И только пепел внутри… - Тата Кит

мелькнул очередной тюбик в руках тёщи и упал рядом со мной в кучу других принесенных ею лекарств.

– Там, где перелом, у меня находится гипс, – повторил ей уже в сотый раз.

– И что? – искреннее недоумение в светлых глазах. – Подбирайся пальцами под гипс максимально близко к перелому и мажь, чтобы не было отеков.

Не стал комментировать невозможность подобной процедуры. В какой-то момент, еще коробки четыре с таблетками назад, я понял, что спорить с тёщей бессмысленно. Она уже всё решила и ей глубоко наплевать на моё согласие или несогласия. Она вылечит меня во что бы то ни стало.

– Ну, а это просто обезболивающее, но ты сказал, что боли у тебя уже нет, так что это я оставлю себе. У меня голова частенько болит. Особенно, когда снег идет.

– Хорошо, – подтянул одеяло повыше к горлу. За четыре дня я отвык от того, что на мне из одежды есть еще что-то кроме трусов, шортов и гипса. Если, его, конечно, можно считать одеждой.

– Кать, ну ты скоро там? – крикнула тёща в потолок.

– Иду уже, ба. Иду, – недовольно пыхтела Катя. В коридоре послышались шаги, в комнате появилась дочка и поставила на пороге полный рюкзак своей одежды. – Папа, может я останусь с тобой? Тебе же скучно будет тут одному.

– Не надо, Катя. У меня есть телефон и ноутбук, указал на арсенал, который был сейчас завален лекарствами.

– И Мультик, – дополнила дочка список моих «развлечений» на ближайшую неделю.

– Ну, и Мультик тоже. Правда его уже завтра заберет к себе на дачу дядя Гена.

– Он же вернет мне его после каникул? – с надеждой в голосе вопросила дочка.

– Конечно, вернет. Кому еще этот чудик шерстяной кроме нас нужен? – фыркнул я.

– Ладно, Катюш, нам пора ехать, – вздыхала тёща, активно вытирая уголки глаз платком. – Эта аллергия на шерсть меня убьёт. А мне ещё праздничный ужин готовить.

Молчаливо, почти даже с любовью подумал о том, что тёщенька моя переживет, пожалуй, всех собравшихся в этой комнате. Для человека, для которого отдыхом считается вскопать огород, других прогнозов я бы не делал.

– Иди пока, ба, а я папу и Мультика обниму.

– Я жду в подъезде, – заткнула теща нос платком и выскочила из комнаты.

Катя дождалась, когда откроется дверь в подъезд и после этого нырнула в свой забитый до отказа рюкзак. Покопавшись, вынула из него небольшую серую коробочку, обвязанную голубой ленточкой.

– Вот, пап. Это тебе. С Новым годом, – вложила она мне коробочку в ладонь.

– Что это? – застыл, глядя на ленту, застрявшую между пальцами.

– Подарок, – горели нетерпением детские глаза.

– Катюш… Дочка… Но я тебе никакого подарка не приготовил.

– Потом подаришь. Самокат хочу.

– Зимой?

– Летом. Не тупи, пап. Открывай мой подарок.

– Ну… – присел удобнее в постели и потянул за один конец ленты, которую отложил на тумбочку. Открыл коробочку и обнаружил в ней черно-белый браслет, плетенный из бисера или бусин. – Это точно мне? – спросил я.

– Да. У меня такой же, – задрала дочка рукав толстовки. – Только у меня больше белых бусин, а у тебя черных.

– Красиво, – сказал я честно и достал узкий браслет. Примерил его к запястью. – А как он застегивается?

– Его нужно завязывать, – маленькие пальчики шустро завязали черную нить на моем запястье.

– Видишь, а у меня белая нитка.

– Ты сама их сделала?

– Да. Я же два вечера вместе с Мультиком ходила в гости к Соне… – проговорила Катя и резко умолкла, поняв, что проговорилась.

Голубые глаза смотрели на меня с неловкостью и стыдом.

– А мне говорила, что Мультик очень долго делает свои дела, – сощурился я, сделав вид, что подозреваю её ещё в каких-то грехах.

– Ну, я хотела, чтобы был сюрприз, – надула она мило губки.

– У тебя получилось, Кать. Мне нравится, – провел по браслету пальцем. – Хорошо. Будет тебе самокат к весне.

– Йес! – подпрыгнула дочка на месте. – Спасибо, папа!

– Еще пока не за что.

– Ну, пока, – выставила она руки вперед, намекая на объятия. Подался к дочери и зажмурился, когда тонкие руки обвили мою шеи и крепко обняли. Погладил дочь по узкой спине и вдохнул сладкий запах ее волос. – Ну, всё пап. Ты воняешь.

– А вот сейчас было обидно, – моя очередь дуть губы. – И чем воняю?

– Будто тебя кошечки описали, – отстранилась Катя, морща носик, и одернула край толстовки.

– Спасибо, дочка. Утешила. Просто, я боюсь и не знаю, как войти в эту гребанную душевую кабинку.

– Придумай что-нибудь. Ты же взрослый.

– По-моему, мы уже выяснили, кто из нас двоих самый умный и взрослый, – намекнул я на гипс на моей ноге и причины его там нахождения.

– Ну, ты же на неделю дома один остаешься, так что будешь за главного. А значит самым умным и взрослым.

– Язва, – бросила дочери шутя.

– Ладно, пап. Пойду я, а то там бабушка уже заждалась, – прихватив рюкзак, дочка выбежала из комнаты и через секунду вновь в нее заглянула. – Забыла сказать: вечером придет Соня, чтобы погулять с Мультиком. И завтра утром тоже придет.

– Но…

– Я ей дала свои ключи, так что тебе не нужно будет бегать к двери, чтобы открыть.

– И всё-то она продумала.

– Ну, я же взрослая, – заявила Катя деловито и махнула мне рукой. – Всё, пап. Пока.

– Пока-пока, – пробубнил я уже закрывшейся входной двери.

Прислушался, не вернется ли дочка, снова что-то забыв. Но нет. Либо она ничего не забыла, либо бабуля пообещала ей, что купит всё, что она захочет, только бы не возвращаться больше в квартиру, где у входной двери уже тоскливо выл пёс.

Покрутил на запястье браслет, думая, что делать дальше и чем себя занять ближайшую неделю. Тёща набила мне холодильник полуфабрикатами и забрала дочку к себе и подружкам-соседкам на всю новогоднюю неделю. Мне остался только пёс, но и того уже завтра тоже заберут, чтобы он познал