Голос бездны - Андрей Ветер

За его спиной вспыхнуло над костром большое соломенное чучело. Яркий свет залил окружающее пространство. Люди громко закричали, запрыгали на месте, захлопали в ладоши. Красный отблеск огня высветил лицо человека с пистолетом. Когтев казался мумией, ничуть не живее мумии.

– Хоть раз в жизни побывать на Купале, – проговорил он задумчиво. – Праздник огня и воды. Чудный праздник. Почему он в загоне?

– Может, присоединимся к хороводу? – рискнул отвлечь его Сергей, видя, что Михаил Михайлович совершенно невменяем. Его глаза шныряли туда-сюда, стеклянно застывали на несколько секунд, затем начинали усиленно моргать.

– К хороводу? После, после, – задрожал Когтев. – Нужно сначала успеть… Ночь такая короткая. Вы знаете, что это самая короткая ночь в году?..

– Да.

– Для вас она будет самой короткой в жизни, – он выпрямил трясущуюся руку и поднял пистолет на уровень глаз.

– Бросьте пистолет, Михал Михалыч. Всё кончено, – как можно более спокойно сказал Сергей.

– Миша! – почти прокричала Ксения. – Ну зачем тебе нас убивать? Что это изменит?

Когтев молчал. Его рука дрожала, ствол пистолета ходил из в стороны в сторону. Сергей знал, что выбить оружие из рук старика не составило бы труда, стой они друг к другу чуть ближе, но его отделяло от Когтева расстояние не менее чем в пять шагов.

– Изменит или не изменит, мне, душечка, как-то наплевать, но оставить вас, превративших меня в пустое место, я не могу. Я был всем, а нынче я никто. Я хуже бездомного пса. Ноль без палочки и палочка без нолика. Я гнался за вами через этот лес не для того, чтобы махнуть прощально рукой и убраться восвояси. Нет! Я гнался, чтобы убить вас. Я бы с удовольствием перегрыз вам обоим горло собственными зубами и выпил бы вашу кровь до последней капли. Но у меня нет сил. Я устал. Я постарел. Я просто застрелю вас.

– Нет, Коготь!

Позади трясущейся фигуры Когтева внезапно появился полковник Романов.

– Стрелять буду я. И на этот раз ты никуда не смоешься от меня, гадёныш. Похоже, что я всё-таки сцапал тебя.

В вытянутой руке Романова мерцал «Макаров». Когтев съёжился, но свой пистолет не опустил. Жерло ствола продолжало смотреть на Сергея.

– Брось оружие, – отчётливо произнёс Романов.

Лисицын сделал шаг в сторону, затем другой. Он передвигался очень медленно, не спуская глаз с пистолета в руке Когтева. Жерло смотрело на него, гипнотизируя своей бездной, как чёрным зрачком. Сергей отошёл ещё. Когтев не стрелял, и Лисицын понимал, что теперь Михаил Михайлович не нажмёт на спусковой крючок просто так. Он уже не выстрелил. Он опоздал. Теперь его могло толкнуть на это только что-то неожиданное, что-то резкое, что-то внезапное и пугающее. До того момента будет тянуться пауза.

Весь мир сосредоточился для Сергея Лисицына на кончике Когтева оружия. Тело напряглось, по мышцам побежала звериная энергия. Тонкая, колючая, наэлектризованная волна поднялась от ног до макушки, обернула Сергея невидимыми нитями и скрутила их в пучок, готовый вырваться из любой части тела в виде мгновенного удара. Рука Когтева дрогнула и перевела пистолет с Сергея на Ксению, затем качнулась обратно, задержалась и вновь стала поворачиваться к Ксении. Движения руки были недолгими, но этим вполне можно было воспользоваться. Этим нужно было воспользоваться. Этим нельзя было не воспользоваться. Увидев, как пистолет двинулся в противоположную сторону, Лисицын сделал стремительный выпад и кубарем полетел под ноги Когтева. Так летит брошенный с силой боевой топор, срывая на пути вражеские головы. Сергей услышал, как щёлкнул курок романовского «Макарова», но выстрел не последовал. Осечка. Что ж, такое случается. Не всё должно идти гладко. Не всё, как говорится, коту масленица. Случаются и осечки.

Мгновение…

В глазах мелькнула перевернувшаяся земля, светлеющее небо с мутно-синими облаками, тёмные стебли травы с мелкой россыпью цветочных лепестков, пылающие пятна костров, взвившаяся рука с пистолетом. Шумно зашелестело в ушах листвой, вскрикнуло стариковским голосом, откликнулось полковничьим матерным словом.

– Ох! – неопределённый звук.

Сергей выбросил вперёд обе ноги, сдвинутыми ступнями ударил в мягкий когтевский живот, правый кулак метнулся к щуплому запястью врага (или жертвы?), оплёл его волосатую поверхность цепкими, как щупальца, пальцами, рванул на себя, переломил разом ослабшее тело недавнего финансового магната пополам, молниеносно перебросил правую ногу поверх захваченной руки, с хрустом изломив её в локтевом суставе…

Когтев перелетел через Сергея Лисицына и с размаху шмякнулся головой в мягкую береговую землю. Земля ответила на удар тела глухим звуком. Тело издало вялое «хрусть».

– Ох! – оборванно вырвалось изо рта упавшего.

Сергей по-кошачьи извернулся, пока Когтев пролетал над ним, встал на четвереньки и, едва обмякшее тело коснулось земли, сразу же кинулся на него. Пальцы стремительно овладели пистолетом, стиснули рукоять и ткнули стволом в лицо замеревшему человеку. В ту же секунду над головой Когтева завис «Макаров» Романова.

– Коготь! Всё кончено!

Михаил Михайлович молчал. Его безумный глаз неподвижно таращился куда-то в сторону. Вывернутая голова не издала ни звука. Из порвавшейся на локте Когтева рубашки торчала окровавленная кость.

– Всё, – Романов распрямился, – готов старикан.

– С чего бы это? – Сергей подёргал Когтева за воротник. – Похоже, он шею свернул.

– Твоих рук дело, – откашлялся полковник. – Не мог помягче толкнуть его?

– Извини. – Сергей протянул другу отобранный пистолет. – Переборщил немного.

– Ох уж эти твои восточные фокусы! – хмыкнул с деланной серьёзностью полковник Романов. – Такой материал насмарку пошёл.

– Может, ты на меня дело возбудишь за превышение необходимой самообороны? – Лисицын сел на траву возле покойника.

– Непременно, – Романов сморщил лоб. – Ты же напал на невинного мужичка. Он себе гулял-гулял по лесу, а ты ему кость из руки выдрал, позвоночник оприходовал ни с того ни с сего. Чёрт знает что творится в стране! Как я объясню, что слабый, беззащитный пожилой человек подвергается нападению со стороны распущенного журналиста-здоровяка?

– Дядя Ваня! – приблизилась к ним бледная как смерть Ксения. – Вы что? Вы вправду? Он же нас защищал! Это же случайно у Миши шея сломалась!..

В ответ на её жалобный тон раздался дружный хохот. Романов плюхнулся в траву возле Лисицына и затрясся что было мочи. Мужчины смеялись громко, упоительно, заразительно, выплёскивая из недр своих всю тяжесть, скопившуюся в них за последние дни, как вязкий горький осадок.

– Ксюша! Ха-ха-ха! Девочка моя! О-хо-хо! Я просто не могу! – дрыгал ногами Романов, то и дело задевая каблуком плечо мёртвого Когтева.