Мимолетное прикосновение - Стелла Камерон

Глава 20

Эдвард решительным шагом вошел в холл своего дома на Кавендиш-сквер. Вымуштрованным слугам хватило одного взгляда на господина, чтобы тотчас же скрыться с глаз долой. Они знали, когда следует держаться в тени.

Стоявшие перед подъездом элегантное ландо и видавший виды небольшой экипаж предупредили виконта, кого он скорее всего застанет у себя в гостиной.

— Добрый день, Антония, — поздоровался он, не успев даже до конца открыть дверь. — Привет, Джулиан. Надеюсь, вам нравится мое гостеприимство.

Слова его были встречены гробовой тишиной. Нахмурившись, Эдвард обозрел представившуюся его взгляду картину. Антония, привольно раскинувшись в его излюбленном кресле перед камином, продолжала читать. Джулиан, склонившись над мисс Уинслоу и легонько касаясь рукой ее плеча, судя по всему, обучал девушку какой-то карточной игре!

— Прелестная картинка, — раздраженно сказал Хаксли, войдя в комнату и швырнув перчатки и хлыст на кресло. — Похоже на открытие занавеса в лучшей пьесе Королевского театра. Нежное семейство в сборе.

— Сарказм тебе не идет, Эдвард, — промолвила Антония, не отрывая глаз от книги. — Равно как и твое поведение в последнюю неделю.

— Мое поведение? — хмыкнул виконт, расстегивая плащ. — После всего, что выпало на мою долю за последнюю неделю, ты еще меня осуждаешь? Я так понимаю, вы уже получили мое послание из Хаксли? Мне еще надо было до отъезда из Девоншира уладить одно небольшое дельце, но я думал, вы ждете не дождетесь весточки от моей почтительной женушки.

— Вы, сэр, иногда бываете поразительным грубияном. Замечание Джулиана, исполненное тихой ярости, так ошарашило виконта, что он едва не выронил плащ из рук.

— Прощу прощения?

— Мне кажется, ты достаточно хорошо меня слышал.

— Пожалуй. Так с каких это пор, позволь узнать, ты взялся критиковать мои поступки и поведение?

— С тех пор, как ты завел обыкновение непочтительно разговаривать с юными благородными леди.

Сделав над собой усилие, Эдвард сдержался и с необыкновенной тщательностью повесил забрызганный плащ на спинку стула.

— По-моему, я один волен судить, как, что и почему я делаю.

— Черт побери! — Джулиан выпрямился, но рука его по-прежнему касалась плечика Сары. — Иногда ты бываешь поразительно… несносно…

— Самонадеянным, тупоголовым, несправедливым. — Леди Баллард на миг умолкла, а потом докончила, сердито сверкая глазами: — Наглым!

Стиснув зубы, Эдвард пружинистыми шагами подошел к камину и остановился, повернувшись спиной к огню.

— Наглым, говоришь? — Сощурившись, он перевел взгляд на Сару: — Мисс Уинслоу, вы еще не высказались. Только не говорите мне, что вам нечего добавить ко всему вышеперечисленному.

Девушка подняла на него огромные черные глаза, полные немого укора.

— Вы… вы были так грубы со мной, милорд. — К полному его ужасу, по щекам ее беззвучно поползли слезы. — Бедненькая Линдсей. Она такая мягкая, ранимая. Она всегда старалась помогать тем, кто беднее и несчастнее ее. А теперь… теперь вы заточили ее в каком-то ужасном месте.

Эдвард не верил своим глазам. Прямо перед его пораженным взором Джулиан бросился на одно колено и заключил всхлипывающую девушку в объятия. Темная головка доверчиво прижалась к его плечу. Гневное лицо Джулиана выражало полнейшее отвращение к виконту.

— Подумать только, оставить невесту в первую брачную ночь! — Графиня возмущенно захлопнула книгу и поднялась на ноги. — Сперва ты умудряешься какими-то способами, которые я решительно отказываюсь понимать, заставить бедное невинное дитя согласиться на этот брак. Затем, когда твое самолюбие уязвлено теми знаками мужского внимания, какими общество — что более чем естественно! — осыпает столь прелестное создание, ты сломя голову начинаешь приготовления к свадьбе, причем с самой неприличной спешкой, какую мне когда-либо доводилось видеть.

— Я вовсе не…

— Помолчи, Эдвард. Ты лишил бедную девочку всех радостей, какие она могла получить от столь важного события. Никогда, ни на одну секунду ты не думал о Линдсей как об умной и энергичной личности, чья воля может оказаться не слабее твоей. — Грудь Антонии бурно вздымалась под черным шелком платья. Многочисленные нити черного янтаря с бриллиантовыми искорками так и ходили ходуном у нее на шее. — Разве тебе никогда не приходило в голову, что всякий — всякий, — кто, много лет прожив под одной крышей с людьми вроде Роджера Латчетта и его мамаши, сохранил бы такой здравый ум и такое чувство юмора, как у этой малышки, явно является человеком неординарным?

— Ну…

— Ну конечно, ты об этом и не задумывался. Слишком уж спешил войти в свои права. И еще, Эдвард, ты глубоко оскорбил Сару. Будь это не ты, я такого человека вообще никогда бы не простила.

— Вот-вот, — решительно отозвался Джулиан, все так же прижимая девушку к груди.

Эдвард поглядел на друга. Черт побери! Парень по уши втюрился в легкомысленную девчонку.

— А Эмма, Эдвард, Эмма…

Виконт устало перевел взгляд на тетушку.

— Так мне выслушивать нотации еще и оттого, что я нашел какую-то глупую горничную в…

— Перестаньте! — Сара вскочила на ноги. — Не надо об этом! Это слишком… слишком неприличная тема. И вы так испугали бедняжку Эмму, что она с тех пор боится выйти из комнаты.

Эдвард в состоянии крайнего изумления переводил глаза с одного обвиняющего лица на другое. Ему было трудно сосредоточиться, все тело онемело и ныло после многих дней бешеной скачки и недосыпания. Но, прах его разбери, должно быть, во всем, что ему только что наговорили, есть доля истины. Перед мысленным взором его невольно предстала Линдсей — его маленькая Линдсей! — стоящая на ступенях Хаксли-плейс, одной рукой поддерживающая эти свои смехотворные штаны, и изо всех сил старающаяся выглядеть перед слугами уверенно и с достоинством. Такое не скоро забудешь!

— Ты весь в грязи, Эдвард, — внезапно сменила тему Антония. — Не ботфорты, а комок глины.

— Знаю.

— Дурной тон — появляться в таком виде перед светским обществом.

— Но я столько дней не слезал с седла, — попробовал оправдаться Эдвард. — Нелегкие выдались деньки.

— Не у тебя одного, — заметил Джулиан, устремив на друга многозначительный взгляд, намекающий, что им еще найдется, о чем поговорить наедине.

— Я уже довольно долго жду, пока ты наконец соблаговолишь сообщить мне то, что я хочу слышать, — сказала леди Баллард. — Итак. И будь добр, не выводи меня из терпения пустыми отговорками. Где она?

Виконт провел рукой по волосам. Скоро ли ему удастся уладить все дела тут, в Лондоне, и вернуться к Линдсей?