За поворотом времени, или Магия сердца - Галина Горшкова

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Казнь

— Доброе утро, Леокадия.

— О! Доброе утро, мой господин! Вы куда–то уходите?

— Да, в Баграс. На двенадцать часов назначена казнь. Я должен там присутствовать. Что с погодой, не интересовалась? Все также льет дождь?

— Дождя вроде бы нет. Но небо затянуто тяжелыми тучами. Скорее всего — снова польет. В таком виде Вы промокните.

— Хм. Ладно, я схожу за плащом. А ты вели пока кучеру собираться. Я поеду в карете. Ненавижу летать в сырую погоду. Давай, поторопись.

— Сию минуту будет исполнено, мой господин. А Вы разве не позавтракаете? Или планируете поесть у Вашей сестры?

— У Георгины? — Злот скривился, вспоминая ужасные завтраки родной сестры. «Горячее сладкое молоко и непременно — тортик». — Нет, у Георгины завтракать не хочется. Собери мне что–нибудь из дома. Я дорогой перекушу.

— Хорошо. А госпожа Екатерина?

— Что — госпожа Екатерина? — Злот пристально посмотрел на экономку, и Леокадия занервничала под его тяжелым взглядом.

— Я имела в виду, сложить ли ей завтрак с собой? Она едет с Вами?

— Нет. Госпожа Екатерина сейчас спит. Будить ее не следует. Выспится — сама выйдет на завтрак. Да, Леокадия, раз уж о ней зашла речь, скажи мне, кто из слуг знает, что Катерина вчера самостоятельно спустилась в подземелье?

— Только я и мой отец. Больше никто, мой господин.

— Что ж, давай на этой цифре и остановимся. Нечего другим слугам знать о ее простом статусе. Екатерина поживет какое–то время у меня в замке. Но она по–прежнему гостья, и я требую от всех соответствующего к ней отношения. Эта мысль ясна?

— Да, мой господин. Я рада услужить этой женщине.

— Вот и славно. Приготовь ей комнату, одежду. Корми ее, занимай чем–нибудь. В общем, прояви себя как хозяйка.

— Не извольте волноваться!

— Все, иди. Сначала кучер, потом завтрак. Да, и напомни мне, что я собирался сделать?

— Надеть плащ, — Леокадия улыбнулась, подсказывая Правителю бытовые мелочи. Ее настроение улучшилось от добрых вестей. И пусть Злот никуда не отпускает Екатерину. Но эта женщина жива, а значит, она и впрямь обладает какой–то властью над Правителем.

— Да, плащ! — Злот торопливо отправился в гардеробную. — Эй! А ты что тут делаешь? Не спишь, да еще и босиком! — удивился он, встречая за поворотом коридора дочку Леокадии. — Агата! Ты ревешь, что ли? Что случилось? — Злот присел на корточки, обращаясь к ребенку. — Почему слезы на лице?

— Куклу потеряла, — девочка заревела еще громче. — Я спала ночью, а она куда–то ушла и наверно заблудилась. А может, ее съели волки.

— Агата, красавица! В моем замке волков нет. Может быть, ты с вечера так заигралась, что забыла принести ее в свою комнату?

— Я не помню. Но кукле сейчас без меня очень страшно!

— Беда настоящая. Давай, что ли, спасать твою игрушку? Я наколдую ей в руки волшебный колокольчик. Он зазвонит, и мы услышим, где твоя кукла. Договорились?

— Да. Я ее очень люблю.

— Тогда давай колдовать. Какая кукла пропала? Последняя, что я тебе дарил?

— Нет, которая с рыжими волосами. У нее еще одна косичка расплелась.

Злот улыбнулся и растер ладоши, пытаясь отыскать в своем доме пропавшую игрушку. В одной из комнат бодро зазвонил колокольчик.

— Айда искать! … Да вот же она, беглянка! Под стул свалилась и лежит. На, держи, — Магистр протянул девочке куклу. — Отругай ее как следует за неподчинение.

— Не могу, дядя Злот, — девочка с нежностью прижала находку к своей груди. — Я ее очень сильно люблю. А когда любишь, ты думаешь о том, кого любишь. Тогда ты не сможешь ей сделать больно или даже просто огорчить.

Агата развернулась и, шлепая по коридору босыми ногами, быстро побежала в свою комнату. Злот задумчиво посмотрел ей вслед.

Обитатели дворца Георгины также в это время собирались на улицу, и собирались очень тщательно. Весь Баграс придет смотреть на казнь. На казнь и, конечно, друг на друга. Выглядеть надо — не хуже, чем на балу. Сестра Правителя в окружении прислужниц и придворных дам уже с самого утра крутилась перед зеркалами. Женщины прикрепляли к платьям накидки от дождя, укрепляли от возможного ветра прически, надевали шляпки и проверяли, насколько эффектно и быстро могут раскрываться их пестрые зонтики.

Сопроводительница душ умерших, в предоставленной ей Георгиной комнате, также приводила себя в порядок, намереваясь выйти в люди. В двери постучали.

— Амалия, можно к тебе? Не отвлеку?

— Можно, — женщина, строго забирая волосы на затылке, оторвалась от зеркала. — Входи, Митродора.

— Собираешься на казнь, за душами Родиона и Евгении?

— Работа такая. А что? Ты пришла за них просить?

— Да, Амалия, — Митродора прошла в комнату и глубоко вздохнула, готовясь произнести отрепетированную у себя речь. Каждая ее просьба за кого–то — это настоящая битва. И хотя ей очень редко удается кого–нибудь отстоять, надежды на чудо и благосклонность Сопроводительницы душ умерших терять не стоило. — Они еще так молоды, им еще жить да жить…

— Митродора, пожалуйста, не начинай! Сколько можно повторять? Я не вмешиваюсь в твою компетенцию, ты не вмешиваешься в мою! У каждого из Высших Советников свой круг задач, которые мы должны выполнять хорошо. Разве не так?

— Так. Но смерть этой крестьянской пары — это ведь неправильно! Их нет в твоем списке!

— Почему нет? В моем списке все значатся. У каждого лишь свой срок, и не более.

— Вот именно! Амалия! Время Родиона и Евгении еще не пришло!

— Откуда такая уверенность? Ты заглядывала в мои свитки?

— Нет. Но я бы дорого отдала за их копии! Амалия, мы дружим не первый год. И твое напускное спокойствие меня не обманет! Я чувствую, что они твои внеплановые души! Я знаю это, не заглядывая в твои записи!

— Надо же, какая проницательность! — госпожа Смерть усмехнулась.

— Причем здесь проницательность? — Хронос тоже проявился в комнате, не спрашивая дополнительного разрешения и становясь рядом с Митродорой. — Ты нам сама говорила, Амалия, что ближайшие несколько месяцев у тебя намечались на редкость спокойными: крестьянин Матвей из Теппы, один пасечник с территории Присциллы и кто–то с земель Мирона. Я что–то не припомню, чтобы в твоих планах были Родион с Евгенией.

— Угу, еще один ходатай нарисовался. Тоже пришел ко мне просить за них?

Хранитель времени не стал спорить:

— Учет секунд в жизни каждого — моя работа. Отчего же не попросить за хороших людей? Не ходи сегодня на казнь.

— Не могу, к сожалению, — Амалия покачала головой и отошла от зеркала. — Все освобожденные души должны быть переправлены. Вы же не хотите, чтобы по Баграсу и Теппе начали разгуливать привидения? И потом, еще неизвестно, кому из Магистров какая новая блажь в голову засядет насчет этих двух гуляющих душ. Правители земель и без того разболтались, направо и налево расходуя магию. А мы с вами должны обеспечивать порядок. Хотя бы тот, который зависит от нас.

— Но Амалия, ты не понимаешь…

— Я все понимаю, Митродора! Но ведь решение о казни приняла не я. Если уж и пришли ходатайствовать, так почему ко мне? Идите ко Злоту, это его воля. Его Указ.

— Хорошенькое дело, — отметил Хронос. — Два Высших Советника придут к рядовому Магистру и будут выпрашивать у него милости для обыкновенных крестьян. И как, интересно мне знать, после всего этого мы сможем составить на Злота объективный и независимый отчет для Климентия?

— Никак не сможете, — Амалия согласилась. — Мы все трое пока лишены права просить что–либо у Злота. Так чем тогда я могу вам помочь?

— А-а, мы тут прикинули с Хроносом, — Митродора приступила к изложению их замысла. — Амалия, ты не обижайся, но тебя все очень боятся и к твоим словам всегда прислушиваются. Если бы ты сделала вид, как тебе не нравится работать по внеплановым душам… Или, что еще лучше, если бы ты намекнула Злоту и его сестре, что и Климентий не поощряет такой суровой расправы над крестьянами, вероятно, тогда казнь не состоялась бы. Может, Злот заменит им смертный приговор на другое наказание? Пусть вечное заключение, или еще что–нибудь. Но без лишения жизни. Что скажешь, а?

— Скажу, что я уже размышляла об этом и советовалась вчера вечером по вопросу Родиона и Евгении с самим Климентием. Хотите знать, что посоветовал Верховный Судья в данной ситуации?

— Конечно, хотим! Что он сказал?

— Климентий сказал, чтобы мы не вмешивались. Он одобрил поведение Злота. И не делайте таких лиц. Злот — Правитель. На его территории действуют определенные законы, а Родион и Евгения сознательно совершили преступление. Мы имеем результат — две уничтоженные фабрики, большие убытки, много безработных в городе и народные волнения. Злот вправе наказать бунтовщиков по всей строгости закона. Хозяин здесь он. Климентий лишний раз подчеркнул, что мы с вами лишь наблюдатели. Поэтому — не должны ни на что влиять. Извините, друзья, мне жаль, что сегодня ваши просьбы останутся не исполненными. Мне пора идти.