Сын Красного корсара - Эмилио Сальгари

— Равено де Люсан, главарь тихоокеанских флибустьеров, — ответил дон Баррехо.

— А Гронье?

— Сеньор Гронье в данный момент курит трубку; по этой причине он отказался до вечера от командования.

Маркиз нахмурился, потом, внимательно посмотрев на гасконца, сказал:

— А! Так вы один из троих забияк графа ди Вентимилья.

— Вы не ошиблись, ваше превосходительство. Кстати, я пришел осведомиться об этом достойном кабальеро.

— Он находится под моим покровительством. Так что же вам нужно? Убирайтесь вон; мои люди хотят драться.

— Я пришел предложить вам сдаться.

— Кому?

— Вам.

— Вы, стало быть, не знаете, что под моей командой находятся пятьдесят солдат и двадцать две пушки, а снарядов к ним так много, что ими можно сравнять с землей целый город.

— А вы, ваше превосходительство, должно быть, не видели, что мы уже захватили две из трех ваших крепостей, которые тоже защищали по пятьдесят человек каждый и по сорок пушек? Мы все это видели. Так сдаетесь или нет? Равено де Люсан обещает сохранить вам жизнь при условии, что вы немедленно передадите нам графа ди Вентимилья, его авантюристов и внучку великого касика Дарьена. В свою очередь, даю вам пять минут на раздумье. Потом мы пойдем на штурм и, уверяю вас, ваше превосходительство, возьмем вашу крепость, как взяли две других.

— Дайте мне посоветоваться с офицерами, — сказал маркиз.

Гасконец достал сигару, поджег ее, воспользовавшись кусочком трута, и уселся возле своего белого флага.

Тем временем флибустьеры, не очень-то уверенные в капитуляции маркиза де Монтелимар, готовились под руководством Равено к решающему штурму.

В первую линию они поставили пятьдесят человек, вооруженных ручными гранатами; за ними расположилась сотня буканьеров, которые должны были в первую очередь уничтожать артиллеристов.

Другие держали в руках лестницы, набранные по церквям.

Ответа маркиза де Монтелимар ждать долго не пришлось.

— Передайте сеньору Равено, — сказал он гасконцу, — что до тех пор, пока у меня останется хоть один человек, хоть один пороховой заряд, я буду защищать крепость. А теперь уходите, или я прикажу вас расстрелять.

— Буду помнить ваше любезное предложение, — ответил гасконец, вытаскивая пику. — Надеюсь скоро увидеться, сеньор маркиз.

Несмотря на угрозу испанского командующего, он не торопясь пересек площадку перед крепостью и передал Равено ответ маркиза.

— Мы возьмем штурмом эту крепость, как взяли уже две других, — ответил французский дворянин.

Потом он дал сигнал к атаке.

Флибустьеры, горя нетерпением покончить с фортом и заняться грабежом города, прежде чем его жители не унесут все ценные вещи, ринулись на приступ, несмотря на убийственный огонь испанцев.

Молниеносным броском они достигли мертвых зон крепости, сведя тем самым к нулю поражающее действие артиллерийского огня, и первая шеренга начала забрасывать гранатами защитников, укрывавшихся за зубцами крепостной стены. В то же время буканьеры расстреливали вражеских аркебузиров, расставленных в редутах, на террасах и в люнетах.

Заставив отступить артиллеристов, которые не могли сопротивляться одновременным разрывам стольких гранат, флибустьеры приставили лестницы и полезли наверх.

Испанцы во главе с маркизом де Монтелимар ожидали их на главной площадке форта.

Буквально в один миг страшные люди моря взобрались на стену, перелезли через зубцы и бросились на алебардщиков, вооружившись пистолетами и короткими, но широкими абордажными саблями.

Гасконец был в числе первых; он подбежал к маркизу и, в то время как вокруг кипел жесточайший рукопашный бой, несколько раз ткнул в его сторону шпагой.

— Сдавайтесь, или я убью вас! — заорал он.

Маркиз, немного отступив, смело принял вызов гасконца. Он тоже был хорошим фехтовальщиком и защищался отчаянно, оказывая сопротивление, прямо-таки удивившее грозного дуэлянта.

Столкнувшись с необычной горячностью, он отступал до террасы люнета, а в это время флибустьеры беспощадно убивали тех, кто отказался сложить оружие.

— Сеньор маркиз, — сказал гасконец, раз двадцать попытавшись нанести укол, но все его старания были пресечены уверенной защитой испанца. — Так долго не может продолжаться. Я гораздо моложе вас, а главное — гасконец. Сдавайтесь, или я вынужден буду убить вас, а это, если сказать честно, мне вовсе не нужно. Форт уже взят, и всякое сопротивление бесполезно. Бросьте шпагу и верните мне графа, моих товарищей и внучку великого касика.

Маркиз отступил на шаг, вытер левой рукой капельки пота, выступившие на лбу, и быстро оглянулся.

Его люди, оказывавшие до сих пор отчаянное сопротивление, сдавались группами, а флибустьеры сбрасывали пушки в ров, предварительно заклепав их, чтобы вывести из строя.

— Это конец, — печально проговорил он.

Потом, встряхнувшись, процедил вполголоса:

— Но ведь может произойти и ответное сражение.

Он бросил шпагу как раз в тот момент, когда Равено де Люсан в сопровождении полудюжины флибустьеров поспешил на помощь гасконцу.

— Сеньор маркиз сложил оружие, — сказал дон Баррехо. — И сдался он человеку из рода де Люсак. Вам здесь делать больше нечего, сеньор де Люсан, этот кабальеро находится под покровительством гасконцев.

Равено приподнял шляпу и вежливо приветствовал защитника форта:

— Сеньор де Люсак, настоящий дворянин, изволил спасти вам жизнь, и я ее у вас не отберу, сеньор де Монтелимар, потому что флибустьеры умеют ценить мужество, а вы только что доказали, что его у вас в избытке. А теперь укажите нам поскорей, где находится граф ди Вентимилья.

— Следуйте за мной, — ответил маркиз, вынимая из голубого свертка ключ.

Он приблизился к главному зданию форта, окруженному многочисленными казематами, открыл дверь, а потом сказал:

— Входите! Они все здесь!

Мгновением позже графа принял в свои объятия Равено де Люсан; гасконец в то же время отпечатал четыре звучных поцелуя на щеках Мендосы и дона Эрколе.

Внучка великого касика Дарьена решительно последовала за своим братом, едва удостоив взглядом маркиза де Монтелимар, которого всего несколько дней назад почитала своим отцом.

— Сеньор граф, — сказал главарь флибустьеров, потому как он был выбран таковым после смерти Гронье, — теперь наконец-то вы свободны и получили вашу сестру. Что мы еще можем сделать для вас?

— Дай мне человека, который сможет провести меня через перешеек. В водах Мексиканского залива меня ждет мой фрегат. У меня только одно желание.

— Какое?

— Как можно быстрее высадиться на Сан-Доминго.

— А потом?

— Вернуться в Европу, в мою Лигурию. Моя миссия закончена, сеньор де Люсан.

— А для сеньора де Монтелимар что мы можем сделать? — спросил новый вожак флибустьеров.

— Дайте ему коня, и пусть он возвращается в Панаму.

Де Люсан удивленно посмотрел на графа:

— Что вы сказали?

Сын Красного корсара подошел к нему вплотную и прошептал на ухо несколько слов.

— Понял, — улыбнулся француз. — Больше об этом не говорим. Сеньор граф, пойдемте позавтракаем с вашей сестрой и сеньором маркизом. Мы это заслужили, уверяю вас.

И пока Равено и его компаньоны искали укромное место в покинутом доме, флибустьеры, ставшие полными хозяевами последнего форта, предались безудержному грабежу.

Мы не можем, однако, умолчать о странным чудачестве, пример которого дали во время взятия города французские флибустьеры, потому что оно лучше всяких иных рассказов обнаруживает странную природу этого сорта разбойников.

Пока их английские сотоварищи бегали по лесам за укрывшими там свои богатства жителями, захватив семьсот пленников, французы собрались в городском кафедральном соборе, чтобы спеть «Те Деум»[80]; тем самым они полагали, что поступают как добрые католики, исполняя свой религиозный долг!..

А добыча, взятая флибустьерами, была огромной; состояла она главным образом из невероятного количества жемчуга и изумрудов, серебра в слитках и семидесяти тысяч пиастров.

Добавьте к этому массивную серебряную пушку стоимостью в двадцать две тысячи пиастров и золотого орла, осыпанного изумрудами и весившего шестьдесят восемь фунтов, которые в свое время были пожертвованы кафедральному собору, а перед приходом флибустьеров погружены на лодки и отправлены по реке.

Кроме того, более семисот жителей попали в плен, и среди них губернатор города. И хотя такое количество пленников вести с собой было бы неудобно, тем более, что стало известно о выходе из Панамы крупного отряда отборных солдат, которому поставили цель: уничтожить разбойников, прежде чем они доберутся до берега Тихого океана, флибустьеры направили послание председателю Королевского суда Панамы. В этом послании флибустьеры требовали выкуп: миллион пиастров за всех пленников и четыреста мешков кукурузной муки, поскольку запасы питания подходили к концу.