От Пушкина до Цветаевой. Статьи и эссе о русской литературе - Дмитрий Алексеевич Мачинский

предсмертного прощания одного из двоих с другим, тема двух имен, тема вины, которую должны рассудить потомки, близко роднит эпиграф и стихи и позволяет полагать, что герой эпиграфа и герой стихотворения — одно лицо. Однако в стихотворении имеются дополнительные штрихи к его портрету. Герой — человек известный, место его «биографии» в школьном «учебнике» — обеспечено. Его слава — громче славы героини. Отношения с ним — трагичны, они не дали любящей ни любви, ни покоя и подвели ее к мысли о самоубийстве. Это — немного, но для отправной точки — достаточно.

Сборник «Четки» начинается циклом из трех стихотворений «Смятение». Фабула их — встреча с человеком, о котором героиня втайне мечтала десять лет, с которым она наконец встретилась лицом к лицу, и встреча потрясла ее. К нему она обратилась с «тихим словом», но отзвука не последовало, и любовь, не нашедшая ответа, остается «камнем надгробным» на жизни. Поразительное совпадение ряда отображенных в стихах обстоятельств встречи и реакций героини в трех коротких стихотворениях цикла «Смятение», написанных в 1913 году, с обстоятельствами некой встречи в стихах «Ждала его напрасно много лет…» (написанных в 1916 году, но воссоздающих событие, которое произошло 6 апреля 1913 года) позволяет предположить, что речь идет об одном и том же жизненном факте.

* [46]

Ясно, что в этих стихотворениях описано одно событие, произошедшее за три года до этого, в Пасхальную субботу, то есть 6 апреля 1913 года. Только в 1913 году событие отражено непосредственно, и ничего, кроме облика возлюбленного и эмоций героини, стихотворение не дает, да еще и окрашено оно в мрачный тон некими непосредственными и трагическими для героини последствиями встречи (отсутствие отзвука). А в 1916 году событие рассматривается издали, и возникают в воспоминании обычные для поэзии Ахматовой детали — дата, обстоятельства, реалии, — но само событие дается через восприятие героини в первые секунды встречи, без трагических последствий.

Это событие, произошедшее в 1913 году, представлялось Ахматовой столь важным при составлении сборника в 1914-м, что стихи о нем помещены ею в самом начале книги и как бы задают ей тон и темы. Видимо, это же событие представлялось Ахматовой значительным и этапным три года спустя. Трудно предположить, что в 1913 году были в жизни Ахматовой две подобные встречи, одна из которых казалась ей столь важной в начале 1914 года, а другая — в 1916 году.

Если признать тождество событий, описанных в стихотворениях 1913 и 1916 годов, и допустить, что начальный цикл «Четок» относится к тому же человеку, который подразумевается в эпиграфе, то мы получим дополнительные «черты героя». Он очень красив, и красота его вызывает в сознании образ «загадочных древних ликов». Героиня грезила об этом человеке уже десять лет, то есть с весны 1903 года.

Откроем карты и не будем играть в прятки. В сборнике «Четки» имеется только одно имя, вынесенное в заглавие стихотворения. И это стихотворение — последнее в сборнике, заключающее, и имя это — Александр Блок. Мы отлично знаем длительную историю досужих толков о тайной любви Ахматовой и Блока, а также реакцию Анны Андреевны на эти толки. Нас интересует не интимная биография поэта, а новые и важные черты двух великих душ, явленных в русских поэтах, нас интересует «миф Блока» в жизни его современников. Ради этого мы и касаемся больной для Ахматовой темы, тем более что и в эпиграфе, и в стихах «Четок» мы прочли разрешение, даже благословение на разгадку имени героя. А поэтическое слово поэта мы ставим выше его высказываний прозой. Да и отрицательная реакция Ахматовой на «толки» о ней и Блоке сводилась к рассказу о том, «как у меня не было романа с Блоком». Даже если главный герой «Четок» окажется Блоком, речь не идет о «романе», речь идет о трудном и значительном соприкосновении двух дорогих для нас душ, о «мифе Блока» в поэзии и жизни Ахматовой и — кто знает — о следах Ахматовой в поэзии Блока.

Итак, мы исходим из рабочей гипотезы, что главный герой сборника «Четки» — Александр Блок. И все, что уже удалось узнать о главном герое из эпиграфа и цикла стихов, открывающего сборник (а также из двух стихотворений по своему смыслу тесно связанных с эпиграфом и циклом «Смятение»), пока не противоречит этой гипотезе. Правда, несколько настораживает «десять лет ожиданий и криков». Однако гипотезы эта строка не нарушает. Доверимся Анне Андреевне, обычно столь точно отмечающей в стихах временную позицию события, и отсчитаем от вычисленной нами даты встречи (6 апреля 1913) ровно десять лет назад, в результате чего получим весну 1903 года. Но ведь именно весной 1903 года, точнее — в марте, то есть ровно за десять лет до «встречи», состоялся литературный дебют А. Блока. (В марте 1903 года цикл из десяти стихотворений «Из посвящений» в журнале «Новый путь» (№ 3), три стихотворения весной 1903 года в «Литературно-художественном сборнике» студентов Петербургского университета и тогда же — в альманахе «Северные цветы».) Вполне вероятно, что одно из этих изданий (скорее всего, «Новый путь» или «Северные цветы») попалось на глаза Ахматовой, которой скоро должно было исполниться 14 лет.

Как известно, Ахматова в беседах с близкими людьми неоднократно утверждала, что стихи начала писать с 11 лет («все кругом были уверены, что я стану поэтессой») и что «в 13 лет я знала уже по-французски и Бодлера, и Верлена, и всех прóклятых». Воспитываясь в семье, где к стихам не питали никакого интереса, и обучаясь в гимназии, где, по ее свидетельству, «молодежь стихов не любила и не понимала» [Чуковская, т. 1: 182], она в учебный сезон 1904/1905 года принесла в школу только что вышедшие (октябрь 1904, 1200 экз.) «Стихи о Прекрасной Даме» А. Блока, чем вызвала удивление соучениц. Видимо, имя А. Блока к моменту выхода «Прекрасной Дамы» было уже известно Ахматовой, а узнать его как поэта она могла из публикаций его стихов в журналах весной 1903 года. Стихи юного Блока, исполненные тоски по «Вечной Женственности», разлитой в мире, жажды слияния с ней, попыток найти пути соединения с ее «земным воплощением», могли пробудить в только начавшей распускаться девичьей душе Ахматовой поток дремавших до того архетипических ожиданий и образов. Лето 1903 года (как и предыдущие годы вплоть до 1904-го включительно) Ахматова проводила у развалин древнего Херсона, на берегу Стрелецкой бухты под Севастополем. Туда она и должна была увезти впечатления весны 1903 года, которые в одиноком существовании на берегу моря могли превратиться в мечту о предназначенном «женихе», который когда-нибудь найдет ее. О существовании такой мечты начиная с весны 1903 года косвенно свидетельствует сюжет поэмы «У самого моря», построенный, по записанному достойной доверия собеседницей утверждению Ахматовой, на автобиографических воспоминаниях о жизни на берегу моря в возрасте тринадцати