Она там… Иди.

Алексей шагнул, доверчиво вглядываясь в темноту. В ту же секунду за его спиной загремел ключ в замке.

— Эй, что происходит? — удивился Алексей, поняв, что он угодил в ловушку. — Где Юля?

И тут же он догадался, что произошло на самом деле.

— Это все я придумал! — закричал он, прижимаясь губами к замочной скважине. — Юля не виновата, отпустите ее!

Безжалостный тюремщик молча опустил ключ в карман и поспешил прочь.

Итак, двое готовы. Еще одна, Ольга Витальевна, в подвале. Итого трое. Из оставшихся только Лиза его союзница. Остаются Надя и его бывшая жена.

Но Надя хотя и способна на решительные поступки, но в данный момент серьезно больна и потому не опасна. Можно оставить ее на потом. А вот Лариса… Ею и займемся, решил он.

С женщинами без иезуитской хитрости обойтись нельзя — быстро останешься в дураках, усмехнулся он. Поднявшись к себе наверх, он отыскал в ящике стола диктофон и вернулся к своей первой пленнице.

Подкравшись к двери, он поставил включенный диктофон на пол. А потом отошел в сторону и закричал измененным голосом:

— Юля, ты где?

Как он и рассчитывал, уловка сработала блестяще. Юля вскочила и что есть силы заколотила в дверь кулаками:

— Я здесь, Алеша, помоги мне! Меня заперли! Я здесь!

— Юля-а-а…

— Я здесь! Эй! Помогите, хоть кто-нибудь! — надрывалась девушка.

Посмеиваясь в душе, он забрал диктофон и заспешил вниз. У него было очень мало времени, он торопился.

Лариса напряженно размышляла, что ей делать. Рано или поздно ее махинации вскроются, и тогда не сносить ей головы. Разъяренный муж может сделать с ней все, что угодно. Нужно придумать опережающий удар. Но какой?

Может, организовать пожар в бункере, чтобы замести следы? Выглядит привлекательно: короткое замыкание, плавящийся пластик, тлеющие деревянные панели. Пожарных здесь нет, так что…

Нет, слишком опасно, решила она. Кроме того, пожар в бункере будет означать, что больше никаких серий «Укрощения строптивых» уже не будет: огонь повредит аппаратуру. Нет, она не может собственными руками разрушить с таким трудом построенное здание собственного успеха. Но что тогда?..

— …ите-е! — послышался отдаленный крик. Лариса замерла, прислушиваясь. Кажется, показалось.

— …оги-те-е! — Крик донесся чуть яснее и ближе. Не раздумывая, она выбежала в коридор. Чей это голос? Может быть, что-то с Надей? Неужели она умерла? Лариса побежала туда, откуда доносились крики.

Завернув за угол коридора, она остановилась и прислушалась.

Тишина… И вдруг опять, уже отчетливее и ближе: «Кто-нибудь, помогите!»

Еще один коридор, поворот налево и — тупик! И в тупике — одна-единственная дверь, из-за которой доносился надрывный зовущий голос.

Не долго думая, Лариса рванула на себя ручку. И в ту же секунду кто-то схватил ее за шею, повалил на пол (она больно ударилась бедром), затащил сопротивляющееся тело в комнату и быстро захлопнул дверь.

— Кто это? — крикнула Лариса и тут же догадалась:

— Это ты?!

Молчание было ей ответом. Молчание — и удаляющиеся по коридору шаги.

Поднявшись с пола, Лариса огляделась. Она отметила про себя узкое оконце с фигурной решеткой под потолком, душный застоявшийся воздух и небольшой диктофон, расплющенный ее падающим телом. Ей хотелось в голос завыть оттого, что она так глупо, как девочка, попалась в расставленные сети.

Поздно вечером Кузовлев возвращался проходными дворами к себе домой, чутко реагируя на появление запоздалых прохожих. Даже теперь, удалившись от дел, он придерживался одной из заповедей разведчика: не возвращайся дважды одной и той же дорогой… За эту часть пути он был спокоен, но оставался еще подъезд…

Двое парней неслышно отделились от стены, когда черная грузная тень миновала лифтовый холл. Один короткий взмах — и сильный удар согнул мощное тело пополам. Ни слова не говоря, нападавшие заломили пленнику руки за спину и втолкнули в машину. Через несколько минут он уже сидел в ярко освещенном кабинете следователя.

— Что ж вы так грубо работаете-то? — ухмыльнулся Кузовлев, потирая вывернутую руку. — Могли бы культурно пригласить, я бы сам к вам пришел!

— Так вы же не шли! — Следователь с телячьими глазами улыбнулся обезоруживающей белозубой улыбкой. — Как же, Алексей Михайлович, еще прикажете поступать? По повестке вы не являетесь…

— А я газет не выписываю, в почтовый ящик не заглядываю…

— Дома вас не бывает…

— Дела все, дела!