Первые цивилизации - Вадим Массон

Широко было распространено гадание при помощи лопаток коров и овец, на которые при этом наносились различные знаки. Это были прямые предшественники знаменитых аньянских гадательных костей с пиктографическими текстами. В Аньяне короткие тексты наносились и на бронзовые изделия, но в Эрлитоу их пока еще заменяют эмблемы. Вместе с тем найдены три фрагмента костей, на которых как будто имеются знаки иньской письменности. Во всяком случае, один из таких фрагментов содержит не отдельные знаки, которые можно встретить и на яншаоских сосудах, а трехстрочный текст (Chang Kwang-Chin, 1980, p. 268, fig. 67). Правда, есть известные сомнения в стратиграфии этой находки, и поэтому вопрос об истоках иньской письменности остается открытым.

Таким образом, в Эрлитоу налицо уже многие компоненты социокультурного комплекса цивилизации. Генетические связи Эрлитоу с хэнаньским Лушанем также не взывают сомнений — это была отчетливая линия спонтанной трансформации в бассейне среднего течения Хуанхэ. Остается невыясненным вопрос о таком технологическом новшестве, как бронзолитейное производство, возникающее как бы сразу на стадии высокого развития. По данному вопросу было немало досужих рассуждений примитивно- миграционистского толка, но вместе с тем неправомерно (как это делается в некоторых сводных работах китайских исследователей) полностью игнорировать эту проблему. Имеются два очага металлургии, которые являются более древними по отношению к бронзам Эрлитоу, — минусинский на юге Сибири и в Юго-Восточной Азии, где недавние сенсационные открытия уводят бронзовый век чуть ли не в IV тыс. до н. э. и уже для III тыс. до н. э. наличие развитой бронзовой металлургии не вызывает сомнений. Скорее всего, в распространении бронзо-литейного дела в долине Хуанхэ мы сталкиваемся со своего рода стимулированной трансформацией, происходящей в сфере технологии, где общий уровень технического развития, включая достижения теплотехники, создал благоприятную воспринимающую среду. Но конкретные пути становления металлургии в Эрлитоу пока не могут быть прослежены строгой цепочкой типологических соответствий археологических объектов.

Реабилитация китайской исторической традиции, происшедшая в результате аньянских открытий, которые подтвердили достоверность сведений о династии Шан, неоднократно побуждала исследователей искать археологические соответствия и более древнему феномену, упоминаемому в хрониках, — царству Ся, относящемуся по этой традиционной хронологии к 2205 — 1767 гг. до н. э. По поводу подобного отождествления высказывались различные соображения (Крюков, Софронов, Чебоксаров, 1978, с. 152 —155). Сейчас налицо тенденция сопоставлять Ся прежде всего с комплексами типа Эрлитоу, а в самом Эрлитоу видеть столицу этого легендарного политического образования — город Чженсюнь (Chang Kwang-Chin, 1980; p. 345; Археология Зарубежной Азии, 1986, с. 310). Как бы ни решался вопрос корреляции археологических материалов и исторической традиции, совершенно ясно, что в пору Эрлитоу сложился устойчивый культурный комплекс, явно отражающий формативную стадию цивилизации, и в дальнейшем мы видим впечатляющую реализацию созданных предпосылок.

Этот последовательный прогресс налицо в следующий период, называемый то раннеиньским, то периодом Чжэнчжоу, то периодом Эрлиган. Последний термин получает в последнее время все большее практическое признание и, видимо, является наиболее удобным для специальной терминологии археологических комплексов. Ориентировочная датировка периода Эрлиган определяется в пределах 1650 —1400 гг. до н. э. В это время социологические и культурные инновации нашли концентрированное выражение в крупных центрах, которые с полным правом можно именовать городами. Как в Месопотамии и Индостане, эти городские центры стали своего рода символом и репрезентативным воплощением новой эпохи. Для периода Эрлиган таким крупнейшим центром явилось городище Чжэнчжоу — бесспорно столичный центр раннеиньского государства. Расположенный практически на территории современного крупного города, он тщательно изучается китайскими археологами в условиях, непростых для широких раскопок, и результаты проведенных работ позволяют дать довольно выразительное представление о раннегородском организме.

В нем прежде всего отчетливо выражена функция убежища. Мощная крепостная стена, сделанная по уже упоминавшемуся способу наращивания слоев утрамбованной земли, окружала городской центр на самом раннем этапе его существования. Затем площадь нуклеарной части возросла почти вдвое и гигантский прямоугольник раннеиньского Чжэнчжоу занял площадь в 3.2 км 2. Окружавшие его стены местами сохранились в высоту на 9 м, а их максимальная толщина в основании порой достигает 36 м. Возведение фортификационных сооружений несомненно требовало гигантского организованного и целенаправленного труда, и китайские исследователи считают, что эти стены должны были возводить 10 000 работников в течение почти 18 лет. Территория внутри крепостного обвода слабо изучена при помощи серии траншей, но весьма примечательно, что здесь открыта обширная платформа из слоев утрамбованной земли, занимающая площадь около 10X34 м. Под ее основанием найдено много человеческих черепов — несомненно следы ритуальных жертвоприношений. Совершенно ясно, что здесь располагалось значительное архитектурное сооружение светского или культового характера. В других частях городища обнаружены утрамбованные полы рядовых домов и захоронения собак в ямах также, вероятно, культового характера, поскольку в ряде случаев они располагаются правильными рядами.

К нуклеарной части города примыкали обширные пригороды. Здесь были сосредоточены многочисленные специализированные ремесла. Таков, в частности, квартал керамистов, в котором на одном из участков на площади в 1250 м 2 сосредоточено 14 двухъярусных горнов совершенной конструкции с серией отверстий- продухов, подававших жар из топочной камеры в обжигательную. Возле горнов найдены необожженные глиняные сосуды, штампы для нанесения орнамента и бракованные изделия, пострадавшие при неравномерном обжиге. Таким образом, ремесло обособляется от земледелия территориально, а возможно, и организационно. По крайней мере в двух местах — к северу и к югу от обвода городских стен обнаружены и бронзолитейные мастерские. Это были масштабные организмы, рассчитанные на массовую продукцию. Только в одном из домов были найдены 184 литейные формы, сделанные из глины. Возможно, в особую профессию выделилось производство крупных бронзовых сосудов, скорее всего ритуального назначения, украшенных художественными рельефами. Вес таких сосудов времени Эрлиган достигал в отдельных случаях 60—80 кг. В ряде отношений они продолжали традиции рельефной художественной керамики Эрлитоу, но их изготовление требовало высокой технической специализации. Эти изделия являются одной из характерных черт иньской цивилизации (Ackerman, 1945; Barnard, 1961). Отмечена локализация производства изделий из кости. Видимо, выделяется в особую профессию и оружейное дело. Помимо боевых бронзовых топоров известны формы и их отливки. Таким образом, в городском организме был сконцентрирован мощный производственный потенциал.

Усложняется и сама структура городского поселения. Социальная и теперь тесно связанная с ней имущественная дифференциация порождают все более полярные различия в образе жизни, на территории города происходит выделение кварталов, населенных разными социальными группами. Так, в районе домов, расположенных к северу от крепостного обвода, в гробницах нередки крупные бронзовые ритуальные сосуды, встречены насильственные захоронения людей, сопровождающие основное погребение. Ничего этого нет в исследованном участке, расположенном к югу от стены, где по типам жилищ и по характеру захоронения явно обитала малосостоятельная прослойка городского населения. Огромный городской центр столичного характера явно указывает на сложную систему управления, на выделение правящей верхушки, сосредоточивающей в своих руках военное, идеологическое и организационное лидерство. Не исключено, что ее образ жизни был вершиной состоятельности раннеиньского общества и именно для ее резиденций устраивались обширные платформы внутри крепостного обвода. Вполне возможно, что имелись и сверхбогатые погребения, пока еще не обнаруженные археологами. Но как бы то ни было, формирование ранней цивилизации в ее древнекитайском варианте завершалось, и в наиболее полной форме мы можем изучать этот феномен на материалах Аньяна — второй иньской столицы, раскопки которой обогатили археологическую науку подлинными сокровищами.

Согласно китайской исторической традиции, перенос иньской столицы в Аньян произошел в 1384 г. до н. э. На территории древнего городища в Сяо-туне имеются и более ранние материалы, в том числе комплексы типа Эрлиган, свидетельствующие, что и здесь в это время шел процесс специализации ремесел, а также социальной дифференциации, характерной для периода в целом. Но наиболее представительные комплексы Аньяна относятся к периоду позднего Инь (рис. 56). Этот период можно именовать аньянским и относить к XIV —XII вв. до н. э. Он освещается не только многочисленными разнообразными наборами артефактов, но и сведениями, почерпнутыми из иньских гадательных надписей (Chang Kwang-Chin, 1976).