Поворот - Квинтус Номен

при случае, и нас об этом извещайте. А если ему что-то большее потребуется… постарайтесь меня в таком случае известить немедленно. Даже посреди ночи постарайтесь.

— Хорошо… я понял. Господин Фиала… по всем его просьбам я постараюсь… Извините, я просто сразу не сообразил.

Однако больше всего Андрею докучали разнообразные «представители творческой элиты». Почему-то считающие, что раз они такие творческие, то государство обязано им давать много денег и вообще всячески холить и лелеять. Но всех таких «просителей» он просто перенаправлял к Еле (по ее просьбе) и старался о них вообще не думать. Изо всех сил старался, хотя это было весьма трудно: «творцы» все же большей частью не лично к нему ломились, а направляли «уважаемых представителей» — и вот с ними было уже сложнее. В конце концов Андрею все это надоело и он стал всерьез подумывать о том, что царь Петр вообще-то очень неплохие выражения ввел в обиход флотских офицеров и настала пора этот опыт и среди лиц сугубо гражданских распространить. И единственное, что не давало ему возможности этим заняться, была мысль о том, как к этому отнесется супруга.

Которая, собственно, поток «творцов» и обеспечила. Потому что первым делом Юмсун лишила финансирования некоторые области искусства — например, знаменитый русский балет был переведен на полное самофинансирование, в результате чего он практически исчез как явление. Еще Юмсун серьезно урезала финансирование разных поэтов и писателей, правда все же не всех. Но вот писатели, Россию покинувшие, теперь за счет русского народа себе на корочку хлеба с икорочкой под бокал шампанского точно заработать оказались не в состоянии — и они совершенно внезапно выяснили, что и за границей они вообще никому не интересны. А так как и довольно много театров разом лишились «казенной подкормки», то из России хлынул просто поток непризнанных гениев — и вот им «особенно не повезло». Потому что Андрей издал очень странный указ, резко ограничивающий возможность «самовольно покинувшим Россию» гражданам вернуться обратно. То есть выезжающих по серьезным поводам (например, для посещения родственников — перечень родственников прилагался, или по ряду иных важных причин — перечень которых тоже в указе имелся) проблем не возникало, но вот для очень многих пересечь границу в обратном направлении стало довольно проблематично. И с «гениями» в России стало как-то похуже — зато уже без них стало заметно лучше.

Однако Еля — после очередного к ней визита «творческой личности» — задала Андрею простой вопрос:

— Откровенно говоря, я очень рада, что всякая шушера столь успешно освобождает нас от своего присутствия. Но возникает очень интересный вопрос: а кто в народе будет развивать культуру? Ведь, что бы там не говорил Станислав Густавович, людям, чтобы они хорошо работали и чтобы они работали с интересом, грамоты и знания таблицы умножения маловато.

— Хороший вопрос, а главное, что ты его очень вовремя задала.

— Издеваешься?

— Нет. Древние просили хлеба и зрелищ, и вот с хлебом мы наконец вроде бы разобрались. И теперь у людей потихоньку стала просыпаться тяга и к зрелищам. А вот обеспечить им эти зрелища… Юмсун будет очень скоро сильно занята, Наталия — ей сейчас точно не до зрелищ, так что остаешься у нас одна ты.

— Потому что здесь и сейчас хранителями настоящей культуры являются библиотекари. Они — сами по себе все же не светочи культуры, но они по крайней мере понимают, кто тут светоч, а кто поблескивающее на солнце дерьмо. Ты же сама выбрала себе работенку по зачистке страны от такого дерьма — вот заодно займись и светочами. Есть мнение, что тебе очень подойдет должность министра культуры.

— Эта должность куда как лучше подойдет Зинаиде Юсуповой!

— Нет. Ты ее используй как тестер, которым будешь проверять предлагаемое тебе искусство. А вот решать, что делать с дерьмом… Зинаида Николаевна просто от дерьма отвернется, а задача министра будет состоять в том, чтобы это дерьмо в жизнь народа не допустить. Юсупова в эту выгребную яму просто не полезет.

— То есть мне ты предлагаешь в это дерьмо нырять?

— Это как раз не обязательно. Но вот разгребать его, причем, возможно, даже руками министру придется. Но мы все этим занимаемся, так что не обессудь

— Не обессудю, но…

— Все, иди работать. И радуйся тому, что у тебе дерьмо плывет высококачественное. А мы уж нырнем в самое вонючее, но ведь там, наверху, мы знали, на что шли.

— Мы думали что знали. Но ты прав: кроме нас этого никто не сделает. А если мне потребуется помощь…

— Леночка поможет, ты, главное, не стесняйся к ней обращаться. Дерьмо — особенно в культуре — нужно зачищать окончательно и бесповоротно. И Лена очень хорошо знает, как…

Глава 4

Двадцать второй год в плане обеспечения страны продовольствием закончился довольно неплохо. Не совсем уж хорошо, но вполне терпимо, и даже получилось немного зерна за границу продать — приобретя на вырученные деньги «кое-что ненужное». И кое-что нужное — тоже, в результате чего выстроенный в Пензе «на всякий случай» завод стал быстро заполняться новенькими бельгийскими станками. Совсем новенькими, с электрическим приводом — вот только все эти станки, прежде чем на завод попасть, подвергались небольшой переделке. По требованию Линна: все же инженеры по энергетическим установкам были в курсе, что станки эти требовалось не только заземлять, но и занулять — а понимания этого пока ни у кого в мире не было, что периодически (довольно часто) приводило к гибели рабочих. Там, за границей, приводило…

А завод в Пензе действительно выстроили «на всякий случай»: когда поднимались там цеха, ни у кого вообще не было ни малейшего понимания того, что на заводе будут производить. Но раз было много «бесплатной рабочей силы», то ее требовалось как-то с пользой применить — вот завод и отгрохали. То есть пустые цеха отгрохали, и совершенно «пустую» электростанцию, а теперь и станки там быстро ставились, и электростанцию старались все же нужным оборудованием наполнить. Последнее получалось с трудом: в Европе избытка электростанций (и заводов, изготавливающих для них оборудование) не наблюдалось, а за океаном тоже определенные проблемы с закупками возникли.

То есть янки-то были готовы оборудования продать очень много, но они хотели за него получать или доллары, или золото — однако все поступающее золото отправлялось в «золотой резерв России», а с долларами у России было пока плоховато. Совсем даже плохо: кое-какие