Черный передел. Книга II - Анатолий Баюканский

Игорь и Шуля мгновенно оценили обстановку и дружно решили «мотать удочки». Правда, никак не могли сговориться, куда навострить лыжи.

– Салам алейкум! – неожиданно сказал кто-то над их головами. Шуля сразу же схватился за карабин. Игорь снизу вверх глянул на незнакомца. Перед ним стоял почтенный аксакал с реденькой седой бороденкой, в бешмете и папахе. Игорь медленно поднялся, прикидывая, зачем они понадобились старцу. На всякий случай сказал:

– Привет, дедуля! Что скажешь?

– Моя хочет твоей деньги давать, много деньги.

– Понятно! – Игорь попристальней вгляделся в аксакала и понял нечто большее, ибо во время войны в Афганистане приспособился к местным жителям, когда они говорят одно, а думают другое. И тут его осенило. Он сказал аксакалу по-афгански, не надеясь, что старик его поймет. Однако старик буквально остолбенел, заслышав знакомую речь. Видимо, чеченцы и афганцы имели в языке много общего. Аксакал тут же пригласил друзей к себе в «саклю», которая оказалась настоящим дворцом, с садом, с арыком. Вечером Шуля и Игорь уже вовсю пировали в кругу новых знакомых, которые относились к ним с большим уважением. Вскоре Шуля и Игорь убедились в том, что гостеприимные хозяева вполне осознают, с кем имеют дело, ибо в городе уже разнесся слух, что заключенные окрестного лагеря вышли за ограду с позволения властей, чтобы сохранить порядок. Это было смешно и наивно, но горожане поверили в это, видя полное бездействие милиции.

Вскоре Игорю и его приятелю все стало ясно как Божий день. Случилась традиционная для этих мест печальная история. Жили в городе две почтенные «семьи» – ингуши и чеченцы, занимались они грязными делами, о которых распространяться никто не желал. Однажды некто Джохар во время яростной драки ударил ножом ингуша и убил его. Как здесь положено, старшие братья погибшего поклялись жестоко отомстить за гибель любимого брата. Наметили жертву – главу клана, пожилого, уважаемого соседями аксакала по имени Руслан-ака. По рассказам, Руслан целые дни проводил в чайхане, принимал гонцов, давал советы, собирал приносимую дань. И настал час почтенного Руслана. Он был убит пятью выстрелами в упор прямо на пороге чайханы. Народу, как водится, в этот час в питейном заведении было много, но никто убийц «не приметил». Теперь, как нетрудно было догадаться Игорю Русичу, настала очередь братьев Джохара. Для сей цели и присмотрели их дальновидные чеченцы.

Подождав, когда Шуля набрался чачи и крепко заснул, один из старейшин отозвал Игоря в сторонку, чтобы остальные не слышали их разговора, и тихо предложил:

– Слушай, дорогой, лицо у тебя с кунаком больно бледное. Не желаешь ли съездить в город Ялту, позагорать? Там красивые девушки, вино.

– Бледность бы с лиц согнать не мешало, – уклончиво сказал Игорь, хотя сразу догадался, в чем дело, и привычно начал набивать цену: – Но, гляди, дорогой аксакал, – и вывернул наизнанку карманы, – знаешь, как это по-русски называется, финансы поют романсы. – Вывернул тот карман, в коем воры деньги никогда не носят – «левак», зато в «боковухе» приятно грели тело увесистые пачки денег.

– Да, да, моя, однако, все понимает, – заторопился старейшина. Он торопливо зашарил по халату, словно забыл, где находятся деньги. Протянул пачку двадцатипятирублевок. – Можешь не считать, дорогой, тут ровно семь с половиной тысяч. Остальные семь с половиной получишь, когда выполнишь святое дело – убьешь братьев-собак.

– За каждую душу – по семь с половиной? – притворно удивился Игорь. – Дешево ценишь, папаша. Не пойдет так-то!

– По десять, по десять тыщ заплачу! Что тебе стоит заработать? Братья в Ялте.

– Ялта большая.

– Санаторий такой есть «Кавказ». По десять тыщ, и еще калым будет.

– Ладно, уговорил, но… ксивы нужны. Понимаешь, ксивы – документы, бумажки, паспорта, мы из лагеря временно освобождены. Сделаем и… снова за решетку, ищи-свищи. У вас тут все куплено-перекуплено, раздобудь-ка парочку паспортов, можно перекрашенных.

– Чистые, чистые паспорта, однако, завтра будут. Свои фамилии туда запишете, а потом порвете бумажки, новые найдем. Договорились?

– По рукам! Нам деваться некуда. – Игорь подумал о том, что предложение весьма кстати, можно, пользуясь заварухой, хорошо заработать на «мокром деле», а затем с паспортами свободно закатиться куда-нибудь на Южный Сахалин, переждать горячее время…

Через двое суток Игорь и Шуля уже сидели в купе скорого поезда, который мчал к Черному морю. Настроение у беглецов было преотличным, в купе – тепло, чисто, два свободных места, никто не мешает. Пили армянский коньяк прямо из граненых стаканов, весело разговаривали, поглядывали в окна, за которыми проносились поистине фантастические картины: легкие домики, украшенные резными карнизами, увитые цветами, виноградниками, иногда встречные девушки махали вслед поезду руками, и беглецам казалось, что девушки приветствуют именно их. Нет-нет Игорь бросал взгляд на коричневый чемодан, стянутый ремнями. Там среди съестных припасов и всевозможных бутылок лежали упакованные в промасленную бумагу два пистолета ТТ, полученные от чеченцев взамен казенных лагерных карабинов.

Летняя Ялта буквально опьянила. Воздух, настоянный на цветах, казалось, можно пить пригоршнями. Всюду гуляли разряженные парочки, море играло у самых ног, осыпая белой пеней. На главной набережной дружки заглянули в маленький ресторанчик, выпили по стаканчику легкого массандровского вина, посидели на камнях, любуясь на закат, а как стемнело, отправились на разведку. Прошли сутки, и дружки теперь уже имели полное представление, как нужно действовать. Братья жили в отдельном номере, на первом этаже, что намного облегчало задачу. В одиннадцать вечера, отыскав нужный номер, Игорь постучал. За дверью спросили, кого нужно. Игорь сказал, что пришла телеграмма из Грозного. Шуля был здоров, как молодой бык. Поэтому, едва приоткрылась дверь и на пороге появился один из братьев, Шуля страшным ударом в челюсть свалил его. Они ворвались в комнату почти одновременно, держа пистолеты на изготовку. Быстро обшарили весь номер. Второго брата дома не оказалось. Шуля стал лить холодную воду из ведра на лицо оглушенного, потом приподнял его за волосы:

– Где брат?

– Не знаю, – с трудом ответил тот. Он запоздало понял, какую допустил оплошность.

– Не скажешь, убьем на месте. Говори, где брат?

И тут оба услышали легкое гортанное пение. Это, несомненно, возвращался домой второй брат. Шуля погасил свет, заткнул рот жертве полотенцем. Игорь мгновенно вскочил и притаился за дверью. Пришедший, ничего не подозревая, видя, что в окнах нет света, отворил дверь своим ключом. И тут же, как подрубленный, рухнул на землю.

Шуля выглянул в коридор. Он был пустынен.

Лишь где-то на улице пели девушки. Он вернулся, вложил в руку Игоря свой ТТ.

– Стреляй!

– Зачем свой суешь? – удивился Игорь. Ему вдруг расхотелось убивать молодого парня, который, очнувшись, ползал в ногах и слезно молил о пощаде. С трудом Игорь подавил мысль: «Пристрелить Шулю, а самому скрыться».

– Ох и недогадливый ты стал, Игорек! – недобро усмехнулся Шуля, сжал тонкие губы. – Мы ведь теперь с тобой навек подельщики, кровники.

– Как это?

– Приложись и ты… Породнимся кровью. Стреляй!

– Зачем? – Игорь подавил подкатившую тошноту. Все было так противоестественно: совсем рядом играл оркестр, начинались танцы, люди беззаботно веселились, а они… Шуля оттолкнул Игоря, в упор выстрелил в висок второй жертве. Больно толкнул Игоря рукояткой пистолета.

– Стреляй, скотина!

– В мертвых?

– На меня все скатить мечтаешь, да? Силен бобер! – Шуля насильно взял руку Игоря, указательным пальцем в перчатке нажал на спусковой крючок. Получилось, что одновременно выстрелили оба. Оттолкнув Игоря в сторону, быстро выхватил из вещевого мешка фотоаппарат, врученный заказчиками, сделал несколько снимков убитых…

Через двадцать минут подельщики уже сидели в переполненном троллейбусе, следующем по маршруту Ялта – Симферополь, молча смотрели в темные окна. До отхода поезда из столицы Крыма оставалось еще около трех часов…

Субботин уже второй раз перечитывал заинтересовавшую его «Деву Мира» – своеобразную Библию для тех, кто считает своим Всевышним не Иисуса Христа, а Люцифера: «Семь светил проходят по дорогам Олимпа, и лучами их соткана вечность. Солнце, дающее смех, этот луч вдохновения; Луна, создающая боязнь, молчание и память; Сатурн, отец справедливости и рока; Юпитер, дарующий удачи, мир и производительность; Марс, отец порывов, борьбы и благородных инициатив; Венера, подарившая людям желания и наслаждения, от нее же они получили улыбку для смягчения их доли в мире падения; Меркурий, который дает человеческой природе мудрость, применяемость, слово и убеждение. Семь звезд проходят по дорогам Олимпа, и лучами их соткана вечность. Оттого мы черпаем из астрального флюида слезы, смех, гнев, слово, желание и сон…»