Педология: Утопия и реальность - Арон Залкинд

Еще глупее вела себя учительница в гор. М., которая на просьбы пионеров рассказать им о половой жизни беспомощно расплакалась. Если работаешь с подростками, нельзя плаксиво теряться при законном их порыве узнать о главном вопросе их возраста: это либо педагогическая инвалидность, либо узколобое ханжество.

Другой учитель, дойдя на протяжении своего курса биологии до глав о размножении, отказался истолковать их перед классом: «Вы почитайте-ка сами, что там написано, потом расскажете мне, а я уже тогда и побеседую с вами». Однако школьники, прочитав указанные главы, устыдились своего стыдливого учителя и не захотели с ним беседовать по столь щекотливому… для него вопросу.

Быть может, оба последних педагога поступили разумно, убоявшись «половой беседы» с детьми. Возможно, что они, по примеру первых двух вожатых, больше повредили бы своей беседой, чем принесли бы ею пользы: в половом вопросе требуются значительное уменье, большая чуткость и тактичность. Без них действительно лучше бы своевременно помолчать. Однако и первые два «говоруна», и последние два «молчальника» удивительно похожи друг на друга своей… полной беспомощностью в области полового воспитания.

Нужно лишь помнить, что если учителя иногда ссылаются (конечно, совершенно неправильно) на то, что «их дело — учеба, а не воспитание», — пионерруководители не имеют и этого «формального» оправдания: пионерработа — в первую очередь воспитательный процесс. Нелепа, конечно, и учительская ссылка на «учебу», так как в реальной жизни нельзя оторвать учебную деятельность от воспитательной, и тот, кто не умеет воспитывать, никогда не сумеет и обучать.

Всякий работник, ответственно связанный с детьми, обязан понимать сущность полового воспитания, обязан самым внимательным образом проработать приемы правильного воздействия на развивающуюся половую жизнь детей.

О пользе такой осведомленности и такого уменья наглядно говорит ряд ярких фактов. В одном из пионеротрядов гор. М. возникло большое напряжение в связи с вспыхнувшим там внезапно острым интересом к половым вопросам. Выяснилось, что по недоразумению ребятишек водили на пошленькую пьесу, вызвавшую у них ряд законных недоумений, но при этом же много нового, притом больного любопытства. Дело осложнилось бы всерьез, если бы руководители работы в лице умного вожатого и врача-гигиениста не вмешались рядом организованных, чутких разъяснений: через короткое время напряжение исчезло, и в дальнейшем ребятишки, если у них снова прорывались сомнения, шли за помощью в свой «санпросвет».

Другой пример: юная девушка (15–16 лет), пионерка, влюбилась. Ее чувство сделалось предметом жесточайшей сатирической травли со стороны товарищей по отряду. Девушку довели бы до исступления, если бы вовремя не вмешалась вожатая. Она с чрезвычайным тактом рассказала пионерам о неуместности такой травли (беседа, конечно, шла в отсутствие жертвы), объяснила закономерность любовных чувствований, но вместе с тем дала нужные осторожные указания на нежелательность слишком раннего и слишком сгущенного любовного порыва.

И что же? Ребятишки обнаружили изумительную чуткость, оставили недавнюю жертву в покое и перешли «к текущим делам». А сама жертва? Не так давно она была отчуждена от отряда как из-за своей ранней любви, так и из-за ядовитой травли. Теперь же она по-новому связалась с отрядом, глубже сблизилась с товарищами, вросла в пионерски-комсомольские интересы, и это способствовало, кстати, побледнению ее преждевременного любовного чувства: оказалось, что и ранняя ее любовь была в основном результатом ее одиночества в отряде и школе. Меньше стало одиночества — меньше потянуло на раннюю любовь.

Как видим, умелый подход вожатой оздоровил половую атмосферу в отряде и поставил на правильный путь запутавшуюся в одиночестве девушку. Характерно, что в обоих случаях удалось не только организовать правильную половую установку в отряде, но и укрепить общую спайку пионеров, углубить работу: лучшее доказательство того, что половой вопрос в пионер-работе неразрывно связан со всеми прочими ее областями.

2. Об ошибках вожатых в области полового воспитания пионеров

Вожатые часто и не догадываются, как много вреда приносят они нечаянно, без всякого злого умысла, своими действиями в этой хрупкой и сложной области. Казалось бы, что опасного может быть в ласковости, нежности при подходе к пионерам, пионеркам? Однако в переходный возраст (а это и есть пионерский возраст, возраст перехода к половой зрелости) излишняя ласковость чрезвычайно нежелательна. Сам вожатый не замечает, как больно царапает он этой ласковостью самые чувствительные места у подростков.

Вожатый Л., работавший в отряде, где треть пионеров состояла из девочек, с изумлением заметил разброд в своем отряде, странные группировки среди детей, почувствовал, что теряет влияние над детьми. В чем дело? Оказывается, он переусердствовал со своими ласками. Особенно ласково — бессознательно, конечно, — он гладил тех ребятишек, которые были ему более симпатичны. Появилась ревность, «любимчиков» стали травить, на вожатого исподтишка посыпались сплетни.

Мальчики обвиняли его в особом пристрастии к девочкам; те наоборот заявили, что он их ненавидит, презирает, но и те и другие с одинаковым ожесточением преследовали ребятишек, пользовавшихся особым благоволением вожатого. Отряд раскололся, и вожатый должен был уйти, притом без всякой субъективной вины, так как на самом деле у него не было в отряде ни одного «полового любимчика».

Ошибка же его — конечно, непростительная — заключалась в том, что он не учел чрезвычайной напряженности в чувствованиях подростков, не знал о частой склонности подростка к ревности, подозрительности и не проявил должной и одинаковой чуткости в отношении ко всем детям: казалось бы, безобидная ласка оказалась при неуменье не менее вредной, чем в других случаях суровость.

Именно в интересах полового воспитания вожатый в своей работе должен быть непрерывно начеку. Он должен знать, что слишком часто поглаживая, похлопывая пионера другого пола, он (она) может пробудить в девочке или мальчике дремлющее, трепещущее половое чувство раньше, чем оно проснулось бы без этих лишних прикосновений.

Вожатый обязан всегда помнить, что его личное поведение является наиболее соблазнительным примером для половых переживаний пионеров. Пионеры внимательно прислушиваются к двусмысленным анекдотам и рассказам, которыми обмениваются их старшие товарищи. Их остро заинтересуют и порнографические карточки, которые они найдут в столе вожатого, и флирт, который ведет их вожатый; во что бы то ни стало они в этом вопросе будут следовать за своим «вождем».

В переходном возрасте половая область оказывается наиболее чувствительной, наиболее заражаемой, наиболее легко направляемой на плохие пути. Сколько вреда принесли выдержки из «записок вожатого», шедшие по рукам пионеров. В этих «записках» вожатый рассказывал, как он был влюблен в пионерку, и среди пионеров, читавших «записки», общественное значение пионерработы на время потускнело в сравнении с этим новым для них любовным материалом; влияние личности на подростка чрезвычайно велико и может перестроить в половом направлении самые ценные общественные установки.

3. О влиянии среды на половое развитие

Всегда следует учитывать, что чувствования подростка переключаются на половые пути чаще всего под давлением окружающей среды: не будь в ней нелепых, растлевающих влияний, подросток еще ряд лет развивался бы свободно и легко, не связанный ранними и непосильными для него половыми путами.

Сначала подростки заражаются любовной фразеологией окружающих, подражают любовному поведению взрослых, зачастую внутренне вовсе не переживая того, о чем говорят и что делают. Уже в дальнейшем, длительно настроившись на половую «словесность» и на половые «действия», они постепенно начинают действительно проникаться и внутренним содержанием того, что говорят и делают.

Стоит только посмотреть на подростка деревни. Вполне ясно, что в условиях северного и среднероссийского климата для раннего полового развития нет никаких оснований. Нет для этого оснований и в бедном хозяйственном быту нашей деревни, и в бедности деревенских впечатлений. Ведь особенно быстро развертывается половая жизнь не на севере, а под южным солнцем, не в нищете, а в сытости и холе, не в тиши захолустья, а в напряжении и грохоте больших городов.

Между тем взгляните на рядовую нашу деревню: десятилетние девчонки устраивают складчину по 50–60 коп., нанимают сообща избу для вечера, накупают орехов и сластей, зовут «на посиделки» парнишек 12–13 лет, красят себе щеки бумагой, устраивают «кадрель». Нечего и говорить, что в этих действиях сквозит одно лишь голое подражание взрослым, что в них нет еще действительного полового влечения, так же, как нет этого влечения в «лапанье» двенадцатилетних парнишек, надевших жилетки взрослых и задорно плюющих матерные ругательства.