Право на жизнь - Денис Шабалов

Слова получались у него с трудом, хрипло и неразборчиво – корни, раздирая внутренности, видимо, пролезли уже достаточно глубоко, мешая теперь говорить – но Данил понял.

Убить…

Колебался он лишь мгновение. Стоило только представить, что чувствовал сейчас Сергей, – и все колебания исчезли. Тяжелыми непослушными руками, глядя на себя будто со стороны, Данил, не раздумывая больше ни мгновения, поднял обрез, и, приставив к голове сталкера стволы, спустил разом оба курка. Сзади что-то орал Сашка, многоголосо кричали подбегающие бойцы… а он стоял в ступоре, глядя на лежащее у его ног тело, и ничего из окружающего его совершенно не волновало. Смерть, поджидавшая свою жертву за углом, выскочила внезапно и стремительно, и, пожалуй, именно эта внезапность и ужасала больше всего. Несколько мгновений – и человека не стало. Поверхность в который уже раз подтвердила, что расслабляться здесь нельзя ни на минуту, и единственная, даже самая маленькая ошибочка обязательно будет стоить жизни.

К городу они подошли уже ближе к вечеру.

Для Данила весь остаток пути прошел как сквозь серую пелену. Он смутно помнил, что сначала они долго бежали по дну распадка; потом отстреливались от невесть откуда вынырнувших выродков числом около десятка – и положили всех; потом полковник заставил несколько раз перейти вброд речушку, и это пошло вроде бы на пользу – вода даже сквозь комки и резину ОЗК приятно охлаждала разгоряченное тело, – но потом затею эту пришлось оставить и со всех ног удирать от здоровенных комаров размером с два кулака, так и норовивших отведать сталкерской кровушки; после этого дорога пошла вроде бы гладко, но спустя некоторое время вновь пришлось основательно попотеть – Родионыч, решив, что нагрузки недостаточно, вновь скомандовал «атака с фланга» и надавал столько вводных, что у воспитанников вскоре языки ниже пояса болтались. И под занавес пришлось долгим крюком обходить невероятно огромную проплешину с остекленевшей, спекшейся от запредельной температуры землей и гигантской воронкой в центре – память об одной из упавших на город бомб.

Воспринимая все это как во сне, Данил работал в каком-то отупелом оцепенении, на автопилоте, но выполнял все распоряжения четко и быстро – натренированный до автоматизма организм не подвел. Однако всему есть предел, и ему, организму, видимо, надоело такое безразличное к себе отношение со стороны хозяина, – вынырнув вдруг из ступора, Данил понял, что группа уже проходит разрушенный мост на входе в город. Почувствовав на плече чью-то руку, он повернул голову – слева, поддерживая товарища, двигался верный Сашка. Тут же, в ядре, и вся команда Арийца в сборе – идут, поглядывают на него время от времени.

– Ну что, ты как? – сразу же спросил Санька, заметив, что товарищ, наконец, начинает постепенно интересоваться окружающей действительностью.

Данил отвернулся – говорить не хотелось.

– Что скажешь, дружок? – послышался справа мрачный голос полковника. Добрынин оглянулся – Родионыч, с пулеметом наперевес, шагал рядом и глядел на своего воспитанника. Сквозь стекла противогаза Данил разглядел его полные горечи глаза. – Понял теперь? Погано? Да, погано, знаю. Сам это прошел. Но запомни – ты все сделал правильно. Именно о таких случаях я вам и говорил. Это было гораздо милосерднее, чем предоставить Сереге умирать самому.

– Оно, может, и милосерднее… – прохрипел Данил пересохшими связками и поперхнулся, закашлявшись. – Оно, может, и милосерднее – да мне от этого не легче…

Родионыч философски пожал плечами и вздохнул:

– Война. Ты просто прими это – ты помог человеку. Ты не убил – ты избавил его от мук. Он был уже мертв, когда ты выстрелил. Дело было только во времени…

– А где… тело? – напрягшись, сумел все-таки выговорить это тяжелое слово Данил. – Оставили?

– Сожгли, – ответил полковник. – Не тащить же… Да там уже и не осталось ничего. Семечки как закрепились – сразу же в рост пошли, соки начали сосать. Он уже мумифицироваться начал, кожа, как пергамент…

Данил скривился.

– Картина, конечно, жуткая была, – подал голос идущий тут же Ариец. – Сухой весь сразу стал, будто старик, пожелтел, а семечки эти пухнут, раскрываются…

– Вот такие у нас теперь одуванчики… – сказал Бармаглот.

– Да. Смерть – не позавидуешь, – отозвался Илюха.

– Сколько лет мимо этих цветочков ходили – и ведь никто не знал… – поежился Сашка. – А они и в городе попадаются…

– Зато теперь будем знать, – мрачно ответил ему Локатор.

– У меня отец говорит: правила техники безопасности – они кровью писаны, – добавил Бармаглот. – Вот и мы, похоже, такими правилами обрастать начинаем…

– А я ж и сам их трогал, – вспомнил вдруг Данил. – Вот ведь… Одно только неверное движение…

Его передернуло.

– Близёхонько безносая прошла, – покивал Сашка. – Везунчик ты…

– В рубашке родился, – усмехнулся Ван.

Полковник вдруг предостерегающе поднял руку, прислушиваясь к наушнику, радиостанция Соника висела теперь у него на спине, но покачал головой:

– Отбой. Собаки впереди прошли, небольшая стайка. Сначала к нам дернулись, но потом, похоже, решили не связываться. Ты как вообще себя чувствуешь? – поглядел он на воспитанника.

Тот неопределенно пожал плечами.

– Ну и – все. Хватит. Отживел – давай, включайся в работу. Я все понимаю – в первый раз, шок и все такое – но никто тебе больше времени на самокопания не даст. Потеряли бойца, товарища – да, тяжело. Но это – война, и никто не застрахован…

– Да я в норме уже, – ответил Данил, прислушиваясь к себе.

Отупение постепенно проходило, переходя в какую-то исчезающую легкую грусть. Да, товарищ погиб буквально у него на руках, и он сам помог ему, выполнил последнюю волю, но такова жизнь и отмотать назад не получится. Забывать нельзя, но и помнить, держать в себе всегда – невозможно…

– Вот и хорошо, – кивнул Родионыч. – Тогда давай-ка ты со своей группой в передовой дозор, смените Тандемов. Там киснуть некогда. Не до того… Да и места опять пошли – сам видишь. Город…

Данил кивнул:

– Так точно.

Переломил обрез пополам, проверяя патроны – ну да. После последнего дуплета обе стреляные гильзы так в стволах и торчат. Выдернул, меняя на новые, а эти выкинул побыстрее, словно боясь обжечься.

– Какой маршрут?

– Сначала ищем убежище на ночь. Маршрут сам выбирай. Чем быстрее найдем – тем больше у нас времени полезные места пролезть. Сердобские электрические сети и торговый центр «Березка» у нас на сегодня.

Определенный резон в этом предложении был. Уж лучше и впрямь найти сначала место для ночлега, а уж потом, если время останется, прошерстить все вокруг, налегке, скинув пожитки в найденный схрон и выставив охранение.