Маскарад или Сколько стоит твоя любовь? - Марина Ночина

   Теперь придётся долго вымаливать его у Ксюши...

   В квартире что-то грохнуло, возвращая Тимофея в субботнее утро, где на нём недовольно заворочалась обнажённая девушка. Ксана причмокнула, потянулась, что-то злобно пробормотала, вздохнула и потёршись щекой об его грудь, лениво приоткрыла глаза.

   Ну, вот он - момент истины.

   Тимофей глубоко вдохнул и задержал дыхание.

   Несколько блаженных секунд неги, словно она всё ещё купалась в своих сладких снах, довольная улыбка, плавный поворот головы и в затуманенный взгляд ворвался дикий ужас...

   "Алко-го-ли-и-ичка", - противно затянул внутренний голос, как только мозг сказал "хватит спать".

   "Будешь мной, поймёшь", - лениво отмахнулась я и попыталась устроиться удобнее. Хотя куда уж удобнее? И так почти в Раю...

   "Я и есть ты! Дура! " - высказался пылающий злобой голос и расколол мой Рай на множество ма-а-аленьких осколков. И сразу в теле проснулись все признаки похмелья. В голове заработала самая противная и громкая дрель мира, в виски заколотили дятлы, во рту заскреблись кошки, перепутав его со своим туалетом, а в животе забурчало, требуя жрать! Кажется, сейчас умру, если не поем. Одна и та же реакция на все времена. Но, к удивлению, на этом организм не закончил радовать отходником. Всё тело ломило так, словно меня всю ночь... кхе-кхе, прошу прошения за такие подробности, имел некто весьма изобретательный с очень извращённой фантазией.

   Господи, да что ж я вчера такое пила? А главное, с кем?

   "С Чудовищем", - злорадно подсказал не желающий успокаиваться голос.

   "Было. Признаюсь и каюсь. Знать бы ещё, что случилось после..." - тяжко вздохнула я и почесала щёку обо что-то тёплое и удобное, на чём имела счастье возлежать. С трудом разлепила глаза и уставилась в знакомый письменный стол.

   Ага. Значит, у себя в комнате. Можно вздохнуть свободно, обошлось без приключений.

   В голове продолжило гудеть, звенеть, рычать, трещать и ещё Бог знает чего противно и болезненно, но не смертельно. Сейчас как встану, как выпью пару таблеточек, потом наберу из холодильника вкусностей, приготовленных Морозовым, притяну под голову подушку и снова окажусь в Раю. Сегодня суббота, могу валяться хоть целый день.

   Кстати, а где моя подушка? И почему кровать подо мной начала дышать?

   Медленно и осторожно повернула голову, дабы не вызвать новых не милых моей черепушке звуков и ощущений, и столкнулась взглядом с...

   - Только не кричи, пожалуйста, - мягко попросил растрёпанный и помятый Тимофей, с каким-то странным выражением лица. Провинился, что ли?

   Та-а-ак! Я чего-то недопоняла...

   Или перепила, и мне теперь мерещатся черти, точнее Чудовища. Тогда почему в моей постели и в полуобнажённом виде?

   Подняла краешек одеяла, осмотрела живописную картину и медленно опустила обратно. Сползла с обнажённого тела снящегося мне парня, легла на спину и зажмурила глаза.

   Страх сменился... Ничем. Пустотой. Ведь зачем бояться своих снов? Их можно контролировать. И я очень хочу проснуться.

   Сейчас открою глаза и навсегда забуду этот кошмар. Это ж надо до чего докатилась...

   "Допилась", - поправил не в меру разговорчивый для сновидения внутренний голос.

   В общем, допилась до того, что Морозов начал сниться в эротических снах. Послесониях? Утренних миражах? Или как такое называется?

   "Это называется: пить надо меньше", - безустанно прокомментировал чересчур разговорчивый паршивец. Когда ж ты заткнёшься?

   - Ксана, - плеча коснулись уж больно натуральные для простого, пусть и эротического сна пальцы.

   - Ты ведь не сон, да? - не открывая глаз, рваным шепотом спросила я.

   - А ты бы хотела, чтобы я был сном? - пальцы переместились на шею, мягко обхватив и поглаживая.

   - Убирайся из моей постели, - оттолкнув руку парня, ровно попросила я, повернулась к Тимофею спиной, положила ладошку под голову и уставилась в никуда. Даже слёз не было. Только безразличие, полностью поглотившее всё внутри.

   Наверное, надо было устроить истерику, наорать, погнать, написать заявление в полицию за совращение несовершеннолетней. Но зачем? У него и так много проблем.

   - Ксан... - на талию легла ладонь парня.

   - Не трогай меня.

   Рука исчезла.

   - Ксани...

   - Убирайся.

   Матрац легко дрогнул. Морозов встал, оставляя меня на огромной кровати одну. Его вообще не должно здесь быть. Так не бывает...

   - Знаешь Ксани, уже слишком поздно меня гнать, - присев передо мной на корточки, сказал Тимофей. Я перевела безразличный взгляд на парня и снова уставилась в пустоту.

   - Что хочешь на завтрак? - он никак не желал угомониться. Чувство вины замучило? А оно у него есть - это чувство? О чём он думал, ложась со мной в постель? Уж явно не обо мне. Хорошо, что не помню вчерашний вечер, иначе бы...

   - Уйди, - в очередной раз попросила я.

   - Нет, - отрицательно мотнул головой Тимофей. - Я никуда не уйду. Сейчас моё место здесь.

   Глухо рассмеялась, вызвав недоумение на лице Чудовища.

   - А потом где будет твоё место?

   - А это зависит только от тебя. Ксан, оживай. Я расскажу всё, что было вчера, но только за завтраком. К тому же... подожди минутку, - хитро улыбнулся Морозов. Попытался было дотронуться до моей щеки, но, наткнувшись на ни чем не уступающий по холодности его коронной бездне взгляд, помрачнел и убрал руку. И, наконец, оставил меня одну.

   Он расскажет: мне оно надо? То, что было вчера, не вернёшь. Надо жить дальше. Только как?

   - Вот, - не прошло и обещанной минуты, и Тимофей вернулся. На руке у него, любопытно крутя мордочкой, сидел крошечный дымчато-серый котёнок.

   Столько эмоций не вызвало даже пробуждение в одной кровати с Морозовым. Я села, поёжилась под немигающим взглядом парня и поспешила укутаться в одеяло. Он, конечно, всё уже видел, но так спокойнее.

   - Откуда? - требовательно протянув руки к котёнку, спросила я. Тимофей тут же передал недовольно фыркнувшего кроху.

   Руки Морозова старалась не касаться. Было не противно, просто... Не знаю, как правильнее описать это чувство. Не могу на него злиться, но и простить не могу.

   Тим отдал кота и, отойдя на шаг, уселся прямо на пол. Парень уже успел одеться: джинсы и чёрная майка. А мне продолжало казаться, что он голый. Бред, знаю. Но ничего не могу с собой поделать.