Мышь в Муравейнике 2: Жук - Дана Обава

— Тоже не приходилось раньше такого делать? — спрашиваю я у нее. Она мне, конечно, словами не отвечает, но, кажется, на секунду мы пришли к полному взаимопониманию.

— Провидица говорила, что этой ночью совмещалось несколько миров, — вспоминает Лекс, — пойдемте глянем.

Протиснувшись через узкий пролом, мы поочередно заглядываем в остальные цилиндрические “кельи”, в которые ведут похожие проломы, словно кто-то сделал их специально, разбивая, чтобы добраться до содержимого. Только некоторые из проломов довольно большие и явно поддерживаемые от заращивания. На полу к ним проложены рельсы, и можно предположить, что искатели здесь часто бывают, вывозя дары других миров целыми тележками.

В одной из таких популярных комнатушек нам везет. Весь пол там усеян различными предметами, большинство которых вполне может быть использовано в Муравейнике и нечто аналогичное мы действительно уже встречали в магазинах. Лекс выуживает из сваленного как попало скарба круглую плоскую штуку, покрытую обалденной эмалью с рисунком из цветов. Собака находит сразу что-то съедобное. А я вдруг, поддавшись порыву, вытаскиваю тонкую помятую книжку в мягкой обложке, открываю и читаю небольшой текст. В основном там картинки. Мне кажется книжка детская.

В школе мы изучали сразу несколько языков, используемых в других мирах, те, что попроще конечно, но этого среди них не было. И все же я легко узнаю эти буквы, а они складываются в знакомые слова. А смысл коротких строк не просто ясен, мне кажется, я уже читала это однажды. Вывод очевиден — этот язык, эта книга, эти вещи — все из моего родного мира!

Я показываю книжку Лексу, он светит на нее своим фонарем и хмурится.

— Лучше прочти мне сама, — просит он.

Начинаю читать первые строки и, не удержавшись, прочитываю весь стих до конца, переворачивая мятые страницы. Читаю про молодого парня, которого все ищут и не могут найти, парня, исчезнувшего, после того как он спас из огня маленькую девочку. К концу у меня на глаза наворачиваются слезы, то ли из-за восхищения подвигом, не требовавшим похвалы и награды, то ли от узнавания собственного родного, но забытого мира.

— Крутой чел, — просто выражает свое мнение Лекс.

— Значит, ты тоже знаешь этот язык! Значит, мы из одного мира, из этого, — радуюсь я.

Собака тоже кое-что отрывает в груде вещей. Вытащив это у нее из пасти, я не могу удержаться от смеха. Это похоже на странную резиновую птицу, которая при нажатии еще и пищит. Посмотрев, где она такое добыла, нахожу целую коробку со следами любопытных собачьих зубов. В ней несколько мисок, пара игрушек, одеяльце и ошейник с медальоном, на котором большими буквами выгравировано слово “ПУЛЯ”.

— Похоже, это посылка для тебя, — я надеваю собаке этот ошейник. Она удивленно крутит головой, но он ей, видимо, особо не мешает.

— Пять уже есть, — Лекс проверяет время на планшете, который к счастью пережил переход между мирами, хотя, конечно, в нашем случае это был не полноценный переход. Мы скорее подглядели в форточку. Но, надеюсь, этого хватило, чтобы дух самоубийцы отстал от меня. Надеюсь, в своем мире он сможет каким-то образом обрести покой. В нашем мире это ему явно не светило.

Сориентироваться в пространстве для нас не сложно, в предположении, что эти залы с цилиндрами под землей расположены симметрично надземным, с плоскостью симметрии, на нулевом уровне. Оттуда возвращаемся к лагерю падших, собираясь оставить там собаку с ее новообретенным имуществом и новой кличкой, а самим оттуда подняться наверх по лестнице.

Вот только что наступило утро. В это время идем по коридорам уже почти спокойно, стараясь все-таки сохранять внимание, хотя это сложновато, учитывая, что мы порядком вымотались. Сил кого-либо бояться уже совсем не осталось, и, пожалуй, попадись нам сейчас кто-нибудь хищный на пути, мы бы просто отмахнулись от него с просьбой подойти попозже. Но это так только кажется, конечно. Когда Пуля вдруг останавливается и с писком бросается в укрытие, мы вполне энергично следуем ее примеру, и залегаем за грудой хлама, которая подозрительно пованивает.

Усмирив собственное дыхание, слышим странный грохот, который можем идентифицировать как шаги, когда что-то огромное проходит мимо нашей кучи. Естественно фонари мы выключили, а писк, который издала Пуля, от испуга слишком сильно сжав челюсти с игрушкой, вряд ли монстр мог услышать за тем шумом, что сам же и издает. Все же, подойдя к нам близко, он останавливается, и, поменяв направление и темп движения, заходит к нам в коридор.

Мы вжимаемся в пол, хотя на нем повсюду валяются какие-то мягкие ошметки чего-то. Возможно, это чего-то было раньше частью кого-то. И еще кто-то похоже устроился в этом что-то на ночлег. Точнее на дневной сон. От него пахнет и идет тепло, которое, в теории, может замаскировать наше тепло, если не спящий по каким-то причинам монстр-шатун, не обойдет кучу, чтобы оглядеть ее со всех сторон.

Очень надеюсь, что ни у кого из нас не сдадут нервы. Я, кажется, держу собаку за лапу, которая немного подрагивает. Что-то дребезжит прямо над ухом, и этот звук становится громче.

Шагов больше не слышно. Очень хочется поднять голову и посмотреть, что же происходит, но в кромешной тьме это не имеет смысла. Однако сейчас явно что-то произойдет, кто-то чего-то выжидает, кто-то собирается что-то сделать.

Мы-то точно не можем сделать ничего, и нам остается только ожидать развязки. Но ничего не происходит пять секунд, десять. Только слабое дуновение воздуха говорит о том, что кто-то сдвинулся с места.

Внезапно со звуком выпущенной стрелы что-то пронзает кучу перед нами. Острие останавливается совсем близко от моего лица. Сердце подскакивает, по телу разливается ужас. Ладонь сжимает лапу собаки, потому что ее-то голова находится примерно там. Ужасный чпокающий звук, как будто стрела пронзила что-то. Я сжимаю лапу, но не могу ничего определить, пока не чувствую на пальцах теплое дыхание.

С шумом стрела выдергивается назад, куча впереди разваливается. Продолжаем лежать, хотя слышим удаляющиеся шаги.

Только, наверное, секунд через пятнадцать мы поднимаемся с пола, стряхиваем с себя ошметки чего-то и с опаской включаем фонари. Перед нами развороченная груда чего-то смахивающего на пожухшие листья. За нею лежит труп некого птицееобразного существа с жуткой сквозной раной. Да