Адмирал южных морей - Артем Каменистый

Саед обернулся ко мне, спокойно, с ноткой самодовольства улыбнулся:

— Удачно встали. Теперь надо побыстрее очистить их корабль от швали. Волна усиливается, нехорошо, когда корабли друг о дружку так трутся.

Сообщив это, он вытащил из ножен меч и походкой прогуливающегося по городской набережной шалопая направился в сторону демов.

Он прав — надо побыстрее очистить палубу трофея от прежних хозяев.

Я не спец в тактике абордажного боя, но сразу понял, что нынешняя схватка сильно отличается от той единственной, в которой довелось побывать. Тогда мы просто зажали кучку врагов со всех сторон, быстро подавив сопротивление. Сейчас, несмотря на численное преимущество, этого не получилось.

Поначалу мы успешно теснили врага к носу, но примерно на середине палубы процесс остановился. Атаковать здесь можно было лишь с одной стороны, получая подкрепление сзади. Так уж получилось, что корабли стояли друг к дружке неровно, Саед не стал дожидаться, когда «Кошмар» полностью поравняется с противником. Теперь с двух сторон от демов было море, как и за спиной. Им отступать некуда, а нам невозможно их обойти.

В рукопашной нет ничего более приятного, чем окружить противника. Получая удары со всех сторон, он быстро задумывается о смысле бытия и перспективах продолжения личного существования, как правило склоняясь к сдаче. Ну или как минимум начинает паниковать, что тоже неплохо.

А теперь мы бодались лоб в лоб на узкой палубе галеры. Одновременно друг против дружки могло выступать не больше пары десятков бойцов. Остальные в лучшем случае метали подобранные дротики, а в худшем орали на все лады, из-за чего командовать было трудно.

Я стоял в задних рядах, притопывая от нетерпения. В принципе меня все устраивало. Пусть демы продолжают упираться до подхода эскадры, а там мы их легко задавим с разных сторон. Но, конечно, хотелось победить собственными силами.

Тяжелая пехота, выстроившаяся в несколько шеренг, чем-то похожа на железобетонную стену. Рано или поздно ты ее развалишь ударами кувалд, только кувалд попортишь немало, а уж сколько времени уйдет на создание бреши… Но это, конечно, как в нынешних случаях, когда невозможно обойти строй.

То-то демы так охотно пустили нас на палубу, почти не мешая. Не хотели обороняться в невыгодных условиях. Тоже не хотят рисковать: ждут подкрепления.

Ждите-ждите… Ваше плетется на веслах, а наше летит под всеми парусами, поймавшими попутный ветер.

Бойцы толкают друг друга щитами, пытаются достать кинжалами. Копья и алебарды бесполезны: слишком тесно сцепились. Нас гораздо больше, но численность здесь не решает.

Руки чешутся пустить в дело Штучку, но таким, как я, в подобную свалку дороги нет. Там латы нужны, шлемы прочные и глухие. Чтобы рваться вперед, дыша врагу в лицо, получать удары, не поморщившись. Никаких фехтовальных изысков — обоюдное давление двух стен. Если не удержался на ногах, то все: затопчут, а на твое место в шеренге ворвутся враги. К тому же колено еще не пришло в себя, а подраненные бойцы в первых рядах не нужны.

Первым подошел «Кошмар-2», что неудивительно. Там командует Арисат, и он, пользуясь служебным положением, вытребовал себе немалую долю умелых моряков. С ходу разобравшись в ситуации, он повел галеру к носу противника. На палубе толпилась абордажная команда: не пройдет и минуты, как демам придется отбиваться с двух сторон, а это надолго не затянется.

Но враг, все прекрасно понимая, не сдавался, на что-то продолжая надеться. И даже действовал.

Под ногами все тише и тише кричали гребцы — судя по всему, их попросту вырезали, наказывая за бунт, спровоцированный криками священника. Мы ничем не могли им помочь, потому что люки были заперты. Крепкие доски, на совесть сколоченные, плохо поддавались топору. Но вдруг один, тот, что на корме, распахнулся сам, и из него на палубу хлынула легкая пехота. Мои старые знакомые — людоловы, первые демы, с которыми столкнулся.

Ох и всласть они меня тогда по лесам погоняли…

Не подумайте, что, любуясь на эту картину, я предавался воспоминаниям. Вовсе нет: пробудившаяся Штучка встретила самого прыткого размашистым ударом по ногам — в задних рядах места для разбега ей хватало. Вторым ударом, на этот раз колющим, я добил дема, лишив местных мастеров-протезистов новоиспеченного клиента. Атаковал второго, но неудачно — тот исхитрился парировать. На его мече осталась глубокая уродливая зарубка — чуть-чуть не хватило силы сломать лезвие. Осознав, что один на один воевать против меня дело неблагодарное, воин попятился назад, подставившись под выпад алебарды.

Вылазка врагов была отчаянным шагом — они оказались в окружении. Пусть здесь не так много наших, но на эту кучку хватило. В считаные секунды окружив противника, мы перебили почти всех. Лишь несколько успели нырнуть в люк, но там их уже встречала орава освободившихся рабов. Уж не знаю, как их усмиряли, но те, выломав скамьи, как были, скованные цепями друг с другом, набросились на хозяев. Невольники разошлись так, что нам пришлось пятиться назад, криками призывая их благоразумию. Те в кровавом угаре не признавали нас за союзников, глупо гибли под ударами мечей и топоров, не жалея себя, давили демов.

Глупо… Напрасные потери…

Пожалуй, впервые участвую в бою, где не принимаю если не главного, то хотя бы решительного участия.

Крики усилились, на носу зазвенело оружие. Демов наконец зажали с двух сторон. А затем над головой прогудел снаряд, ударив в толпу сцепившихся воинов. Вспыхнуло пламя, уши едва не заложило от многоголосого воя. Обернувшись, я увидел разворачивающуюся галеру. Врагу подошла подмога, но, правильно оценив силы, не рискнула ввязываться в бой. Зато нагадила перед уходом, обстреляв из баллисты. На этот раз не дротиками, а зажигательной дрянью.

Сомневаюсь, что артиллеристы целились по своим. Пульнули наудачу — ведь промахнуться по трем сцепившимся кораблям даже на волнах сложно. И не промахнулись. Только вот судьба-злодейка разбила горшок чуть ли не в центре строя южан.

Сопротивление демов и без того уже слабело, а теперь, когда два десятка воинов вспыхнули будто свечи на торте для именинника, и вовсе прекратилось. Пылающие фигурки с воем посыпались за борт, те, которые пострадали меньше, бросали оружие, кашляя и вытирая слезящиеся глаза, падали на колени, моля о пощаде. Их продолжали рубить, хотя кое-где начали вытаскивать из свалки. И лишь я да Саед криками пытались заставить остывающую от боевой горячки толпу заняться тушением пожара.

Если трофей сгорит, то все зря. Мы ведь не просто так в бой вступили, а ради новой площади палуб, продуктов, бочек с водой. Я даже до рукоприкладства дошел, щедро раздавая пинки самым нерадивым. Кое-как собрали все ведра и бочонки, начав заливать пожар забортной водой. К тому моменту огненная жидкость сгорела, так что смыть ее не получилось. От нее занялось дерево палубного настила, причем занялось всерьез. Несмотря на все усилия, пламя прорвалось на гребную палубу, и борьбу за живучесть галеры пришлось вести среди трупов перерезанных гребцов — не меньше полусотни их пало при подавлении бунта и потом, когда часть сумела вырваться.