Невероятные приключения Фанфана-Тюльпана. Том 1 - Бенджамин Рошфор

- Ну что вы! Только я не знаю, что за место он мне хочет найти. Этот мсье Лангре... У него на самом деле такие возможности?

Тюльпана удивило, что Цинтия прыснула, а Картуш хлопнул себя руками по ляжкам.

- Сказать ему, а? - спрашивал здоровяк, давясь от смеха.

- Мсье Лангре - это герцог Шартрский, - сдержанно сообщила Цинтия. Мне кажется, немногие занимают, как ты говоришь, такое положение! - И тут же, не выдержав, тоже залилась громким смехом.

Герцог Шартрский! Фанфан, вернувшийся в мансарду, чтобы собрать в дорогу небольшой чемоданчик, все время повторял: "- Черт возьми! Герцог Шартрский!" А что, если протекция столь высокопоставленного вельможи ему поможет (как, он ещё не знал) отыскать Летицию Ормелли? Фанфан-Тюльпан думал только об этом, а совсем не о том, чтоб занять поскорее теплое местечко.

Состоится ли эта историческая встреча двух полубратьев, которые не знают о своем родстве (нельзя же счесть исторической ту встречу, которая недели две назад произошла в борделе)? Не знаем, но дрожим от нетерпения узнать. Во всяком случае, они ещё ни разу не встретились лицом к лицу, с глазу на глаз, как это произойдет совсем скоро, точнее говоря, дней через десять! И что произойдет, когда они узнают правду друг о друге!

Дорогу в роскошной карете, запряженной четверкой, с двумя кучерами на козлах, они преодолели довольно быстро и со всеми доступными в ту пору удобствами. Останавливались только в лучших гостиницах. но почему нужно было выезжать так второпях, зачем так гнать, так рисковать, и почему Цинтия так нервничала, не обращая никакого внимания на места, которые они проезжали и напрягаясь каждый раз при встрече с жандармами? Нет, сам Фанфан-Тюльпан не задавал таких вопросов - он всю дорогу с восторгом любовался природой. Его утешала мысль, что движется в сторону Англии, хотя точнее он определить не мог.

Нет, Фанфан-Тюльпан ничем не забивал себе голову, не замечая, что Цинтия вдруг стала избегать алкоголя, словно стараясь сохранить трезвость мыслей - и все потому, что тщательно укрыв, везла нечто такое, за что могла угодить в тюрьму, или в лапы палача, или даже на дыбу. Тайное донесение исключительной важности.

* * *

В тот вечер, когда герцог Шартрский остался наедине с Цинтией Эллис, он распустил язык. Быть может, от усталости, быть может, от шампанского, а может просто захотелось похвастать. И слишком много он наговорил насчет военных тайн - а человек за тонкой стенкой все записал.

Картуш!

Картуш-то был двойным агентом. С угрызениями совести или без, но двойным. И уже год он подчинялся главной разведчице Его Величества короля Англии на юге Франции - Цинтии Эллис. А Цинтия Эллис везла теперь в маленьком кожаном пенале, который поместила в своем теле в таком местечке, где положено быть совсем иным предметам той же формы, ту самую информацию герцога, тщательно обработанную и зашифрованную! Вот почему она так нервничала. Конечно, не будем проявлять симпатий к шпионке, но если учесть, что ей пришлось скрывать тайник двести миль, нужно признать, что жертву на алтарь своей страны она принесла немалую!

* * *

Уже пробило полночь, когда в четверг они добрались до Версаля, подгоняемые сильной бурей с ливнем. В отеле "Принц Версальский", промокшие и замерзшие, они узнали вдруг, что свободен лишь один единственный номер.

- И больше нет ничего, даже чулана под крышей, - сообщил хозяин, светя им фонарем, поскольку свет в доме был уже погашен. - Может вы удовольствуетесь одной постелью?

- Но... - попыталась протестовать Цинтия.

- Послушайте, - шепнул ей на ухо Фанфан, - до сей поры мы избегали этого, и правильно, но нынче нет другого выбора. Вы падаете с ног от усталости, я тоже, нам нужно выспаться. Я лягу на полу... Проводите нас! бросил он хозяину.

Тот зашагал перед ними по лестнице, на втором этаже открыл дверь и зажег от своего фонаря несколько свечей. Потом записал, откуда они приехали, и фамилии: мсье и мадам Эллис, и, пожелав доброй ночи, ушел.

- Почему ты сказал "мсье и мадам"? - спросила Цинтия, уже раздевшись и дрожа от холода.

- Да так, само собой получилось. Фанфан-Тюльпан - слишком известное имя, кто знает, что может случиться. А так мы спокойно останемся здесь до тех пор, пока герцог Шартрский не возьмет нас под свое крыло.

Цинтия зашла за ширму, где были умывальные принадлежности, и наконец-то избавилась от кожаной трубочки. Потом умылась, переложила содержимое кожаного пенала в конверт, а сам выбросила из окна - предмет этот она уже видеть не могла. Теперь до конца жизни ей ненавидеть кожу... Но во всяком случае через двадцать четыре часа эти документы будут в нужных руках и ей нечего будет бояться! Засунув конверт под умывальник, отодвинула ширму.

- Ты же не собираешься спать на коврике! - воскликнула при виде Фанфана, свернувшегося клубочком на полу. - И ещё в мокрых штанах! Разденься!

- О! О! - тут же воскликнула, когда, громко зевая от отчаянного желания спать, он её послушался. - Так это твой стволик так вырос оттого, что его поливал дождь? - И тут же, что-то вспомнив, совсем развеселилась: Так значит, Ришелье только третий, а герцог Шартрский - второй, ей Богу!

- Что-что? - переспросил осоловевший Фанфан, удивленно взиравший на свой оживший член, словно тот принадлежал кому-то другому и его бравурное поведение было необъяснимой игрой природы.

- Да ничего, ложись! - и она со смехом скользнула под покрывало. Бр-р! Ну и холод! Посреди лета! Гнусный город, скорее бы обратно в Марсель!

Но шестикратно осчастливленная, засыпала она довольная.

"- Ну у малыша и способности! После стольких месяцев воздержания такие запасы энергии! Такой бы сумел обрушить и стены Иерихона! Но почему все время звал меня Летицией? Интересно..."

Цинтия стала настолько обожать Тюльпана, что проснувшись заключила его в объятия, шепча:

- Ты мой мальчик, мой сладкий, мой малыш!

А её малыш продолжал почивать.

Бедняга Фанфан! Всего на пару часов он наконец забыл свою незабываемую Летицию - хотя и не совсем, поскольку продолжал произносить её имя.

Теперь у Цинтии были все основания для довольства собой: через три дня она Фанфана отведет к герцогу, а уже завтра все бумаги попадут к барону де Фокруа, шефу английского шпионажа во Франции.

Она не знала, что тем временем кое-что произошло, и результаты могли не только превратить благополучные перспективы Фанфана в трагические, но и саму Цинтию подвергнуть смертельной опасности..

2.

Через два дня после возвращения в Париж герцог Шартрский отправился к мадам Бриссо, которую мы уже знаем. Ведь он обещал себе, что выяснит эту загадочную - или слишком даже ясную? - историю с татуировками "детей по крови герцога Луи".