И только пепел внутри… - Тата Кит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Там, где перелом, у меня находится гипс, – повторил ей уже в сотый раз.
– И что? – искреннее недоумение в светлых глазах. – Подбирайся пальцами под гипс максимально близко к перелому и мажь, чтобы не было отеков.
Не стал комментировать невозможность подобной процедуры. В какой-то момент, еще коробки четыре с таблетками назад, я понял, что спорить с тёщей бессмысленно. Она уже всё решила и ей глубоко наплевать на моё согласие или несогласия. Она вылечит меня во что бы то ни стало.
– Ну, а это просто обезболивающее, но ты сказал, что боли у тебя уже нет, так что это я оставлю себе. У меня голова частенько болит. Особенно, когда снег идет.
– Хорошо, – подтянул одеяло повыше к горлу. За четыре дня я отвык от того, что на мне из одежды есть еще что-то кроме трусов, шортов и гипса. Если, его, конечно, можно считать одеждой.
– Кать, ну ты скоро там? – крикнула тёща в потолок.
– Иду уже, ба. Иду, – недовольно пыхтела Катя. В коридоре послышались шаги, в комнате появилась дочка и поставила на пороге полный рюкзак своей одежды. – Папа, может я останусь с тобой? Тебе же скучно будет тут одному.
– Не надо, Катя. У меня есть телефон и ноутбук, указал на арсенал, который был сейчас завален лекарствами.
– И Мультик, – дополнила дочка список моих «развлечений» на ближайшую неделю.
– Ну, и Мультик тоже. Правда его уже завтра заберет к себе на дачу дядя Гена.
– Он же вернет мне его после каникул? – с надеждой в голосе вопросила дочка.
– Конечно, вернет. Кому еще этот чудик шерстяной кроме нас нужен? – фыркнул я.
– Ладно, Катюш, нам пора ехать, – вздыхала тёща, активно вытирая уголки глаз платком. – Эта аллергия на шерсть меня убьёт. А мне ещё праздничный ужин готовить.
Молчаливо, почти даже с любовью подумал о том, что тёщенька моя переживет, пожалуй, всех собравшихся в этой комнате. Для человека, для которого отдыхом считается вскопать огород, других прогнозов я бы не делал.
– Иди пока, ба, а я папу и Мультика обниму.
– Я жду в подъезде, – заткнула теща нос платком и выскочила из комнаты.
Катя дождалась, когда откроется дверь в подъезд и после этого нырнула в свой забитый до отказа рюкзак. Покопавшись, вынула из него небольшую серую коробочку, обвязанную голубой ленточкой.
– Вот, пап. Это тебе. С Новым годом, – вложила она мне коробочку в ладонь.
– Что это? – застыл, глядя на ленту, застрявшую между пальцами.
– Подарок, – горели нетерпением детские глаза.
– Катюш… Дочка… Но я тебе никакого подарка не приготовил.
– Потом подаришь. Самокат хочу.
– Зимой?
– Летом. Не тупи, пап. Открывай мой подарок.
– Ну… – присел удобнее в постели и потянул за один конец ленты, которую отложил на тумбочку. Открыл коробочку и обнаружил в ней черно-белый браслет, плетенный из бисера или бусин. – Это точно мне? – спросил я.
– Да. У меня такой же, – задрала дочка рукав толстовки. – Только у меня больше белых бусин, а у тебя черных.
– Красиво, – сказал я честно и достал узкий браслет. Примерил его к запястью. – А как он застегивается?
– Его нужно завязывать, – маленькие пальчики шустро завязали черную нить на моем запястье.
– Видишь, а у меня белая нитка.
– Ты сама их сделала?
– Да. Я же два вечера вместе с Мультиком ходила в гости к Соне… – проговорила Катя и резко умолкла, поняв, что проговорилась.
Голубые глаза смотрели на меня с неловкостью и стыдом.
– А мне говорила, что Мультик очень долго делает свои дела, – сощурился я, сделав вид, что подозреваю её ещё в каких-то грехах.
– Ну, я хотела, чтобы был сюрприз, – надула она мило губки.
– У тебя получилось, Кать. Мне нравится, – провел по браслету пальцем. – Хорошо. Будет тебе самокат к весне.
– Йес! – подпрыгнула дочка на месте. – Спасибо, папа!
– Еще пока не за что.
– Ну, пока, – выставила она руки вперед, намекая на объятия. Подался к дочери и зажмурился, когда тонкие руки обвили мою шеи и крепко обняли. Погладил дочь по узкой спине и вдохнул сладкий запах ее волос. – Ну, всё пап. Ты воняешь.
– А вот сейчас было обидно, – моя очередь дуть губы. – И чем воняю?
– Будто тебя кошечки описали, – отстранилась Катя, морща носик, и одернула край толстовки.
– Спасибо, дочка. Утешила. Просто, я боюсь и не знаю, как войти в эту гребанную душевую кабинку.
– Придумай что-нибудь. Ты же взрослый.
– По-моему, мы уже выяснили, кто из нас двоих самый умный и взрослый, – намекнул я на гипс на моей ноге и причины его там нахождения.
– Ну, ты же на неделю дома один остаешься, так что будешь за главного. А значит самым умным и взрослым.
– Язва, – бросила дочери шутя.
– Ладно, пап. Пойду я, а то там бабушка уже заждалась, – прихватив рюкзак, дочка выбежала из комнаты и через секунду вновь в нее заглянула. – Забыла сказать: вечером придет Соня, чтобы погулять с Мультиком. И завтра утром тоже придет.
– Но…
– Я ей дала свои ключи, так что тебе не нужно будет бегать к двери, чтобы открыть.
– И всё-то она продумала.
– Ну, я же взрослая, – заявила Катя деловито и махнула мне рукой. – Всё, пап. Пока.
– Пока-пока, – пробубнил я уже закрывшейся входной двери.
Прислушался, не вернется ли дочка, снова что-то забыв. Но нет. Либо она ничего не забыла, либо бабуля пообещала ей, что купит всё, что она захочет, только бы не возвращаться больше в квартиру, где у входной двери уже тоскливо выл пёс.
Покрутил на запястье браслет, думая, что делать дальше и чем себя занять ближайшую неделю. Тёща набила мне холодильник полуфабрикатами и забрала дочку к себе и подружкам-соседкам на всю новогоднюю неделю. Мне остался только пёс, но и того уже завтра тоже заберут, чтобы он познал
