Генрих Гейне - Александр Дейч

«Вечером 25 июня Париж буржуазии устроил иллюминацию, в то время Париж пролетарский сгорал в огне, истекал кровью, испускал стоны». - Так писала в номере от 29 июня 1848 года пером Маркса «Новая Рейнская газета».

Скептицизм Гейне, высказанный в начале Февральской революции, нашел свое оправдание. Во временном правительстве Франции он увидел «многих жалких комедиантов и с грустью констатировал, что никогда еще «народ, великий сирота, не вынимал из революционной урны пустых билетов, более ничтожных, чем эти временные правители».

Революция во Франции нашла немедленный отзвук в различных германских государствах. Германская буржуазия, не желавшая больше переносить узы феодально-бюрократического режима, подняла знамя восстания. Разнородные массы оппозиции, мелкая буржуазия и крестьянство и промышленный пролетариат, не имевшие четкой программы действия, пошли на поводу у буржуазии.

Мелкие германские монархи, спасая положение, призвали к власти либеральных министров. Союзный сейм в первых числах марта поднял черно-красно-золотой флаг как германское знамя. Но этот маневр не дал реакции желательных результатов. Южногерманские либералы, собравшиеся в Гейдельберге, постановили созвать во Франкфурте-на-Майне национальное собрание для быстрого избрания германского правительства.

Между тем 13 марта вспыхнула в Вене настоящая революция. Всемогущий Меттерних, глава не только габсбургской, но и европейской реакции, бежал в Лондон.

Это послужило сигналом к восстанию в Берлине. Прусское правительство надеялось справиться с движением, но выступление берлинских рабочих решило судьбу феодальной монархии.

На улицах Берлина произошли, подобно Парижу и Вене, ожесточенные уличные бои. Пролетариат одержал победу на баррикадах. Прусский феодализм был сражен, но рабочий класс был еще недостаточно зрел, чтобы удержать власть. Бразды правления перешли в руки буржуазии. Ее рейнские вожди, Кампгаузен и Ганземан, составили новое министерство. В это министерство входили и представители обуржуазившегося дворянства.

Министерство Кампгаузена и Ганземана поторопилось устранить рабочих из народного ополчения. Это правительство не желало опираться на народные массы и таким образом держать под угрозой корону и феодалов. Оно заискивало перед дворянством. Из страха перед рабочими буржуазия вошла с монархической реакцией в соглашение.

Неудавшееся парижское восстание в июне 1848 года явилось сигналом для европейской реакции.

Маркс отмечает, что лишь только «парижские рабочие были побеждены, перебиты и разгромлены, как сейчас же по всей Европе новые и старые консерваторы и контрреволюционеры подняли головы с наглостью, показывавшей, как хорошо они понимали значение этого события».

Франкфуртское национальное собрание, составленное из мелкобуржуазных демократов и либералов, дошло до того, что выбрало прусского короля Фридриха-Вильгельма IV в германские императоры.

Германская реакция при таких условиях повела наступление даже на такую безобидную организацию, как «демократическое» собрание во Франкфурте.

Мелкие немецкие буржуа и либеральствующие демократы ограничились революционными фразами, но защитить себя не сумели. Между тем, прусское правительство стало открыто вооружаться, предлагая мелким и средним государствам Германии взять на себя роль палача революции. В результате Франкфуртское национальное собрание бежало от избранного им имперского правителя из Франкфурта в Штутгарт. Здесь его постиг бесславный конец, так как вюртембергское правительство разогнало его вооруженной силой.

Отдельные восстания, вспыхнувшие против монархической реакции в Дрездене, в отдельных частях Рейнской области, в Бадене и в Баварско-Рейнском Пфальце, были жестоко подавлены прусскими войсками.

Обнаглевшая реакция нашла в себе достаточно силы, чтобы расправиться и с (Национальным движением в некоторых других странах. Совместными действиями Пруссии и России была раздавлена Венгерская революция.

Гейне жадно следил за развертывавшимися событиями в Германии хотя и писал: «Я не могу заниматься ими много, потому что получаемые мною из отечества печальные вести действуют на меня так раздражающе, что мое здоровье только ухудшается каждый раз как дойдет до меня такая весть».

Это раздражение больного поэта выливалось в резко сатирические формы «Современных стихов». Половинчатая революция в Германии, трусость и предательство буржуазии нашли себе яркое и полновесное отражение в сатирах Гейне той поры.

Когда Франкфуртское национальное собрание объявило красно-черно-желтое знамя национально-революционным знаменем объединенной Германии, немецкие политические лирики били в литавры, празднуя победу. Гофман фон-Фаллерслебен приветствовал «блеск божьей милости, осенившей Германию», Дингельштедт восторженно воспевал «полет сказочного времени», Фрейлиграт восклицал: «Ура, ура, ты черный, красный, золотой!», прославляя флаг, развивавшийся над франкфуртским собранием.

Гейне оказался прозорливее радикальных политических лириков. В стихотворении «Михель после марта» он видел, что кроется за революционным знаменем буржуазии. Недолгое пробуждение народа-Михеля окончилось новым угарным сном, чудесная сказка свободы отцвела быстро. Тевтоманы, казалось, воскресли из гробов, чтобы объединиться в борьбе за монархию:

И видел я: Арндт и Ян-крокодил,Времен прошедших герои,Опять восстали из могилЗа кайзера горою.

Все бурши - юности былойТоварищи, буяны -Пылали к кайзеру душойКогда бывали пьяны.

Я видел попов, дипломатов родВ грехах своих поседевший,Влиянья римского старый оплот,Над храмом единства потевший.

А Михель-добряк, терпеливый умом.Заснул и храпит в угаре.И вновь пробудился под нежным ярмомТридцати четырех государей.

Гейне не жалел своей язвительности для разоблачения старых врагов - тех радикалов и филистеров-«революционеров», которые предали революцию как мещане и обыватели, боявшиеся подлинной социальной революции.

Демократы показали свою образину «старогерманских» националистов и дали повод к острому стихотворению «Ослы-избиратели»:

Свобода наскучила исподволь,И вся республика явноЖелает, чтобы один корольПравил самодержавно.

Звериная курия собралась -Писались памфлеты и книги,Партийная вражда развилась,Завязались интриги.

В центральный комитет ословСтаро-ослы входили,Кокарды они поверх головЧерно-красно-златые носили.

Была еще партия лошаков,Но голосовать не смела -Боялась крика старо-ословИ без голоса сидела.

Один из «тевтоманов-ослов» произносит речь: