Сила, способная изменить мир: Вера - "Элиза Полуночная"

Недостаточно. Ещё сильнее.

От атаки растрескался пол, и они с демоном провалились куда-то на нижние уровни. Аман продолжал попытки добраться до врага. Если у него и был шанс сравниться с противником в силе, то в опыте с её обращением он явно проигрывал. Демон просто насмехался над ним, уворачиваясь от атак и отвешивая ему, хоть и не сильные, но весьма ощутимые удары.

— А это было близко, монашка! — враг улыбался, глядя на то, как падают на пол перья, которые Аман смог вырвать с наплечника.

— Закрой рот, фетранийская мразь! — ярость и тьма уже практически полностью затопили сознание, но остановиться дэрон уже не мог.

— Вы только послушайте! Монашка сквернословит! — мужчина ухмыльнулся, взмахивая жезлом. — Надо наказать тебя за это.

Удар отбросил его в сторону. Аман поднимался, готовясь к новой атаке.

— Играть с тобой, конечно, весело. Но у меня есть ещё дела, — демон открыл портал. — Моё имя Кармиан. Запомни это, монашка.

Демон исчез в воронке портала. Когти полоснули по багровому мареву, рассекая лишь воздух. Аман рычал от бессильной злости. Тьма внутри кипела, неудовлетворенная результатом. Хотелось большего, хотелось разрушать, рвать в клочья. Тьма требовала крови. Он принюхался… До обострившегося обоняния донесся какой-то сладковатый запах.

Наверху.

Дэрон подпрыгнул, цепляясь когтями за камни и карабкаясь вверх. Он достаточно быстро взобрался наверх, снова оказываясь в тронном зале. Запах стал ощутимо сильнее. А ещё он чувствовал мощные магические вибрации. Печать парила над полом. Аман подошел к ней, осматривая, словно оценивая. Запах был интереснее. Сладкий, манящий… Он обернулся в поисках источника. Им оказалась девушка, лежащая неподалеку на полу. Дэрон медленно подошел к ней, наклоняясь и переворачивая её на спину, вглядываясь в лицо. Оно казалось смутно знакомым. Из носа девушки тонкой струйкой текла кровь. Аман медленно наклонился ниже, прикасаясь к кровавой дорожке на щеке кончиком языка.

Сладкая…

Осознание происходящего ударило в голову, словно звон набатного колокола. Он отшатнулся от девушки в ужасе от самого себя.

Что я хотел с ней сделать?

Аман медленно отступал назад, держась руками за голову, рыча от злости, когти царапали кожу, но это возвращало здравость рассудка и отрезвляло.

Я поклялся защищать… Ты не тронешь, не прикоснешься к ней.

Под ногой что-то заскрежетало. Он посмотрел вниз, с отполированного до зеркального блеска листа золота, алыми, демоническими глазами смотрело его собственное отражение.

Я ничем не лучше демона.

Тьма внутри несогласно взбунтовалась, требуя вернуться к Анью. Требуя крови. Аман зарычал от бессильной ярости комкая лист золота, не желая смотреть на чудовище, которое он в нём видел.

Я опасен для неё.

Он метнулся к дыре в стене, ведущей наверх, туда, где был свет Солнца. Ему было не важно куда, главное — подальше от Аньюриэль. Лишь бы не навредить ей. Лишь бы оказаться подальше от этого сладкого запаха…

***

Он брёл по каким-то заброшенным руинам. Вокруг не было ни души, только какие-то заброшенные развалины. Тьма продолжала рваться на свободу, стремясь получить над ним контроль. Аман старался подавить её усилием воли, но пока они шли практически на равных. Ярость и злость улеглись и на их место пришла боль. Полученные в бою раны неприятно ныли. Но хуже всего было от чувства вины, что грызло душу. Аман нашел какую-то нишу в стене, оседая там на каменные плиты. Он попытался избежать выбора, попытался выбрать сразу два варианта… И лишился обоих. Он не смог защитить Печать от того желтоглазого демона и бросил раненую Аньюриэль в Морайе. Если бы в Акрассии существовал конкурс на презрение к самому себе, то Аман выиграл бы его с огромным перевесом…

Что с ней будет, если демон вернется за Печатью?

В то, что демон, назвавшийся Кармианом, проявит благородство и не тронет беззащитную девушку ему не верилось…

~ Я друзей не бросаю. ~

Анью не в первый раз называла его своим другом… Никто прежде не проявлял по отношению к нему подобных порывов. Когда наставник только привел его в Леонхольд, несколько послушников его возраста попытались с ним подружиться, но, не получив никакой ответной реакции на свою попытку, сочли эту идею бесполезной. Аньюриэль совершенно не волновало то, что он старается держать дистанцию. Она просто улыбалась и продолжала его дразнить и подначивать. Эта безумная колдунья, кажется, могла находиться лишь в двух состояниях, ей либо было весело, либо она на что-то злилась. А ещё она, не задумываясь, готова была рисковать жизнью ради него… Она полезла в Пасть Агилиска, когда он не вернулся к оговоренному времени, она его не бросила…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Разве я могу называть себя твоим другом? Я бросил тебя…

От самого себя было отвратительно. Он понимал, что сейчас ей нужна помощь, нужно лечение, защита. И вместо того, чтобы быть рядом, Аман сидел неизвестно где, не в силах совладать с собственной тьмой.

Я должен вернуться к ней, подавить тьму и вернуться.

Он откинулся на каменную стену, сосредотачиваясь на внутренней борьбе. Аман не знал, сколько прошло времени, прежде чем он смог вернуться в человеческий облик. Тьма внутри всё ещё сопротивлялась, не желая успокаиваться и подчиняться.

— Аман!

Нет! Только не сейчас…

Не узнать этот голос было невозможно. Она, спотыкаясь, бежала вниз по лестнице.

— Аман! Я тебя везде ищу! — она подбежала к нему, опускаясь рядом на колени.

Жрец поднял на неё глаза. Всё та же грязная, перепачканная кровью и рваная мантия, синяки и ссадины по всему телу, обмотанная бинтами голова, взлохмаченные волосы и радостная улыбка.

— Мне так жаль… — за свой поступок было невероятно стыдно.

— Всё хорошо. Я волновалась за тебя, — она была рада его видеть даже несмотря на то, что он бросил её раненую…

Он опустил голову вниз, не в силах видеть, как она беззаботно улыбается.

Ты не знаешь, что я сделал…

Вместе с ней вернулся и сладковатый запах крови.

— Свет слишком яркий… Я ненавижу свет… — тьма снова поднималась, стремясь получить контроль.

— Что?

— Печать Силы у тебя. Я чувствую! Отдай её мне, — дэрон внутри него рванулся к девушке.

Анью резко поднялась на ноги, сделав пару неуверенных шагов от него.

— Нет. Я не отдам тебе Печать, — она озадаченно смотрела на него своими удивительными изумрудными глазами.

Аман усилием воли загнал тьму обратно.

— Не слушайте меня, Искатель! Уходите… Оставьте меня! Сейчас же! Я сам найду Вас.

Пожалуйста… Уходи. Тебе не нужно видеть это. Пожалуйста.

Она несколько мгновений поколебалась, переступая с ноги на ногу, после чего извлекла из сумки его посох, протягивая ему, но стараясь не подходить близко. Аман прижал к себе теплое древко, старательно давя порывы тьмы в душе.

— Я оставлю Буревестника. Он проследит чтобы никто не навредил тебе и проводит ко мне, когда ты… — она задумалась, подбирая слова. — Будешь готов.

Девушка развернулась, медленно уходя. Аман старательно повторял тексты Священных Писаний, не давая тьме вырваться и взять над ним контроль. Чудовище внутри него требовало остановить её. Тьме не была нужна Печать. Тьма требовала девушку, чья кровь так сладко пахнет. Тьме внутри него была нужна Аньюриэль…

***

Солнце опустилось за горизонт, уступая место тьме ночи. Та, в свою очередь, уступила новому дню. Аман продолжал сидеть, сражаясь с самим собой, пока не одержал окончательную победу. Хотя и понимал, что тьма неискоренима в душе дэрона. Но сейчас он был не опасен для Анью и это главное. Теперь нужно было найти девушку, ей всё ещё было нужно лечение. Он медленно поднялся на ноги, осматриваясь в поисках духа. Под ногой что-то тихо зашуршало.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Аман посмотрел вниз. Рядом с ним лежал скомканный лист золота. Он не помнил, как забрал и принес его сюда. Первым порывом было пройти мимо. Алчность — один из самых худших пороков человечества. Но только вот от тех денег, что у него были, мало что осталось, а к Ковчегу они не сильно приблизились… После непродолжительной внутренней борьбы победил осознанный подход — им нужно было покупать припасы для путешествия и хотя бы иногда ночевать не под открытым небом. И, не смотря на благородную миссию, никто не собирался кормить их бесплатно…