Падение - Альбина Андерсон

— Ники, скажи тогда…Когда ты подмахнул автограф, ты не узнал Мусю? Правда? Ты знаешь, она ведь была в безвыходной ситуации.

Ники вздыхает, ему тяжело говорить об этом.

— Конечно узнал, поступил как последний козел. Я только потом понял, что просто так она бы никогда не пришла.

Кира покачала головой.

— Ты простил?

— Да, полностью.

Ники не хочется об этом разговаривать. Он ласково смотрит на нее.

— Ты знаешь что Костя Парашвили в Австралии?

— Да, он танцует? В Мельбурне?

— Нет, водит грузовик в каком-то каньоне, они там добывают щебень. Пару месяцев назад был в Москве. Привез мне бумеранг, охотиться на кенгуру. Вполне счастлив и кажется собирается жениться.

Кира позвонила Глебу и минут двадцать кричала ему в трубку. Она громко смеялась и по дороге ей хотелось обниматься со всеми встречными. В проезде от нее шарахнулся парень, а через пару минут какая-то тетка перешла на другую сторону улицы. Глеб был рад и тоже кричал в телефон. Ей было так жалко, что увидеться они смогут только завтра вечером. Он очень хотел заехать за ней, но она пообещала Зилоле остаться в ресторане. Святая женщина уходила с ночевкой к родственникам и Кира должна была замесить утренний хлеб. Завтра днем она соберет вещи и уйдет к нему насовсем. Ей хотелось чтобы Муся тоже пожила первое время с ними, но подруга наотрез отказалась. Сказала что не хочет быть третьей и наблюдать как они омерзительно счастливы. Еще какое-то время она поживет у Зилолы, а потом, когда подзаработает денег, снимет комнату.

Глава 40

Утром ее разбудил звонок Таракана. С похмелья Тайка долго не может разобрать, что он ей втолковывает.

— Не клюй мне мозг, Миша. Что ты там мычишь? Если это какая-то хня, позвони мне позже.

А когда до нее наконец доходит, она подскакивает на кровати. Новости плохие. Кира вернулась к Глебу и ее взяли на работу в театр. Каждый раз, когда Тайке кажется что балерине пришел конец, эта тварь находит в себе силы подняться. Как крепкий жучок, ты его давишь и давишь, а он подсоберется жесткой спинкой и ползет себе восвояси. Это первый Тайкин проигрыш, позорный и тягостный, объект 861 — плевок ей в лицо. Из-за этой суки отдел провалил задание!

Вчера по видео-линку ей позвонил Хальстрем, разговор не занял и пяти минут. Он коротко приказал ей отстраниться. Информация о Кире дошла до Глобал офиса, и там ее затребовали немедленно. Милованову даже не оставят в Европе, а сразу отвезут в центральную лабораторию. Хальстрем с ненавистью отчитывал Тайку за то, что они так протянули время. Когда он исчез с экрана, в ее ушах еще долго стояли его последние слова: incompetent idiots. Он назвал ее некомпетентной идиоткой! Потом Тайка как шальная швыряла все вокруг и билась о стены как помешанная, ярость переполняла ее. Она не выдержала и побежала в магазин, ей показалось что если сейчас не выпить, то можно сойти с ума.

Раскалывается голова, тошнота стоит в горле. Переговорив с Тараканом, она направляется на кухню, там еще есть полбутылки шираза. Но подержав за горлышко, она вдруг переворачивает ее над раковиной и наблюдает как рубиновая жидкость исчезает в стоке. Ей нужно все продумать на трезвую голову. Заварив эспрессо она замирает, глаза останавливаются на золотом ободке турецкой чашки. Отдел тут не причем, Хальстрем взбесился потому, что Киру неожиданно затребовал Глобал офис. Он сам оказался под прессингом. Ничего, — думает Тайка, — пусть он проверит на своей шкуре, как это бегать днем с высунутым языком, а ночью дрожать от страха. Она приходит к мысли что такая спешка ей на руку, если кому-то наверху не терпится и они ужимают сроки, при чем здесь она? Значит на днях Киру заберут сотрудники ОЭР. Так или иначе. Добровольно эта коза не сдастся, можно уничтожить все, что для нее ценно в этом мире, в надежде, что от отчаяния она бросится в объятия Братства. Но Тайка чувствовала — Кира никогда не бросится. Даже если бы Тайке дали десять лет на обращение балерины, в итоге ей все равно пришлось бы просить о сценарии 32. Точно также как и сейчас приехали бы заплечники, накачали бы ее психотропным и увезли в Центр. Так какая разница, пусть уж они едут сейчас, не по просьбе Тайки. Трудно сказать, что будет с Кирой в Центре. Если добровольное сотрудничество невозможно, ей наверняка сделают точечное повреждение мозга. Небольшое кровоизлияние и она превратится в растение. Со здоровым сердцем они лежат годами. Сотрудники Санаториума будут лелеять Киру как помешанные садоводы лелеют драгоценные цветы. Через трубки ее тело будут накачивать витаминами и питательной жидкостью. Ей будут массировать члены, каждые несколько часов переворачивать и сажать в специальное кресло, чтобы не застаивалась кровь. И хотя она ничего не будет слышать, видеть и чувствовать, раздирая ее тело с ней будут почтительно ласково разговаривать и делать одухотворенные лица. Возможно, ее провозгласят матерью-Кеклан — прародительницей всех последующих поколений аерахов. Это место пока никем не занято, а в писании есть предсказание что из гниющего чрева Кеклан возродится сильное новое племя. Тайке противно, если Кире начнут еще и молиться. Религия в Братстве пока дело добровольное. Но надолго ли? До первого религиозного СЕО. Стоит одному фрику прийти к власти и все братья и сестры будут ходить в храм и в молельном экстазе разбивать головы о колени святых. В любом случае, как бы Киру не боготворили, у нее все равно будут выковыривать яйцеклетки, сливать кровь, соскабливать кожу… забирать все, что нужно Братству для воспроизводства идеальной генетической комбинации. Хальстрем конечно, все еще верит, что балерину можно было обратить и склонить к сотрудничеству. Дурак! Он не понимает что с ней бесполезны все их психологические кунштюки. Вчера Тайка предложила ему сценарий 32 и его обычно невозмутимое лицо запрыгало в неожиданных гримасах. Он так замахал на нее руками, что Тайке тоже стало страшно, она вдруг поняла масштаб происходящего вокруг Киры.

Пять лет назад Тайка приехала из деревни в Москву по приглашению Клопова. На вокзале ее встретил Зигги. Она пропала сразу, влюбившись в него без памяти. В тот же вечер при посвящении, он мягко толкнул ее с покатой крыши. Шел дождь и ее нога поехала по мокрому железу, а он засмеялся. Подавшись всем телом вперед, она упала животом на скат, расставив ноги и руки, как могла зацепилась за края металлической кровли. Она умоляла его подать ей руку и он легко, не теряя равновесия спустился к ней.

— Я не смогу, — завыла она.

— Ну хорошо, дай руку.

Он крепко схватил ее за запястье. А по второй руке больно топнул ногой. Когда она охнула и выдернула пальцы из под его каблука, он отпустил ее. Тайкино тело поехало вниз и она уже не смогла ни за что ухватиться. К ее удивлению она плавно опустилась на крышу чьей-то припаркованной внизу машины. Зигги уже стоял рядом и тут же стянул ее на землю. Через несколько минут они снова были наверху. Теперь она не боялась, в ней проснулся голод к этому странному чувству, освобождавшему тело от силы тяжести. Встав спиной к краю, она закрыла глаза и оттолкнулась. Как он учил, сразу же перевернулась, резко вдохнула ударивший в лицо воздух и родилась заново. Ей дали девятую категорию и затребовали в Центр. Нужно было ехать в Финляндию. Контракт был на двадцать четыре года. Сначала ее испугал такой срок, но за каждый год работы она получила бы безумные деньги. Это ее примирило, Тайка знала свои выгоды. На несколько недель ее оставили в Москве, чтобы она подучила английский — рабочий язык Братства. Получив авансом внушительную сумму она сразу же накупила себе кучу шмотья. Лаковые ботфорты на шпильке и лисью, супермодную шубу. Шуба была шита внахлест, в нескольких местах свешивались хвосты и лапы. Когда Зигги впервые увидел ее такой наряженной, он засмеялся и спросил: Тебя что, по дороге волки драли? — Кому-нибудь другому не поздоровилось бы, но тут она промолчала. При нем она густо наливалась кровью в лице и становилась стеснительной, чего за ней раньше никогда не водилось. Тушевалась перед его умом и светскостью, терпела все его насмешки. Влюбилась вусмерть, но Зигги был недоступен, он жил с Лилей — тихой, неприметной блондинкой. У Лили была всего четвертая категория и Тайка раздувалась от гордости, что у нее Тайки — то ценность намного выше. Мечтая вслух о том, как она будет работать в Финляндии, это вам не Москва, она замечала, что Лиля странно на нее посматривает. Завидует, — думала Тайка. Однажды когда она уж совсем разливалась о Научном парке, Лиля не выдержала и тихо сказала: