Безумный корабль - Робин Хобб

Дико было вспоминать теперь, с каким нетерпением она ждала этого путешествия, как жадно считала дни, оставшиеся до отплытия. Она укладывала дорожные сумки и снова все вытряхивала из них наружу, заново перебирая и выбирая наряды. Ей не хотелось выглядеть ни модницей, ни синим чулком, ни молодящейся, ни старообразной. Сколько она мучилась, прикидывая, какая именно одежда придаст ей наиболее ученый и вместе с тем привлекательный вид!.. И вот наконец она остановилась на довольно простых платьях, не обремененных сложностью кроя, но зато богато расшитых — ее собственной, кстати, рукой. А драгоценностей, чтобы украсить себя, у нее попросту не было. Согласно традиции, Сердечные Подруги сатрапа хранили и носили лишь те драгоценности, что являлись подарками их повелителя. Ну а прежний государь всегда дарил ей вместо безделушек книги и свитки. Касго же… Касго не дарил ей вообще ничего. В отличие от тех Подруг, что он выбирал для себя. Их он просто засыпал драгоценностями, словно они были пирожными, а украшения — сахарной глазурью.

Серилла убеждала себя, что не будет никакого стыда в том, чтобы предстать перед торговцами Удачного без драгоценностей. Она ведь не затем туда ехала, чтобы кого-то потрясти богатым убранством. Целью ее путешествия было наконец-то воочию увидеть и самолично узнать тот край и людей, изучению которых она посвятила более половины жизни.

Такого предвкушения она не ведала с тех самых пор, как покойный сатрап впервые обратил на нее внимание и пригласил войти в число своих Сердечных Подруг. И Серилла молилась, чтобы поездка в Удачный вылилась в столь же обширное начинание…

Увы, увы! — в настоящий момент даже самые сладостные мечты не могли заслонить сиюминутных убожеств тягостной жизни. В Джамелии ей неизменно удавалось, так или иначе, отгораживаться от мерзостей, царивших при сатрапском дворе. Когда пиры во дворце все более начали превращаться в празднества чревоугодия и разврата, она просто перестала их посещать. Но куда прикажете деваться на корабле?… Хочешь есть — ешь вместе с сатрапом… А выйдешь подышать свежим воздухом, и опять-таки некуда скрыться от похотливого внимания калсидийской команды. Одним словом — никакого отдохновения…

В данное время на огромном диване посреди каюты расположился сам Касго и одна из его Подруг по имени Кикки. Оба — почти совершенно бесчувственные, вусмерть нанюхавшиеся дурманных травок и дыма. Кикки все время ныла, что только так может хоть ненадолго избавиться от морской болезни (которая, по ее словам, в этот раз донимала ее особенно беспощадно). Сериллу подмывало спросить девушку, уж не беременна ли она, но воспитание не позволило. В том, чтобы сатрап, выражаясь низким слогом, обрюхатил одну из своих Подруг, не было ничего такого уж необычного; это просто рассматривалось как отсутствие хорошего вкуса. Дети, рожденные от подобных союзов, с момента своего рождения посвящались Са и отдавались в храмы, где и вырастали жрецами, знать не зная о своем истинном происхождении. Настоящего наследника Касго могла подарить только законная супруга, а жену себе сатрап еще не избрал, и Серилла весьма сомневалась, что он когда-либо это сделает, если только к женитьбе его не принудят вельможи…

…Ну, то есть если он вообще до тех пор доживет. Серилла украдкой посмотрела на своего государя. Он хрипло дышал, распластавшись на диване и наполовину навалившись на Кикки. У его ног устроилась еще одна Подруга, тоже едва живая от дыма курений. Голова запрокинута, темные волосы разметались, в щелках между приоткрытыми веками просвечивают белки, пальцы рук время от времени судорожно подергиваются… От одного ее вида Сериллу начинало тошнить.

И вот так все путешествие. Оно сплошь состояло из пиров и увеселений, сопровождавшихся длительными похмельями сатрапа и его полной недееспособностью, вызываемой избытком вина и снотворных. Тут он начинал требовать к себе лекарей, и они послушно принимались накачивать его снадобьями противоположного свойства, пока он не ощущал в себе достаточно сил для нового витка разврата и удовольствий.

Высокопоставленные члены его свиты вели себя примерно так же. За исключением буквально нескольких, которые под предлогом морской болезни сидели по своим каютам.

Вместе со свитой путешествовало на север и несколько калсидийских вельмож. Их корабли сопровождали флагман сатрапа. Калсидийцы нередко присоединялись к нему ужинать. Они приводили с собой женщин, больше похожих на опасных и хищных домашних питомцев. Эти женщины чуть не дрались, оспаривая друг у дружки внимание могущественных мужчин. Сериллу они приводили в форменный ужас, хуже которого были только разговоры о политике, происходившие во время пирушек. Калсидийцы всячески убеждали сатрапа «примерно наказать» непокорный Удачный: он-де должен был не исполнять требования слишком гордых торговцев, а, наоборот, железной рукой сокрушить рассадник смуты. Эти разговоры внушали сатрапу ложное ощущение собственной праведности и гнев, для которого, по мнению Сериллы, не имелось никаких оснований. Вначале она пыталась подавать голос. Потом перестала, потому что в ответ калсидийцы либо осмеивали ее, либо принимались хохотать, попросту затыкая ей рот. Дошло до того, что прошлым вечером Касго и сам прилюдно оскорбил ее, приказав помалкивать, когда разговаривают мужчины. Обида до сих пор болезненно жгла сердце.

Калсидийский капитан флагмана охотно принимал дорогие вина, которые Касго ему посылал, но упорно избегал общества молодого правителя. Поступая так, он отговаривался ответственностью за корабль и команду, но Серилла видела скрытое презрение в глазах капитана. И чем более Касго старался произвести на него впечатление, тем упорнее сторонился его старый моряк. А уж попытки Касго вести себя по-калсидийски, что подразумевало расхлябанную походку и задиристый вид, являли собой зрелище вовсе чудовищное. Серилла с болью наблюдала за тем, как Подруги вроде Кикки только подстегивали стремление еще не повзрослевшего мальчишки поступать и выглядеть как «крутой» взрослый мужчина. Приводило это только к тому, что теперь Касго приходил в сущее бешенство, если что-то делалось не вполне в точном соответствии с его приказаниями. Избалованный ребенок, да и только!.. Угодить ему сделалось решительно невозможно. Он захватил с собой на корабль музыкантов и шутов из дворца, но их представления приелись ему. Сатрап отчаянно скучал и от этого, понятное дело, становился только несноснее. Чуть что не по нем — ругань, топанье ногами, истерика…

Серилла вздохнула. Бездельно прошлась по каюте. Поиграла с бахромой вышитой скатерти… Устало передвинула несколько липких блюд подальше от края. Села возле стола и принялась ждать. Как ей хотелось вернуться в крохотную каморку, гордо именовавшуюся ее личными покоями! К несчастью, Касго вызвал ее сюда, поскольку якобы нуждался в совете. А это значило, что без особого распоряжения она не имела права уйти. И, вздумай она его разбудить и испросить позволения удалиться, он ей, разумеется, откажет…

А ведь она пыталась отговорить его от этого путешествия. Не получилось. Он сразу заподозрил, что она хотела бы отправиться в путь одна, и это вполне соответствовало истине. Конечно, она предпочла бы поехать в Удачный одна, с полномочиями принимать решения относительно земель, о которых знала несравнимо больше, чем он! Беда только, Касго слишком ревниво относился к собственной власти. И только он, правящий сатрап, мог явиться в Удачный во всем блеске своей власти и славы и обратить тамошних жителей в прах зрелищем своей мощи. Чтобы торговцы Удачного приползли целовать ему ноги. Чтобы впредь неповадно было забывать, что он, сатрап Касго, правит ими волею Са. И будет очень суров с каждым, посмевшим в том усомниться…

У нее еще оставалась надежда — да что там, уверенность! — что его отговорит от поездки совет вельмож. Ей стало попросту плохо, когда совет, наоборот, поддержал его намерение. Да и калсидийские союзники дружно высказались «за». Сколько ночей подряд он пьянствовал с ними еще прежде, чем началась подготовка к выходу в море!.. Серилла слышала хвастливые обещания калсидийцев. О конечно, они во всем поддержат его! Пусть знают эти выскочки, торговцы Удачного, кто на самом деле правит Джамелией! Друзья-калсидийцы нипочем не оставят сатрапа в час испытания!.. Ему незачем бояться вшивой горстки мятежников. Пусть посмеют хоть пальцем тронуть своего законного государя — и герцог Йадфин с его доблестными наемниками мигом организуют им свеженькую причину называть свой край Проклятыми Берегами…

Даже теперь Серилла только головой качала, размышляя об этом. Неужели Касго не видит, не понимает, что стал чем-то вроде куска сыра в мышеловке?… Калсидийцы недорого возьмут — спровоцируют кого-нибудь из старинной семьи на его убийство. Развязав себе таким образом руки для осуществления вековой мечты: разграбления и уничтожения богатого торгового города…