Социальная психология - Людмила Почебут

Поясним данную процедуру на примере, для чего попробуем использовать опыт нашего исторического знания, поскольку процесс внедрения психоанализа во французское общество достаточно далек для российского читателя. В качестве примера можно обсудить наше социальное представление о статусе князя Александра Невского в Великом Новгороде. С одной стороны, вот уже несколько столетий нам усиленно внедряют в сознание, что князь – это лицо, обладающее всей полнотой власти, то есть внедряется смысл социального представления о полководце как о главной управляющей фигуре, стоящей на вершине иерархической лестницы феодального общества. Однако такое представление плохо согласуется с фактом приглашения князя Александра новгородцами в качестве полководца дважды.

Куда отправился князь после первой победы на Неве? Почему не сразу согласился со вторым предложением? Почему не стал постоянным полководцем и правителем Новгорода? Ученые, конечно, знают ответы на эти вопросы: Новгород был республикой, и никаких князей-правителей в нем не было. Следовательно, Александр Невский был наемным полководцем, то есть даже не выбранным воеводой (как стратеги в греческих полисах), а временно исполняющим обязанности. Его нанимали и платили за хорошо выполненную работу. Но об этом ничего нельзя прочитать в школьном учебнике истории. Процесс инструментализации знания идет по другому пути: описание героизма новгородцев, тактики немецких, шведских и русских войск, схем сражений и других подробностей, придающих необходимую достоверность событиям. Путем недосказанностей образ полководца закрепляется в системе иерархического мышления традиционного общества, от феодального в XV в. до тоталитарного в XX в. Навязывается образ властителя Новгорода, который можно встроить в существующее социальное представление о феодальной иерархии и централизованном русском государстве. Поэтому факты проговариваются, но не разъясняются, а за счет придуманных деталей и реплик в кинофильмах рисуется образ феодального руководителя Новгорода, которым Александр Невский никогда не был.

Так под воздействием идеологии формируется нужное социальное представление, восходящее своими корнями к эпохе Ивана III. Ситуация может поменяться, если власти потребуется обратиться к собственным традициям демократического управления. В образе самого князя Александра Невского ничего не изменится, он останется героем российской истории, потому что он им является на самом деле. Изменится описание контекста его патриотического служения. Этот пример свидетельствует о том, что идеология всегда присутствует в социальных представлениях.

Д. Жодле также рассматривает процесс внедрения представлений в социальное сознание через структурирование его формы. Процесс внедрения расслаивается на несколько форм, которые позволяют понять:

1) как придается значение представляемому объекту;

2) как используется представление в качестве системы интерпретации социального мира;

3) как происходит интеграция нового представления в уже сложившуюся систему и как оно соотносится с имеющимися знаниями.

На примере домов ребенка и детских домов можно рассмотреть предложенный исследовательницей процесс внедрения через структурирование формы. 1. Значение домов ребенка легко определяется через альтернативу – ребенок либо выживет, либо умрет без материнской заботы. Естественно выбор делается в пользу жизни. 2. Организация системы интерпретации социального мира строится вокруг традиционного для европейской культуры убеждения, что все члены сообщества от мала до велика должны получать социальную поддержку. В азиатских культурах ту же функцию выполняет большая семья, поэтому в этих странах практически нет ни домов ребенка, ни домов престарелых. 3. Интеграция нового представления в уже сложившуюся систему представлений происходит легко, так как несколько поколений россиян лично хорошо знакомы с детскими домами и интернатами. Следовательно, формула нашего знания такова: детей, конечно, жаль, но ничего страшного в этом нет.

Приведенные в данной главе многочисленные примеры проникновения психоанализа в обыденные социальные представления людей обусловлены не столько его особой значимостью и полезностью в XXI в., сколько тем, что именно на примере распространения этой теории Московичи впервые исследовал проблему трансформации научных знаний в систему социальных представлений. Для России важен не психоанализ как таковой, а современные научные теории в области социальной психологии, которые будут способствовать изживанию предрассудков и ложных социальных представлений, особенно в сфере принципов человеческого взаимодействия и воспитания подрастающего поколения.

8.4. Основные направления изучения социальных представлений

8.4.1. Социальные представления о прошлом

В последней трети XX в. формирование представлений о прошлом стало объектом пристального внимания со стороны психологов, которые до этого занимались в основном общими проблемами когнитивных процессов и памяти. Историю начали понимать как часть социальной памяти, которая прямо воздействует на поведение людей и принятие решений правительствами разных стран. Современный культуролог Ян Ассман (J. Assmann) считает, что в культурной эволюции человечества «культурная память» формирует и репродуцирует идентичность родовой группы, государства, нации и т. п. Этот процесс осуществляется посредством постоянной циркуляции культурных смыслов, обмена ими – то есть посредством коммуникации. Цивилизация, как он считает, возникает тогда, когда впервые накладываются ограничения на «право сильного» и формируются ценности и правила, регулирующие совместное проживание людей (16, с. 27).

В исторической науке XX в. произошли крупные сдвиги: история событий сменилась на историю интерпретаций. Поэтому с начала 1980-х гг. историки начали активное изучение коллективной памяти, используя понятия и термины социальной психологии, уделяя особое внимание социальным представлениям. Чтобы интерпретировать те или иные события, понадобился весь арсенал психологического знания для объяснения поступков людей и их поведения в трудных ситуациях выбора и принятия решений. Одной из самых известных и масштабных работ в этом направлении стал французский проект под руководством Пьера Нора (P. Nora) «Места памяти». Целью исследования была реконструкция коллективной памяти во Франции, опирающаяся на места, вещи и события, которые в совокупности определяют материал истории. «Символическими объектами» стали памятники, события, ритуалы, символы и традиции, составляющие многообразие французской национальной идентичности: Пантеон, Жанна дАрк, Триумфальная арка, словарь Ларусса, Стена коммунаров и еще десятки других. Главной задачей исследования, объединившего крупнейших историков Франции, стал поиск ответов на вопросы, злободневные для сегодняшнего французского общества: что такое Франция? что значит быть французом? как менялись представления о Франции и французах во времени?

Поиски новой коллективной идентичности сегодня актуальны и для России. Стремительно меняющийся мир настоятельно ставит задачу формирования новых национальных (а нередко и наднациональных) идентичностей, требуя преобразований существующих форм коллективной памяти. Уже проведенные исследования исторической памяти в современной России включают и социально-психологическое, и социологическое знание для более точного определения содержания социальных представлений.

8.4.2. Верования, убеждения и идеологии

Изучение системы представлений отдельных людей и групп особенно интенсивно начало развиваться после Второй мировой войны, на которой погибло свыше 60 млн человек. Необходимо было понять, как такое могло произойти, что именно подвигло людей на такие страшные преступления. Этот феномен исследовался как на уровне индивидов (эксперименты Ф. Зимбардо и С. Милграма), так и на уровне идеологий. Одним из первых исследований была работа «Авторитарная личность», выполненная под руководством Теодора Адорно (Т. Adorno). Авторы поставили вопрос о парадоксе: чем объяснить тот факт, что нацистская идеология смогла сформироваться в стране с длительной культурной традицией, вызвала энтузиазм и была поддержана большим количеством людей? Т. Адорно справедливо полагает, что были задействованы какие-то психологические механизмы, обеспечившие популярность фашистских лозунгов. Он не указал, какие именно, но ввел четыре параметра, представленные системой шкал аттитюдов: антисемитизм, экономико-политический консерватизм, антидемократические тенденции и этноцентризм.

В терминах социальной психологии данные аттитюды были операционализированы М. Рокичем. Он предположил, что в основе упрощенных представлений, называемых стереотипиями, лежит общая ментальная ригидность, которая затрагивает не только когнитивные структуры, но и эмоциональные оценочные суждения. Именно тогда М. Рокич ввел новое понятие – «догматизм».