Когда нет выбора (СИ) - Ольга Гусейнова

— Нет! — я тут же отрицательно затрясла головой, вжимаясь в тело Тария. — Не надо премий! За ЭТО мне ничего не нужно! Столько народу погибло: отец, Малех, эти два корабля… кринги… столько гфови на этом сарторе. Мне даже вспоминать обо всем этом никогда не захочется, да вряд ли забудется.

— Ну, как знаешь! — ответил эсар Дина, я почувствовала, что он одобряет мое решение. А еще поразилась, сколько сейчас жуткого произошло, а илишту внутренне и внешне спокойны, жизнерадостны, как будто между делом тут поболтать собрались. — Еще вопросы будут? — он с любопытством уставился на меня, прижавшуюся к Тарию.

— Нет, эсар Дина! Не хочу отнимать у вас время! — тихо ответила, обрадовавшись, что наконец-то можно уйти.

Командор, блеснув насмешливым взглядом, кивнул. Попыталась отлепиться от Бианы, но не получилось. Над моим ухом проскрежетал его голос:

— Эсар, могу я отлучиться ненадолго?

Дина согласно кивнул и, излучая сочувствие, заметил:

— Твоя анна перенесла большой стресс, Биана, ей требуется отдых и забота!

Тарий подхватил меня на руки, а затем не то поделился с командором, не то меня просветил:

— Если бы она была оифовенна со своим аннаром и сразу рассказала об угрозе, избежала бы этого испытания.

Вцепившись в воротник кителя Бианы, уже чувствуя, что мои подозрения оправдаются, спросила:

— Даже если бы я тебе пару дней назад все рассказала, нас бы все равно здесь встречали… Что бы изменилось в итоге?

Тарий тем временем спустился по пандусу с мостика вниз и быстро вышел из рубки, правда, эсары, скорее всего, услышали его ответ:

— Для НИХ ничего бы не изменилось! А мы не потеряли бы столько времени на болтовню и выяснение всех обстоятельств твоего дела, а главное, мне не пришлось бы ставить тебя в подобную ситуацию и под угрозой выдачи выуживать ответы на вопросы.

Мои ладони уже обнимали шею Тария, но очень сильно захотелось задушить его за непрошибаемую уверенность в себе и своих поступках. Получается, эсары специально показали мне этих четверых, заставили поверить, что выдадут, чтобы просто узнать, за что меня преследуют. Раскрыть все мои секреты и тайны… Я забыла о том, что пару минут назад цеплялась за него, не в силах удержаться на ногах от услышанного и увиденного. Сейчас я шипела и с трудом сдерживалась, чтобы не оторвать ему уши или не выцарапать глаза:

— Ты… ты — крибл ушастый! Да как ты мог… после того, как спал со мной в одной кровати… занимался со мной… Как ты мог заставить меня пройти через этот ужас, наблюдать за гибелью…

Руки на моем теле сжались, заставив на мгновение задохнуться, чем Тарий и воспользовался:

— Скажи, что ты почувствовала, когда увидела как гибнут убийцы твоего отца?

Я глубоко задышала, пытаясь успокоиться, и глухо ответила:

— Удовлетворение! Но все равно это не оправдывает твой поступок! Я бы предпочла не знать, что из-за меня погибли два корабля и…

— Незнание не спасает от боли, моя шиу, ты все равно скоро узнала бы об этом от экипажа или еще как-нибудь… Может, почувствовала бы этот момент и не смогла отгородиться… Я решил, что лучше ты сама увидишь и сумеешь защититься от ненужных ощущений, а главное, отомстил за твоего отца. За любую победу приходиться платить, и иногда чужими жизнями.

Конечно, разумом я признала его правоту, но от этого легче не стало. А где-то в глубине души опять ощутила тяжесть, ледяным комом застывшую внутри. Только бы не скатиться в истерику. Да, меня защитили, не бросили, я опять не одна, но, звезды, как же больно становиться взрослой и принимать новый образ жизни! Крепче обняла аннара за шею и уткнулась в плечо, чувствуя, как по щекам бегут ручейки слез.

— Скажи, когда бы ты доверилась мне настолько, чтобы рассказать все, о чем говорила несколько минут назад в рубке? — спросил Тарий, направляясь к лифтам.

Всхлипнув, промямлила:

— Не знаю! Может, никогда! Я боялась этого знания, а вдруг бы вы решили воспользоваться этим… фактически оружием?!

Тарий усмехнулся, прижимая меня крепче, почему-то именно в этот момент ощутила нежность. Но следующий вопрос заставил похолодеть:

— А почему ты думаешь, что не сможем воспользоваться? — я напряглась и Тарий это тут же почувствовал. — Не бойся, моя шиу, мы настолько малочисленны, что нам бы свое удержать и защитить, вместо того, чтобы зариться на чужое. Все, что мы рассказали о докране, — правда, на этот счет можешь не сомневаться и не переживать.

Его буквально распирало внутреннее довольство собой. ГАД!

— А по поводу чего я должна переживать? — тут же поинтересовалась.

Снова его усмешка, а потом он уткнулся носом мне в макушку:

— Переживай за меня… За нашу семью… Чтобы понравиться мне ночью…

Услышав его насмешливое перечисление, ехидно заявила:

— Нет уж, лучше сам переживай о том, понравился ли ты мне ночью или нет! А то следующая может не порадовать вовсе…

Пока мы шли в каюту, поняла, что Тарий специально устроил перепалку и задирает меня, чтобы заставить отвлечься от случившегося и переключиться на более приятные или прозаичные вещи. Благодарно прижалась к его груди, обняла за шею и прошептала на ухо:

— Спасибо!

Он смешно дернул ухом и тут же спросил:

— За что?

— Просто за то, что ты рядом со мной в эту минуту! — щекой потерлась о его шею, гладкую черную щеку и снова шепнула. — За поддержку и за то, что не отдал.

Вновь ощутила толику нежности от Тария, столь непривычную именно от него, что она стала еще более ценным и желанным чувством.

Наконец мы добрались до каюты, не сговариваясь, быстро разделись и легли в кровать. Он не требовал секса или проявления каких-либо чувств, наверное, догадался, что я сейчас испытываю и переживаю. Просто держал в руках и гладил по голове. Бурная ночь и основательно потрясшие утренние события забрали все силы и волю. Я пригрелась в тепле уже родного мужского тела, успокоилась и незаметно для себя уснула.

Глава 28

Я задыхалась, знала, что останусь в этой дыре навсегда, и мне уже катастрофически не хватало воздуха. Земля давила со всех сторон, темнота подступала, пугала…

Две вспышки ударили по глазам, ослепив ярким жутким светом, а затем я ощутила смерть… такое знакомое чувство, ведь я уже однажды умирала вместе с папой… В груди зашлось от нестерпимой боли, а в темноте зрели две будущие вспышки — так смерть готовится добраться до меня своими щупальцами, грозится выстудить изнутри, забрать чувства и заморозить сердце, так умирают…

Мне отчаянно не хватало воздуха, казалось, что я хватаю ртом только разреженный ледяной воздух… и вокруг множество глаз, наполненных чудовищной ненавистью и злобой. А позади всех родные синие папины глаза глядят так печально, жалея и сочувствуя. Я потянулась к ним рукой, звала, плача от бессилия и безысходности, ведь откуда-то пришло понимание — папа не вернется. А так хотелось, чтобы его надежные сильные руки вновь обняли меня, укрывая от злого мира, и укачивая, папа шептал: «Ну что ты, моя малышка, все будет хорошо, ведь я рядом».