Месть Темного Бога - Линн Флевелинг

Завтраки Нисандера в его рабочей комнате давно уже стали легендой Дома Орески: поджаренная ветчина, мед, сыр, горячие лепешки с маслом, замечательный крепкий черный чай. Здесь были рады любому гостю, а если ему хотелось еще чего-то, он мог это принести с собой.

— Валериус был бы доволен тобой, Алек, — сказал Нисандер. — Серегил сегодня гораздо больше похож на себя. Юноша бросил на Серегила выразительный взгляд:

— Я тут ни при чем. Он делает все что хочет с тех пор, как Валериус ушел, но все равно каким-то образом поправляется.

— Позволю себе предположить, что ты недооцениваешь свое влияние, мой милый мальчик. — Волшебник вопросительно посмотрел на Серегила. — Ну так что, каковы твои планы?

Серегил чувствовал, что его старый учитель наблюдает за ним. Тот наверняка ожидал, что снова начнется спор по поводу шрама на груди Серегила, и так бы оно, конечно, и оказалось, если бы не обстоятельства. Нет, сейчас для этого не время.

Сосредоточенно глядя на намазанную медом лепешку, Серегил спокойно ответил:

— Нам пора отправляться. Раз весной ожидается начало войны, нам многое нужно узнать.

— Верно, — согласился Нисандер. — У меня тоже есть для тебя задание.

— Касающееся этого нового выступления леранцев?

— Именно. Я рассчитываю сообщить тебе необходимую информацию в течение ближайших дней.

Серегил откинулся на стуле, почувствовав себя более уверенно.

— Ты думаешь, что Вардарус действительно был в этом замешан?

— Должен сказать, что сам я никогда бы его ни в чем не заподозрил, — ответил Нисандер. — Но Вардарус перед казнью подписал полное признание и ни слова не сказал в свою защиту. Доказательства кажутся неопровержимыми. Серегил скептически пожал плечами:

— Если бы он опротестовал приговор и не смог доказать своей невиновности, его наследники лишились бы всех прав на его имущество. Раз он признался в измене, они теперь получат наследство.

— Но если он был невиновен, почему же он об этом не объявил? — спросил Алек.

— Как сказал Нисандер, свидетельства против него были неопровержимы, — вступил в разговор Теро. — Суду были предъявлены письма, написанные рукой Вардаруса. Он мог, конечно, утверждать, что это подделка или что письма заколдованы, чтобы выглядеть, как его собственные, но он отказался от защиты. Царице не оставалось ничего другого, как вынести приговор. При всем моем уважении к тебе, Нисандер, я все-таки допускаю, что Вардарус был виновен.

Серегил рассеянно потеребил прядь волос.

— А если он был невиновен, что, черт возьми, могло заставить его хранить молчание? Вардарус ведь был смотрителем царской сокровищницы? Мне понадобится список тех придворных, с которыми он был связан по службе, и хоть какие-нибудь сведения о его личных пристрастиях.

— Я позабочусь о том, чтобы ты все это получил, — сказал Нисандер.

Алек присматривался к лицам собравшихся за завтраком. Серегил был необычно задумчив, хотя несколько оживился после того, как основательно насытился, Теро, как всегда, выглядел чопорным, а Нисандер — добродушным; однако он смотрел на Серегила так, словно пытался разгадать мысли друга.

Что касается его самого, то Алек наконец стал чувствовать себя здесь совершенно свободно. Ощущение растерянности, которое преследовало его во время болезни Серегила, прошло Наблюдая за тем, как его друг поддразнивает Теро, Алек думал о неопределенном, но важном равновесии в отношениях между сидящими за столом, которое наконец-то восстановилось.

— Ты что-то молчаливее обычного сегодня утром, — заметил Нисандер, встретившись с Алеком глазами. Тот улыбнулся и кивнул на Серегила:

— А вот он, наоборот, снова стал таким, как был, когда я только встретился с ним.

— Досаждать Теро всегда было его любимым развлечением, — вздохнул маг.

— Ради всего святого, Серегил, дай ты ему поесть спокойно. Не все способны к словесным перепалкам с утра пораньше.

— Да, боюсь, наши с Теро вкусы мало в чем совпадают, — согласился Серегил.

— Обстоятельство, за которое я не перестаю благодарить богов, — сухо парировал Теро.

Предоставив им препираться и дальше, Алек повернулся к Нисандеру:

— Мне не дает покоя кое-что, о чем ты говорил еще в первый вечер.

—Да?

— Ты говорил о заклинании превращения. Неужели на самом деле человек может быть превращен во что-то другое?

— В кирпич, может быть? — вставил Теро. Серегил в ответ отсалютовал ему ложкой с медом.

— Это так, — ответил Нисандер. — Превращение, или метаморфоза, если предпочитаешь, — всегда было моим любимым занятием. В свое время, еще в молодости, я глубоко изучал его. Немногие из заклинаний действуют долго и риск достаточно велик, но мне все равно превращения доставляют удовольствие.

— Во что только он не превращал нас, — сказал Серегил Алеку. — Впрочем, иногда это бывает очень к месту.

— Существует несколько общих классов изменений, — продолжал Нисандер, сев на любимого конька. — Полная трансформация превращает что-то одно в нечто совершенно иное — человека в дерево, например. Его мысли становятся мыслями дерева, он живет, лишившись памяти, пока его прежняя природа не будет восстановлена. Метастатическое заклинание, однако, просто придает человеку внешность дерева. Для превращения одного элемента в другой — например, железа в золото — применяется алхимическая трансмутация.

— А как насчет того заклинания, что выявляет внутреннюю сущность вещей?

— спросил Серегил ласково, глядя в свою чашку.

— Так я и знал, что ты об этом спросишь, — фыркнул Теро. — Дешевый трюк, рассчитанный на детей и невежественных крестьян!

— Ну, есть мнение, что эти чары имеют определенную ценность, — сказал Нисандер, бросая на Теро многозначительный взгляд. — Я принадлежу к числу тех, кто его разделяет.

Серегил наклонился к Алеку, как будто желая сказать ему что-то по секрету, но голоса не понизил:

— Теро терпеть не может это заклинание, потому что применительно к нему оно не работает. Он, видишь ли, не имеет внутренней сущности.

— Это правда, данное заклинание в отношении Теро бессильно, — признал Нисандер, — но я уверен, со временем мы выясним, что тут мешает. Но я думаю, ты имел в виду не Теро, задавая свой вопрос.

Серегил шутливо ткнул Алека в бок:

— Как ты смотришь на небольшое колдовство? Нисандер со вздохом положил нож.

— Я вижу, спокойно позавтракать мне все равно не дадут. Предлагаю выйти в сад на случай, если Алек превратится во что— нибудь очень большое.

— Я? — Алек подавился лепешкой. Он понятия не имел, что собой представляет заклинание для выявления внутренней сущности, а тут выясняется, что применить его они намерены именно к нему…